Юлия Набокова - Лунатики [litres]

– Даже если так, – не могла поверить Соня, – как я провернула все остальное? Я неловкая, неуклюжая, да что там – я ужасная трусиха! Я видела записи с камер – это была не я!

– Это была ты, – усмехнулась Ви. – Точнее – твоя улучшенная версия. В лунном сне твое подсознание не знает страха и преград. В твоем распоряжении – опыт всех супергероев из блокбастеров и лучших спортсменов мира. Знаешь, сколько мировых рекордов по гимнастике я поставила в лунных снах? Жаль, никто, кроме меня, Яра, Лиса и Муромца, этого не видел. А ты в лунном сне могла копировать любые трюки – и тебе бы все было под силу. Ты ведь смотрела фильмы про ограбления банков или музеев?

Соня медленно кивнула.

– Вот ты их и скопировала. Причем – идеально, поэтому тебе все удалось. Остается вопрос: что же такое ты украла в музее?

Соня растерянно отвернулась к окну. Но, как ни пыталась вспомнить свой лунный сон, ничего не получалось. Вскоре выехали на трассу, и их машина затерялась в плотном потоке других.

– Кажется, оторвались, – довольно пробасил Муромец.

– Надеюсь, что Яр тоже, – с беспокойством откликнулась Ви.

– И часто вы так бегаете? – спросила Соня.

– Пару раз в неделю, – ответила Ви. – Уже месяц.

– Если не повезет, то и два раза за день, – тяжело вздохнул Муромец.

– Не пугай девочку! – шутливо перебил его Лис.

– Просто хочу знать, что меня ждет, – удрученно пробормотала Соня.

– Поверь мне, – с горечью усмехнулась Ви, – каждый из нас хотел бы это знать. Но жизнь беглого лунатика полна неожиданностей. – И, бросив короткий взгляд на вытянувшееся лицо Сони, добавила: – Ты привыкнешь.

Соня не хотела привыкать. Соня хотела вернуть назад свою спокойную, заранее распланированную жизнь, найти сестру и, как прежде, счастливо жить в их квартире с бабушкой. Бабушка! Соня заерзала на сиденье.

– Что? – повернулась к ней Ви.

– Мне нужно позвонить бабушке.

– Исключено, – отрезала Ви.

– Ты не понимаешь! – горячо заспорила Соня. – Сначала пропала старшая сестра, теперь я. Бабушка этого не переживет, у нее больное сердце.

– Твоя сестра тоже была лунатиком? – со странной интонацией спросил Лис.

– Лера? – удивилась Соня. – Не знаю, я никогда не видела, чтобы она ходила во сне… Но по ночам она сбегала на крышу. Она из руферов. В прошлое полнолуние она вылезла в окно и поднялась по пожарной лестнице, как делала это много раз… С тех пор я ее не видела.

– Уверена, что она жива. – Ви ободряюще тронула ее за плечо. В ее глазах было сочувствие, но в словах не было уверенности.

– Конечно, жива! – горячо воскликнула Соня. – Иначе я бы почувствовала.

– Вы родные сестры? – уточнил Лис. – Обычно лунатизм передается по наследству.

– У нас одна мама, но разные отцы, – объяснила Соня.

– Значит, сводные, – заметил Лис, – как Яр с…

– Осторожней! – внезапно вскрикнула Ви, когда с соседнего ряда, обогнав их, резко вильнул какой-то лихач на сверкающей иномарке.

Лис, не успев договорить, выругался и вывернул руль, чтобы избежать столкновения.

– На дорогу смотри, болтун! – раздраженно бросила Ви. – Только ДТП с вызовом полиции нам не хватало!

– Слушаю и повинуюсь, – с непередаваемым сарказмом отозвался Лис и словно воды в рот набрал.

Вскоре они свернули с кольцевой в какую-то промзону. За окном потянулись каменные заборы, опутанные колючей проволокой сверху. За ними виднелись трубы и фабричные здания.

– Кстати, куда мы едем? – спохватилась Соня.

– К горбатому мосту, – отозвался с переднего сиденья Муромец.

