Ольга Баумгертнер - Дозор с бульвара Капуцинов

Кровь на друзе словно оказалась самостоятельным живым существом, обладающим собственной аурой. Она растекалась по изумрудам вопреки всем законам и земной, и потусторонней физики. А друза впитывала ее точно губка – и через несколько мгновений красного на зеленом не осталось совсем. Только сияние камней изменило свой оттенок.

А затем беззвучная вспышка озарила весь зал Трокадеро, словно некий сумеречный фотограф в один момент растратил полпуда магния.

Стекла колпака посыпались на пол, покрывая тело двойника Бриана. Удивительно, но его кровь не разлилась по полу. Неужели друза вытянула ее всю, как вытягивает обыкновенный голодный вампир?

Вспышка несколько потускнела, но не погасла. Она тоже будто бы зажила своей отдельной жизнью: ослепительный шар, похожий на маленькое солнце, поднялся к самому потолку, задержался там ненадолго – а потом исчез.

Леонид поймал себя на том, что отпустил ручку камеры. Все это время он бессознательно крутил ее, не глядя в объектив. Кинематографист начал побеждать в нем Светлого.

Вокруг зашумели, загомонили, засуетились.

Стеклянный колпак над друзой в человеческом мире попросту исчез, не оставив ни осколка. Все защитные сферы развеялись. Мимо Леонида спешным шагом прошел Градлон, ругаясь сквозь зубы. Александров уловил лишь обрывок его тирады, совершенно понятной через Сумрак, хотя и высказанной на французском языке эпохи Людовика XIII:

– Старый дурак своего…

Под ногами путалась птица додо – помощник главного ученого сантинель, видимо, перекинулся от волнения. Крепких деловитых фигур Инквизиторов становилось все больше и больше.

– Мизерикорд, – сказал над ухом голос дона Рауля.

Фехтовальщик оказался слева. Он будто старался защитить камеру Леонида, которую могли уронить, толкнув в суматохе.

– Простите? – повернул голову Александров.

– Кинжал. Тот, которым он вскрыл себе аорту. Мизерикорд. В прежние времена им наносили удар милосердия.

Леонид еще раз взглянул на друзу.

Градлон склонился над павшим заговорщиком, схватил того за голову, сдавил виски. Леонид сумел по ауре определить, что Бриан или его двойник – кем бы он ни был – еще жив. Как ни странно, потеряв столько крови, он еще дышал. Но жизни в нем сейчас было не больше, чем огня в гаснущей свече.

Руки Градлона окутало мертвенно-голубое сияние.

– Он пытается спасти? – невольно вырвалось у Леонида.

– Совсем нет, юноша, – ответил Рауль. – Он вскрыл ему сознание. Впрочем, с такой раной выжил бы только оборотень. Светлый не способен.

Аура заговорщика померкла окончательно.

– Как все это понимать, коннетабль? – требовательно спросил Морис.

Комиссариат Инквизиторов в Трокадеро выглядел солидно. «Наверное, именно такова была обстановка и в кабинете князя Тенишева [13]», – подумал Леонид.

Светлых допустили в эту цитадель крайне малой компанией, и Александров оказался в числе этих сомнительных избранных опять благодаря своему аппарату.

Темных, впрочем, было не больше, чем их визави. Выделялся, разумеется, Вуивр. Заметен был и Артур из английской делегации. Так вышло, что он оказался напротив Пресветлого.

Плечистые фигуры снова замерли у массивных дверей, как янычары, охраняющие восточного султана. Приглашенные расселись вокруг овального стола. Алая обивка стульев и темный лак дерева контрастировали с форменными серыми балахонами. Таковых набралось большинство. Несколько второстепенных Инквизиторов стояли в углах комнаты, почти сливаясь с предметами мебели. Среди них был и дон Рауль. Леонид еще и поэтому чувствовал себя не в своей тарелке: его, слабенького Иного, усадили рядом с собой за стол, а опытные маги – других в Инквизиции, видимо, и не держали – вынуждены были занять место за спиной, точно половые в трактире.

Среди этих фигур замерли и два Инквизитора, недавно явившиеся с докладами. Их нетрудно было опознать по бурым кожаным папкам с серебряными уголками.

С нападения на Трокадеро не прошло и двух часов. Иные успели привести в порядок свои экспозиты. Уже ничто не свидетельствовало о недавней стычке, даже выбоины от пуль как будто затянулись сами, подобно ранам под магическими пассами. Колпак над друзой снова был поставлен. Коннетабли упраздненных на один день Дозоров закрылись в чертогах дворца Инквизиции и совещались с Морисом и приближенными. Пострадавших от рапиры дона Рауля – тех, кто остался в живых, – отнесли в хорошо охраняемый лазарет. Срочно вызванный Фюмэ, а с ним и целитель Томази колдовали над Бернаром. Трудность заключалась в том, что в отсутствие того, кто наложил подобные чары, их приходится взламывать, как хитроумный сейф. Привести же в сознание пособников Бриана тоже оказалось нелегкой задачей.

Дворец восстанавливался от потрясений.

Но вдруг быстро прошел, стуча металлическими набойками на башмаках, курьер в сером балахоне. Вновь заволновались на экспозициях Темных, причем на всех одновременно.

А затем и до Светлых экспонентов докатилось известие: разрушена башня в павильоне Дагомеи.

Леонид успел побывать в этом павильоне задолго до Дня без Договора. Он старался отснять как можно больше и не пропустить ничего любопытного. Но здесь любопытного оказалось крайне мало. Дагомейский городок притулился почти с самого краешка колониального отдела близ Трокадеро. Он был весьма невзрачен: убогие, крытые камышом туземные хижины, и только в одном месте высилась четырехгранная башня. Как потом узнал Леонид, это строение было точной копией башни для жертвоприношений. Дагомеи приносили в жертву людей гуртом, считая их гонцами на тот свет для связи с умершими правителями. Несчастных сбрасывали с башни вниз, прежде чем отрубить голову и собрать хлынувшую кровь. И вот теперь нечто разрушило единственную достопримечательность городка до основания. Из людей никто крупно не пострадал, хотя нескольких туземцев и зевак сильно ушибло летящими камнями.

Не успела затихнуть новость, как, стуча металлом на подошвах, стремительно прошел новый курьер.

Все замерли, подобрались.

А потом в Светлый отдел пришел церемонный посланник и, не снимая капюшона, пригласил на коллегию Инквизиторов «месье Александрофф».

Там Леонид смог только повторить слово в слово то, что произошло с ним утром в Старом Париже. А затем по отдельным репликам он сумел склеить для себя ленту недавно произошедшего.

После поимки шухарта Тома и ареста заговорщика Кастелена Темные продолжили умирать прямо за стенами Трокадеро.

Светящееся нечто, развалившее башню жертвоприношений, спалило на месте благонадежного вампира, который всего лишь зашел посмотреть на диораму.

Затем упал замертво сенегальский колдун в павильоне своей страны. Следом досталось Темному парижанину, зашедшему в павильон Туниса, – и он тоже не выжил.