Мария Демидова - Катализатор

— Всё хорошо, — шептала Джин. — Ты молодец. Всё хорошо.

— Хорошо, — согласился Крис.

Краска резко отхлынула от его лица, взгляд помутнел, и мальчишка начал медленно заваливаться на всё ещё державшую его за плечи колдунью. Борьба с собственным взбунтовавшимся телом отняла последние силы.

«Ему нужен донор».

Простая мысль отозвалась парализующим страхом. Пока Эш тянет из Криса силу Вектора, ни Тине, ни Рэду нельзя вмешиваться. Ненасытное повреждённое поле оружейника опустошит их за минуту. И что делать? Ждать, пока всё закончится? Она-то дождётся, а вот Крис — вряд ли. Или отпустить будущего носителя Вектора, чтобы спасти нынешнего?

«Жизнь за жизнь. Это ведь тоже был твой выбор».

Джина сжала пальцы Криса на рукояти кинжала.

Хорошо, что путей всегда больше, чем два.

Второй донорский поток сотряс тело, вышиб воздух из лёгких. Истощённое поле благодарно приникло к новой силе, пило её жадно, взахлёб. И Джин делилась, не жалея и не экономя. И почти не боясь. Третий путь оказался болезненным, но неожиданно лёгким. Наверное, именно этого ей хотелось все последние десять лет — растратить себя, растворить без остатка, выжать незаслуженную силу до капли, чтобы каждый вздох, каждый всхлип, каждый стон получили смысл и оправдание.

Давящая пустота сгустилась в груди. Поле рвалось на части и отдавало последние крохи энергии, не успевая латать прорехи.

Так вот как это бывает…

Джин попыталась вдохнуть, но тяжело бьющееся сердце добралось до горла, преградив путь воздуху. Перед глазами рассыпалась чёрная крупа, в ушах гадко зазвенело, но вместо страха колдунью охватила странная эйфория. Джин улыбнулась. Ей давно уже не бывало так спокойно.

— Иди к нам, рыжик.

В комнате потрескивал камин, щедро разбрасывая по стенам медовые отсветы. У огня было тепло и уютно, и хотелось часами сидеть на ковре, заворожённо глядя на танец горячих лепестков. Мама заглядывала в окно, и от улыбки вокруг её глаз лучились морщинки.

— Смотри, как красиво!

На улице действительно было красиво. Первый снег кружился в воздухе, мягко опускался на еловые лапы, превращая привычный пейзаж в новогоднюю открытку. На открытке рыжеволосая девушка в ярко-голубом пальто и белых меховых наушниках смотрела на сестру сквозь сотканную из снежинок вуаль. Отец обнял за плечи старшую дочь, подмигнул младшей.

— Не трусь, рыжуха.

Она не трусила. Просто не хотела уходить от огня. Почему-то казалось, что без неё он погаснет. Огонь был живым, и девочка, согретая ласковым теплом, боялась оставить его в одиночестве.

Но сестра вдруг улыбнулась.

— Всё будет хорошо, Джинни. Мы возьмём его с собой.

— Мы тебя ждём, — подбодрила мама. — Только оденься потеплее.

— Сила согреет, — улыбнулась Джин и провела рукой над огнём. Пламя лизнуло предплечье — мягко, не обжигая. И с этим ощущением маленькая колдунья шагнула за порог.

Снег замельтешил перед глазами, ветер пробрал до костей. Джин почувствовала, что тело вот-вот рассыплется миллионом снежинок. Лишь капля домашнего тепла сохранилась на правой руке, чуть ниже локтя. Сил не было, и оставалось только опуститься на мягкий снег. И заснуть.

Земля прохладной подушкой легла под щёку.

Эш рванул застёжку браслета.

Донорская сила отхлынула мгновенно, и он успел понадеяться, что это хороший знак. А потом закружилась голова, накатили волной слабость и боль. Бездна шире разинула ненасытную пасть и вцепилась в единственную силу, до которой смогла дотянуться.

