Тимоти Лирик - Эльфийский порно-спецназ в логове национал-вампиров

«Скипидарьюшка, завари, детка, чайку! Мне и гостю!» — раздалось в голове.

А!!!

Лязгнул засов двери.

«Обормот из налоговой, проверки эти… — мрачно проговорил в моих мозгах Оборонилов. — Не дал книгу дочитать». Я мысленно завопил спасительную фразу «Заткнись!», и заклинание снова подействовало!

Дверь распахнулась, бабахнула о стену. В комнату зашел Ту Хэл, в два шага сократил расстояние до моей табуреточки. На ходу выхватил пистолет.

— Прощай, сука!

Пистолет смотрел мне дулом в лоб, я посмотрел в дуло, потом перевел взгляд на свирепую рожу берсеркьюрити. Чистый бандит. И глаза пустые-пустые…

Мы пялились друг на друга несколько секунд, потом он дико заржал, быстро спрятал пушку.

— Ну и харя у тебя, Хиросаки! Каждый раз смотрю на эту харю и не могу!

Он наклонился ко мне в смеховом спазме.

Я, к большому собственному удивлению, разрядил обойму снотворного под нижнюю челюсть Ту Хэла, прямиком в небритый второй подбородок.

Он оборвал смех, сбитый с толку. Разогнулся, схватился лапищей за подбородок, зыркнул на шприц, зарычал и выбил мое супероружие, едва не сломав мне руку.

Оттолкнувшись ногами, я стал заваливаться назад вместе с табуретом, потому что берсерк уже отвел левый кулак… Конечно, он догнал мое нагасимское личико, но удар был уже не столь страшен. Я стартовал к дальней стене, забрасывая руки за голову.

В столкновении с кирпичной кладкой победила кладка. Я подобрался, ориентируясь на световые пятна. Одно из них, большое, словно туча, стремительно нависло надо мной.

Я приготовился умереть героем, но туча вдруг придавила меня, оказавшись вырубленным Ту Хэлом.

«Фирма наша не имеет больших оборотов, — вступил Ярополк Велимирович, то и дело отпуская мысленные реплики в сторону, — а за истекший год мы демонстрировали полную налоговую прозрачность (просто агнцы!) и готовность платить государству. Камералки ваши ничего не выявили (еще бы, сколько мы на услуги бухгалтерской фирмы потратили!). Так почему же мы-то? (Давай, признайся, что натравил кто-то!) Вы ничего не выявите, потому что нечего выявлять, Анатолий Васильевич. Что? (Выявит он, хмырь очкастый!) Мне делать нечего, я старый больной человек, люблю по судам таскаться. Только выкатите мне хоть копейку… У меня печень! (Оборонилов внутренне содрогался от хохота). Вы думаете, частный сыск — это мед и пряник, пряник и мед? (Прижух, бедолага?!) Мы чисты, как яйца у кота!!! (Ну, и хватит…) Допили чай, Анатолий Васильевич? Печеньку возьмите, очень вкусные. Вот адрес конторы, которая ведет нашу бухгалтерию. Добро пожаловать к ним. (И пошел вон отель!) Они вам предоставят все документы. (Давай-давай, шевели булками, умный игрень)».

Я столкнул с себя спящего красавца, снова велел голосу наставника замолкнуть. Когда кто-то ржет у вас в голове, хочется спрятаться подальше. Вы поймете, если когда-нибудь… Впрочем, никому не желаю оказаться на моем месте.

Так, кажется, процесс управления хапуговкой постепенно приходит в норму. Научиться бы еще не пускать монологи Оборонилова без команды…

Вот что обидно, так это полное отсутствие в мыслях наставника одного очень смелого и глупого вылезавра по имени Яша.

Я вышел из комнаты, запер дверь и пошел искать путь на свободу.

На лестнице остановился, пораженный подозрением: а не слетела ли с меня личина Нагасимы, когда я получил в бубен?

Так и есть, слетела. Быстро приведя внешний вид в норму, я потопал к новым приключениям. В идеале мне требовалось переодеться — богомолиха в одежде пленного выглядела подорительно. Что схавал Ту Хэл, то бросится в глаза клопапе.

Молясь предкам, чтобы не попасться на глаза Разоряхеру, я прокрался к выходу, положил ладонь на ручку и… передумал.

Наверняка сработает сигнализация или еще что-нибудь.

Свернул в боковой коридор, попал на кухню. Здесь пожирал что-то кровавое и недавно убитое Хай Вэй. Брр, волчара.

— А, Нагасима, изнасиловала ящерку? — спросил он, улыбаясь так, словно только что придумал шутку всех времен и цивилизаций.

— В особо извращенной форме, — высказался я. — Ты следующий.

— Он не в моем вкусе. Хочешь говядины? — Он протянул мне кусок мяса.

— Кушай, не обляпайся, шутник, — буркнул я. — Устала я от вас.

— Я в курсе, — самодовольно проговорил он и с хищным урчанием вцепился в говядину.

Смотреть на поедание мяса было выше моих сил, я ретировался из кухни.

По пути попалась ванная комната. В ней я и спрятался.

Первым делом напился из-под крана. Потом осмотрел окно. Ни решетки, ни заметной глазу сигнализации. Конечно, Разоряхер должен был оснастить коттедж инопланетными средствами безопасности…

Сел я на унитаз и глубоко задумался.

«Зангези, ты как? Не пошел сигнал?» — проявил заботу о комбинизомби Оборонилов.

Ненавижу шефа.

И себя.

Надо было инструкцию до конца читать.

Драка с телепатом похожа на избиение, ведь он знает твои ходы заранее. Поэтому Марлен подавил в себе желание вмазать молодому вампиру, когда тот ощерился, показывая клыки.

Конечно, кровососы были сбиты с толку. Их князя умыкнули, а единственный свидетель и подозреваемый хоть и не врал, но кто поверит наркоману?

Марлен вышел из комнаты отдыха, оставив упырей со шмотками и мобильным их князя.

Старший связался с кем-то вышестоящим, Востроухов не стал подслушивать, с кем конкретно. Прогулялся по представительству, ища следы чужаков.

Вскоре рядом нарисовался один из младших вампирчиков — главный не хотел оставлять Марлена без присмотра. А он и не собирался усложнять ситуацию: пока будешь готовить новую порцию смеси ЛСД и транспортного наркотика, упыри обнаружат секретную комнату с брошюрами эльфов и главное — с запасом «билетов в тот конец». Поэтому оставалось гнать мысли о тайнике и усердно осматривать офис, мысленно читая стихи. В этот раз на ум пришел Гумилев.

Не найдя ничего подозрительного, Востроухов занял свое рабочее место.

Упыри расселись вокруг. Прямо, как у себя дома.

— Что, прописались?.. — Полукровка не скрывал раздражения, ведь среди телепатов это было бессмысленным и оттого смешным.

— Могли его похитить ваши? — спросил седобородый.

— «Наши» — это кто?

— Молодежная организация, блин! — встрял нервный вампирчик-пехотинец.

— Нишкни, Пелко, — тихо велел старший.

«Еще раз вякнешь, когда старшие разговаривают, щуплый, подпишешь себе приговор», — мысленно пообещал Марлен.

Пелко вскинулся, и Востроухов мог бы побиться об заклад, что не будь он упырь — покраснел бы, как школьник. Такая оценка, безусловно, подлила масла в огонь, но щуплый сдержался.

— Зря вы так, Марлен Амандилович, — сказал седобородый. — Негоже нам, зрелым мужам, юношей задирать.