Вадим Панов - Искажение [1-6 главы]

– Мне нравится Москва, – произнёс Иннокентий, стоя на самом краю крыши. – Она и старая, и новая. Её пытались отравить эклектикой, в ответ её стошнило постмодерном. Она сотни лет отбивалась от Ша куполами, а потом их начали рубить, как головы, но не справились. Здесь идёт постоянная война, но она помогает городу жить и хранить себя в вечности. Москва впитала смерть, но не страх смерти, и порой кажется, что сам её камень противится Ша.

– Здесь больше нет сорока сороков церквей, – негромко сказала Порча.

– Их всё ещё достаточно, – качнул головой Кросс. – Всё ещё достаточно…

Дом, где жила Ленка, располагался не в центре, но был весьма высок, и с его крыши открывался отличный вид на город. А сегодня, когда облака разбежались, – почти на весь город, и лишь далёкие окраины терялись в тёмной дымке приближающейся ночи, отзываясь на взгляд Иннокентия едва заметными блёстками освещённых окон. Город стелился под ногами толстяка именно так, как требовалось ему для работы.

– Я никогда не видела, как ты принюхиваешься, – заметила Порча.

– Может, и не надо? – усмехнулся в ответ Кросс.

– Почему?

– Не всем нравится.

– Вряд ли что-нибудь способно изменить моё отношение к тебе.

– Посмотрим…

Он достал из внутреннего кармана плоскую коробочку, по виду – портсигар, потянулся к защёлке, но замер, вспомнив обещание, вернул портсигар обратно и попросил:

– Давай одежду.

Порча протянула испачканную кровью футболку, Иннокентий осторожно взял её в руки, оглядел, поднёс к лицу и закрыл глаза. Помолчал, глубоко дыша и всасывая пропитавшие футболку запахи: крови, пота, смерти, ужаса и убийцы, опустил руки, «переваривая» полученную информацию, а когда закончил, из его головы медленно поползли чувствительные усики: три десятка длинных, с полметра каждое, покрытых бесчисленными щетинками усика.

– Чёрт! – едва слышно прошептала девушка.

Иннокентий вновь глубоко вздохнул, и усики пришли в движение: одни медленно описывали плавные линии, при этом ухитряясь не сталкиваться между собой, другие дрожали, целясь в разные стороны, третьи замирали, вытянувшись в струну, и оживали только для того, чтобы чуть-чуть сместить положение.

Зрелище получилось не для слабонервных: толстяк стал настолько бледен, что в какой-то момент показалось, будто он умер и продолжает стоять на ногах лишь по воле притаившегося внутри чудовища, и потому Порча вздрогнула, услышав голос:

– Запах убийцы слишком слабый или слишком обыкновенный. Он теряется… Я не чувствую твоего врага. Извини.

– Признаться, я не особенно надеялась, – ответила Ленка, забирая футболку и бережно укладывая её в пластиковый пакет. – Он очень, очень осторожен.

– Ты его найдёшь, – усмехнулся Иннокентий, вновь доставая портсигар.

На этот раз толстяк раскрыл золотую вещицу, и Порча увидела два ряда маленьких, плотно запечатанных пробковыми крышечками пробирок с жидкостями разных цветов.

– Это запахи тех, кого я ищу, – объяснил Кросс. Он по-прежнему держал глаза закрытыми, но знал, что девушка заинтересовалась. На ощупь выбрал одну из пробирок, поднёс к ноздре, едва-едва, на миллиметр приподнял крышку и глубоко вздохнул.

Усики вновь пришли в движение. И вновь – ненадолго. Судя по всему, плохие новости Иннокентий узнавал быстро.

– Не чувствую, – разочарованно протянул он, возвращая пробирку в портсигар. – То ли Письменника здесь нет, то ли его очень хорошо прячут.

– От тебя можно спрятаться? – искренне удивилась Порча.

– Можно, – кивнул Кросс. – Трудно, но можно.

– Чем этот Письменник важен?

– Тем, что способен выстроить идеальную крепость, – ответил толстяк, продолжая водить усиками по сторонам. – А значит, его исчезновение – плохой знак.

– Война близко?

Иннокентий понял, что сказал слишком много, и повернул лицо к девушке. Но не открыл глаза. Впрочем, ему и не требовалось: чувствительные усики позволяли аммердау ощущать и представлять происходящее с невероятной точностью. Тем более – на столь близком расстоянии.

Порча улыбнулась:

– Ты ведь знаешь, что я тебя не предам.

– Знаю, – усики вновь пришли в движение. – Я не чувствую Письменника, но исчезла Учётчица, что весьма подозрительно… – Пауза. – В Москве идёт строительство?

– В Москве всегда идёт строительство.

– Что-нибудь большое?

– Насколько большое? – попросила уточнить Ленка. – Дом? Микрорайон? Стадион? У нас построили несколько стадионов, а за городом лепят один многоэтажный квартал за другим.

– За городом меня не волнует… Стадионы хороши как бастионы, то есть могут являться частью оборонительных сооружений… Нет, должно быть нечто более глобальное, чем стадион, но внутри старых защитных линий.

– Гаап возвёл зиккурат на Садовом.

– Его уже проверили, и Молох убеждён, что Письмен-ник не участвовал в строительстве. И опять же – это не крепость, а в лучшем случае цитадель.

– Тогда что тебя интересует?

– Нечто большее… – Толстяк помолчал. – В своё время стена должна была пройти по вашей кольцевой дороге, для этого её и начали реконструировать, но старый принципал умер, на трон сел малолетний идиот, власть Молоха стала почти абсолютной, и он запретил возведение стены. Ваш большой город сейчас совершенно беззащитен.

– А потом Авадонна, благодаря близости к Элизабет, подвинул Молоха…

– Называй вещи своими именами: потом Авадонна и Гаап вышвырнули Молоха из Москвы, – усмехнулся Кросс. – Их союз был идеален: карлик обеспечивал прикрытие со стороны Древних, Ястребиный действовал. Но сейчас Гаап стал старшим партнёром…

– И ждёт Молоха с войной?

Иннокентий развёл руками, показывая, что всё возможно, а затем его усики задрожали, заволновались, и толстяк резко повернулся в сторону старого центра.

– Ты кого-то почувствовал? – оживилась Порча.

– Пожалуйста, тихо! – Он снова достал портсигар, перебрал пробирки, приоткрыл одну, принюхался, улыбнулся и удивлённо поднял брови.

– Ого!

– Ты нашёл Письменника?

– Нет, – ответил Кросс, продолжая буравить пространство встревоженными усиками. – Но кажется, я смогу немного заработать.

Адреса и фотографии невест, верой и правдой служащих Древним, Бри получила от таинственного заказчика. Не всех невест, разумеется, а только тех, кто подходил под перечисленные наёмницей критерии возраста и внешности – тех, чьи образы Хамелеон могла использовать. С кого начинать, Бри было абсолютно всё равно, и потому она выбрала ближайший к Смирению адрес. Доехала до нужной станции метро, дальше пешком, благо идти совсем рядом, но ещё на улице почувствовала неладное, а войдя во двор, убедилась, что предчувствия не обманули: у подъезда стояли карета «Скорой помощи», полицейский автомобиль и серый фургон-труповозка.