«Приятного аппетита, зараза. Смотри не подавись».

Яркий свет ударил по глазам, заставляя зажмуриться.

Ты же убьёшь мальчишку, пробилась сквозь боль отчаянная мысль. Отпусти. Оно того не стоит.

Эш стиснул зубы, но рвущуюся из рук силу не выпустил — бросил в чёрную воронку, которая жадно заглотила добычу.

А Джин? Почему она должна платить за решение твоих проблем? Ты столько лет тратил её силы, чтобы теперь отбросить, как пустую обёртку? Она отдала тебе всё, что у неё было, а ты даже не посмотришь, что натворил? Так и будешь цепляться за дармовую энергию? Думаешь, твоя жизнь теперь чего-то стоит?

Холодный пот заструился по позвоночнику.

«Моя жизнь — нет. Но речь не о моей жизни».

Бездна захлёбывается хохотом. И не только им. Крик разрывает барабанные перепонки, пронзает тело дрожью.

Мощный удар в грудь. Или в груди.

Эш схватил ртом холодный воздух. Закашлялся. Ладони ударились о землю. Оружейник замер, выравнивая дыхание. В ушах звенела тишина. Расстёгнутый браслет свободно болтался на запястье. В поле пульсировала сила. Знакомая, но почти забытая. Ощущение пьянило. Хотелось кричать во всё горло, хотелось черпать энергию пригоршнями и щедро плескать вокруг. Казалось, так легко взлететь и кометой промчаться над Зимогорьем. Казалось, в мире больше нет ничего невозможного. Казалось, мир лежит у ног — обними, почеши за ухом — и он замурлычет благодарной кошкой.

Эшу было плевать на мир.

Эш неподвижно сидел на холодной земле.

И боялся открыть глаза.

Кто-то взял его правую руку, осторожно провёл пальцами по ладони, вдоль резких, будто скульптором высеченных линий. Жизнь. Судьба. Разум. Сердце. Эш судорожно сжал маленькую кисть и наконец-то вернулся к реальности. Джина чуть нахмурилась от боли, но руку не высвободила. Колдунья внимательно смотрела на оружейника, будто стараясь уловить каждое его ощущение. Так врач, впервые позволивший пациенту встать после тяжёлой болезни, наблюдает за ним, готовясь в любой момент подхватить, если тот не удержится на ногах.

— Ну, с Днём рождения, что ли… — нарушил молчание Крис и продемонстрировал часы. Батарейка была безнадёжно испорченна, циферблат треснул, стрелки замерли, едва перескочив за полночь.

— А говорил, отдариваться нечем, — улыбнулся Эш.

Он отпустил руку Джин, взглянул на собственную ладонь — пыльную, с приставшими обломками серых листьев, но без малейшего следа подозрительных символов.

— Чтобы я ещё раз взялась поддерживать двух пациентов… Нашли аккумулятор…

Джин попыталась скрыть волнение за наигранным укором, но не смогла выдавить даже слабой усмешки.

— Ты теперь свободный человек, — подтвердил Эш то, во что колдунья до сих пор боялась поверить. — Так что можешь выбирать пациента на свой вкус, а не из чувства долга.

Крис издал нечто среднее между кашлем и фырканьем, в очередной раз упал на спину и уставился в холодное звёздное небо.

Вернувшаяся сила требовала применения, и Эш медленно повёл рукой над донорским артефактом. С уверенностью мага, колдовавшего всю жизнь, он легко распутывал чары, завязанные вдохновенно и сильно, но торопливо и неумело.

Колдунья застыла рядом — напряжённая и звонкая, как натянутая струна. Она казалась ужасно уставшей, его маленькая сильная Джин. Казалась невыносимо хрупкой, истончившейся до прозрачности. Но глаза на бледном лице блестели живо и ярко. И в них сложным коктейлем смешались радость, облегчение, растерянность и страх. Но не тот животный ужас, что утробным воем будит посреди ночи. Какое-то другое чувство — непонятное, неожиданное, но почему-то неуловимо знакомое.