Мария Демидова - Катализатор

И взвыл от боли. Ладонь словно обожгло раскалённым железом. Казалось, что вместо крови по венам потёк расплавленный металл.

— Крис, отпусти его! — сорвавшимся голосом крикнула Тина. — Он не подчинится!

Но брат не слышал. И только сильнее сжимал кулак. Жар добрался до сердца. Тело свело судорогой, и Крис упал, извиваясь и рыча сквозь зубы. Тина с ужасом смотрела на него, зажимая рот ладонями и давя рвущийся из горла крик. Эш и Рэд одновременно бросились вперёд, но вынуждены были отпрянуть — поле Криса сияло, искрило и сыпало электрическими разрядами, не давая подойти близко. Оставалось только беспомощно ждать.

Боль впилась в мозг тысячей острых игл. И не осталось ничего кроме неё. Ни голосов, ни пространства, ни собственного тела. Крис не понимал, как долго это длится — мгновение или целую вечность.

«Сделай боль частью себя»

Как, если никакого «себя» не существует? Отпустить. Не бороться. Принять как данность это мучительное, жгучее, невыносимое. Сделать вид, что так и должно быть. У него, в конце концов, есть опыт. Это просто новая ступень. Новая задача в бесконечном споре.

Сознание, лишённое оболочки, охватило весь мир. Стало миром, который разрывался, корчился от непостижимой боли. Бред. Какой бред! Ничто не берётся из ниоткуда. Принципа причинности никто не отменял. У всего должен быть источник. И он где-то в прошлом. Нужно просто на секунду забыть об убийственном жаре, обернуться и увидеть…

Мысли прояснились. Боль не утихла, но, неохотно поддавшись требованию разума, собралась в одной точке. В маленьком остром камешке, зажатом в ладони. Как нелепо! Всего лишь крохотный камень с острыми гранями, твёрдый, колючий, раздражающий, бестолковый, упрямый, вечно всё портящий, приносящий столько неприятностей, непутёвый и глупый, бессмысленный, бесполезный. Всего лишь камешек в ладони — причина невыносимой боли целого мира. Маленькая досадная помеха. До смешного незначительная. И ты властен всё изменить. Всё исправить. Так логично: чтобы избавиться от боли, нужно устранить её источник. Почему ты не сделал этого сразу? Ведь это так просто — выбросить ненужный камень. Никому не нужный. Всем всегда мешающий. И миру сразу станет легче. Только захотеть. Только разжать руку…

Вали. Из. Моей. Головы.

Скрученное судорогой тело Криса обмякло. Он лежал на спине, тяжело дыша и прижимая к груди всё ещё сжатую в кулак руку. С прокушенной губы стекала капля крови.

— Что за… хрень… мы откопали? — прохрипел Крис, пытаясь подняться. Попытка провалилась, и он остался лежать, сделав вид, что таким и был изначальный план. Да, именно таким — приподняться на локтях и шарахнуться затылком об пол.

Кристина первой подбежала к брату и помогла ему сесть.

— Тебя разве не учили, что нельзя хватать голыми руками незнакомые артефакты? — строго спросил Эш.

— Я принципиальный самоучка.

Улыбка далась нелегко. Навязчивые мысли ещё стучали ударами крови в ушах. Непутёвый. Бесполезный. Ненужный. Никому.

— Встать сможешь? — Рэд подошёл ближе.

— Что у тебя с рукой? — заботливо спросила Джин, присев рядом. — Давай посмотрю, чем помочь.

Криса прошиб холодный пот, бисеринами заблестел на висках. Разжать руку самостоятельно не получилось. Мешал иррациональный страх. Когда Джина осторожно разомкнула сведённые судорогой пальцы, он передался всем. Потому что камня в руке не было. Зато на ладони проступил идеально ровный чёрный круг, испещрённый мелкими до неразборчивости символами.

— Похоже, Вектор нашёл нового хозяина, — заметил Эш.