– Надеюсь, Яр уже там, – прошелестела Ви. Так тихо, словно невольно произнесла вслух свои тревоги.

Мост оказался и впрямь горбатым. Когда-то в лучшие времена он связывал завод, стоящий на краю оврага, со складами напротив. С тех пор завод закрылся, а каменный мост обвалился посередине и стоял никому не нужный и заброшенный. Вокруг не было ни души.

Машина стала притормаживать, и Ви, не дожидаясь остановки, выпрыгнула наружу.

– Яр! – донесся до Сони ее полный тревоги зов. – Его здесь нет!

Ви горестно метнулась к ним, когда они вышли из машины.

– Наверное, задержался, – успокаивающе пророкотал Муромец.

– Яр никогда не задерживается! – с нарастающей паникой в глазах парировала Ви. – Что-то случилось…

– Ничего не случилось, – спокойно отрезал Лис, но его бесстрастная физиономия не обманула Соню – в глазах парня, как и в глазах Ви, плескалась тревога.

– Мы его подождем, – неловко добавил Муромец, переминаясь с ноги на ногу.

– Как вы не понимаете? – вскрикнула Ви, а затем метнулась к Муромцу и схватила его за грудки. – Они поймали Яра! Они забрали его в лабораторию!

Рядом с мощным широкоплечим Муромцем Ви выглядела Дюймовочкой, и он мог бы смахнуть ее как пушинку. Но богатырь стоял перед ней по стойке «смирно», а Ви все трясла и трясла его за грудки и никак не могла успокоиться:

– Нужно спасать его! Нужно разгромить эту чертову лабораторию!

– Ну, хватит, – не вынеся ее напора, шумно вздохнул Муромец, а затем сгреб девушку обеими ручищами и прижал к мускулистой груди.

Ви от неожиданности сдавленно пискнула, как мышка, попавшая в лапы великана.

– Пусти, Егор! Ты что себе позволяешь?

Муромец даже не дрогнул. Ви пару раз дернулась, а затем обмякла, и до слуха Сони донеслись приглушенные всхлипы. Соня пораженно застыла. Весь мир знал Вику Савицкую, но никто никогда не видел ее вот такой. Спортсменка, известная своим стальным характером и не показавшая своих слез, даже когда проиграла Олимпийские игры, сейчас плакала, как обычная девчонка. Влюбленная девчонка, которая смертельно испугалась за любимого.

Видно, Лису такая слабость, проявленная Ви, тоже была в диковинку. С него даже слетела ироническая ухмылка, появившаяся у него на лице, когда Муромец решился обнять Ви. И он неловко отвел глаза, а затем с досадой пнул носком кроссовки землю.

– Лис, – тихонько позвала ничего не понимающая Соня, – что там такого страшного, в лаборатории?

Он резко поднял голову, и Соня похолодела – столько страха, отчаяния и ненависти плескалось в его потемневших зеленых глазах.

– Ты был там, – тихо пробормотала она.

– В яблочко. – Лис улыбнулся жуткой, пробирающей до дрожи улыбкой. – Я был там. Присутствовал при опытах. Угадай, в какой роли?

Соня не хотела этого знать. Но Лис не спрашивал – он продолжал говорить.

…Черная комната со стеклянным окошком на двери. Большая кровать, на которой он распростерт, как жертва на алтаре науки, спутанный по рукам и ногам ремнями. Стальной обруч, сковывающий голову. Он то холодит лоб, наполняя смертельным холодом, то раскаляется от жара и буквально поджаривает мозг.

Лис не покидает этой клетки уже чертову уйму времени. Он потерял счет дням – здесь вечная ночь. Он спит без снов, его сознание – черная дыра, которую выжигает на лбу горячий обруч. Почему же тогда всякий раз, когда он открывает глаза, все мышцы ломит от усталости, а тело покрывают синяки и раны, как будто его пытали? Иногда он слышит голоса – они чего-то требуют от него, куда-то зовут, проникают в самый мозг. Как будто назойливый комар пробрался в черепную коробку и теперь жужжит там, не находя выхода.