Юлия Набокова - Лунатики [litres]

Осторожно, боясь потревожить и без того беспокойный сон Яра, она поправила повязку и вдруг заметила у ног старую фотокарточку, лежащую лицом вниз. Должно быть, она выпала из раскрытого рюкзака, прислоненного к кровати. Соня помедлила, бросив взгляд на задремавшего Яра. Должно быть, снимок очень дорог ему, если он носит его с собой. Парень оставался для нее закрытой книгой, и ей было неловко брать в руки снимок и заглядывать туда, куда ее не приглашали. Но и оставить ценную для Яра фотографию под ногами она не могла.

Соня подняла карточку, и со снимка на нее с улыбкой взглянула молодая красивая женщина с хохочущим мальчиком на руках. Мальчиком был Яр, а женщина была его матерью. Яр унаследовал серые глаза и упрямый подбородок отца, но густые каштановые волосы и высокие скулы достались ему от матери. От снимка веяло такой любовью и теплом, что у Сони навернулись слезы. Если бы только мама Яра не умерла так рано, она бы не позволила его отцу проводить эксперименты над сыном и Яру не пришлось бы скитаться и залечивать раны от волчьих клыков…

– Отдай!

Соня вздрогнула от резкого голоса. Проснувшись, Яр приподнялся на кровати и требовательно протянул руку к снимку, как будто боялся, что Соня может повредить его. Она неловко протянула ему снимок, и Яр спрятал его под подушку. А Соня выскочила за дверь. По потемневшему взгляду Яра она поняла, что заглянула туда, куда не должна была заглядывать. Ему в душу.

На кухне гремела посуда, хозяин ловко раскладывал кашу деревянным половником по тарелкам – себе, Соне и Лису.

– Как твои приятели? – Он обернулся к ней, и Соня в который раз отметила сходство мужчины с Хемингуэем. Перед исчезновением Лера читала сборник рассказов этого писателя, и потом Соня перечитала его от корки до корки в наивной надежде, что среди страниц она отыщет подсказку, где искать сестру. Но, конечно, ничего такого не обнаружила.

– На их долю каши тоже хватит, – добавил Федор, подвигая горшок на середину грубо сколоченного стола.

– Спасибо, – откликнулась Соня, тронутая его заботой. – Но им сейчас главное выспаться и восстановить силы… – Она осеклась, подумав, что они злоупотребляют гостеприимством незнакомого человека. – Простите, что вас стесняем…

– Чепуха! – Хозяин как будто рассердился. – Места всем хватит, живите, сколько хотите. Твоим приятелям не меньше недели потребуется, чтобы раны залечить.

И, видя, что Соня медлит над тарелкой, добродушно прикрикнул:

– Ешь давай! Вон какая худющая, как только ноги носят. – И сам, подавая пример, зачерпнул ложку каши.

Соню не нужно было уговаривать, и она с аппетитом набросилась на еду. Распаренная в печи, с кусочком сливочного масла, каша оказалась необыкновенно вкусной.

– Вы ее на коровьем молоке готовите? – Она представила деревенскую буренку, у которой румяная доярка сцеживает молоко в бидон, а затем доставляет на бричке с лошадкой к дому на опушке леса.

Мужчина странно хмыкнул, но ответить не успел. Скрипнула дверь, вошел Лис, неся в каждой руке по ведру воды. Тяжело поставил их на дощатый пол, так что вода плеснулась через край.

– Что-то ты долго. – Хозяин обернулся к нему. – Садись, а то каша стынет.

От Сони не укрылась нервозность Лиса и тот подозрительный взгляд, который он бросил на Федора. Парень был напряжен, как пружина, как будто узнал что-то такое, что его насторожило, но чем боялся поделиться с Соней при хозяине. Сев за стол, он сперва уронил деревянную ложку, а затем смахнул солонку, рассыпав соль по столу.

– Да что с тобой такое? – прошептала Соня, пока хозяин отъехал к печи за тряпкой.

– В деревне никого нет, – встревоженно прошептал в ответ Лис, а затем, пока Федор не видит, украдкой взял нож от масла и спрятал под столом. – Ни души!

Соня растерянно замерла, не донеся до рта последнюю ложку с кашей. Почему-то первым делом она подумала о том, что никакой буренки не было. Как не было и пустого бидона от молока на кухне. Взгляд выхватил на подоконнике за занавеской упаковку от сухого молока, а затем упал на сбившийся половик на полу – проезжая на коляске, хозяин сдвинул коврик, и стало видно кольцо от люка, ведущего в подвал… Что или кого он там прячет? Соня подняла испуганный взгляд на мужчину и уронила ложку. Та глухо ударилась об пол и откатилась к кольцу от люка. Федор с укором посмотрел на Соню.

– Мало каши ешь, раз ложку удержать не можешь. Сейчас добавки тебе положу.

– Не ешь, – шепнул Лис, пнув ее ногой под столом.

Соне передалась его нервозность, и она отчетливо ощутила, что сейчас их всего лишь двое против хозяина, который, может, совсем не инвалид, а просто притворяется добреньким и беззащитным, чтобы усыпить их бдительность. А трое их приятелей валяются без сознания, и их безопасность – тоже в руках Сони и Лиса…

Она наклонилась за упавшей ложкой и как будто невзначай спросила про люк в полу:

– А что у вас там?

– Запасы, – невозмутимо ответил хозяин.

– Запасы на случай войны? – нервно пошутил Лис.

– На случай жизни. – Федор подкатился к столу, смел тряпкой рассыпанную соль. – Я ведь тут один живу, с тех пор как дед Пахом умер. – Он заметил нетронутую тарелку Лиса, нахмурился: – А ты чего не ешь?

Лис сглотнул, борясь с соблазном. Он не ел со вчерашнего дня, но жизнь лунатиком научила его не доверять чужим людям и во всем видеть подвох.

– А в деревне можно разжиться продуктами? – как бы невзначай спросил он. – Не хотелось бы вас объедать.

– Да много ты съешь! – хмыкнул хозяин, окинув его цепким взглядом. – Вон жилистый какой.

– Внешность обманчива, – парировал Лис, продолжая настороженно коситься на мужчину. – Я, может, деревенскую сметану люблю. Могу ее есть ведрами!

– Ведрами не получится, – отозвался Федор и загадочно добавил: – Заржавели давно ведра.

– В каком смысле? – не вытерпела Соня, уже не выдерживая возникшего напряжения.

– Не осталось никого в деревне, – отозвался хозяин.

– А куда все делись? – не отставал Лис.

– Померли все, – отрезал мужчина, и за столом повисла зловещая тишина.

Соня с Лисом испуганно переглянулись.

– От эпидемии, что ли? – тревожно уточнил парень, стиснув в кулаке нож под столом.

– От старости, – вздохнул хозяин и отвернулся к окну. – Молодые уже лет десять как разъехались по большим городам. А в деревне только старики остались. Старый Потапыч дольше всех прожил, до девяноста пяти лет. Но и он прошлой осенью преставился.

Соня проследила за его взглядом и похолодела, увидев покосившиеся кресты вдалеке. Вчера, в полной темноте, они не заметили старого кладбища на краю леса.

– Выходит, вы тут совсем один? – растерянно пробормотала Соня, застыдившись своих подозрений. А Лис со смущенным видом вернул нож на стол, пока хозяин не видит.