— Или новую жертву, — мрачно добавила Кристина.

До дома Эш всё-таки не дотянул. Знобить его начало ещё в Ратуше, но поиски Вектора были важнее, и он молчал, надеясь продержаться до возвращения в убежище. Затылок постепенно наливался тяжестью, но оружейник не обращал на это внимания. Почти у самой калитки тело перестало слушаться, ноги одеревенели, и Эш начал падать. Попытался удержаться за ограду, но рука ухватила пустоту. Если бы не Рэд, он точно рухнул бы на землю и вряд ли смог бы снова встать. Джина панически вцепилась в донорский браслет, укрепляя и без того прочную связь.

— Какое-то сборище инвалидов, — оценил обстановку оборотень.

— Подожди, — тяжело пробормотал очнувшийся оружейник. — Сейчас, я сам дойду.

— Ага, конечно. — Рэд и не подумал отпускать его — только удобнее перехватил перекинутую через плечо руку. — По тебе прям видно, как ты дойдёшь…

Джина уже отперла дверь, от волнения не сразу попав ключом в замочную скважину.

— Куда сгружать этого страдальца? — спросил Рэд, войдя в дом. — В гостиную?

— Нет. Наверх, — скомандовала Джин и потянула мужчин за собой.

— Какие сложности… — Рэд с сомнением взглянул на крутую деревянную лестницу. — Гостиная точно не подойдёт?

— Помочь? — подал голос Крис.

— Молчи уж. Сам еле на ногах стоишь.

— Рэд, пожалуйста! — взмолилась Джин. — Нет времени.

Повторять не пришлось. Оборотень без лишних церемоний взвалил полубесчувственного Эша на плечо и, сверкнув жёлтыми глазами, взлетел по ступеням, едва не обогнав саму Джин. Рядом с лестницей распахнулась дверь. Из комнаты дохнуло силой.

— Ого! Да здесь целая зарядная станция! — восхитился Рэд. — Ты как будто готовилась.

— Не думала, что понадобится, — вздохнула Джин, откидывая с кровати лоскутное одеяло. — Давай вот сюда… Там в холодильнике, кажется, есть какие-то продукты. Спальня — напротив гостиной. — Она торопливо доставала из настенного шкафа амулеты, шприцы, пузырьки с лекарствами. — Если Крису нужна будет моя помощь, поднимайтесь сюда. Но лучше сами, хорошо? Я спущусь, когда смогу.

Джин отточенным движением вскрыла стеклянную ампулу, набрала в шприц прозрачную жидкость, щёлкнула по корпусу ногтем, выпуская воздух, недрогнувшей рукой ввела иглу в вену Эша. Колдунья казалась неожиданно спокойной и сосредоточенной, движения были быстры и уверенны.

— Крис в надёжных руках — у нас с Тиной большой опыт в обращении с этим пациентом. Тебе самой-то помощь не нужна?

Джин улыбнулась.

— Я справлюсь. Не первый раз.

Взрыв на кафедре военной истории Лейского университета прогремел в субботу вечером. И только поэтому жертв оказалось относительно мало.

Волна накрыла весь исторический корпус и вырвалась за пределы здания. Помощь в восстановлении поля понадобилась жителям нескольких кварталов, но сильнее всего пострадали те, кто находился в эпицентре — на самой кафедре и в прилегающих к ней кабинетах. Девять преподавателей. Девятнадцать студентов.

Поначалу никто не заподозрил неладного. Двадцать восемь человек доставили в центральную больницу Лейска. Живыми. Газеты воспевали оперативность спасательных служб и выражали уверенность в скором возвращении пострадавших к нормальной жизни. Происшествие признали результатом сочленения несовместимых чар и обещали вычислить и наказать виновных, как только они придут в себя. Вскоре оптимизм сообщений стал сдержаннее. А потом новости о лейской аварии исчезли вовсе — разом из всех источников.