Галина Липатова - Паладинские байки

– Слыхал. Это правда, что они на магии крови сделаны?

– В том числе. Если паладин кому свой медальон отдаст добровольно, то он и свою жизненную силу отдает. Потому я Сабину и успел спасти. Такие раны я толком исцелять не умею... теоретически – учили, а так, как понимаешь, никогда раньше не пробовал… – он опять вздохнул. – Я отписал в Модену, в паладинскую канцелярию. Скоро сюда следственная комиссия по этому делу приедет. Меня, скорее всего, арестуют и отправят на отсидку в Кастель Кастиго, слыхал, небось – есть такая тюрьма для магов…. Наверное, надолго засадят: боевая магия без лицензии, да еще нападение на паладина, да еще я его покалечил знатно… Лет десять мне за это пропишут, не меньше.

– Да так уж и десять лет, ты что, – удивился Альфредо. – Хм… Может, уедешь куда?

– Ни один Рокабьянка еще от закона не бегал, – поморщился Массимо. – И я первым быть не хочу. Честь рода важнее. Да и сидеть я буду не за какую-нибудь низкую мерзость вроде воровства все-таки. Хотя какая разница, за что сидеть в Кастель Кастиго, если уж сидеть… Это я к чему. Сабина одна останется, и без средств почти. Я кое-что накопил, конечно, но это мелочи. А ты – человек хозяйственный, опытный. Не хочешь сделаться управляющим Каса ди Рокабьянка? Сейчас и контракт подпишем, если ты согласен. Я в тебя верю, если ты наши виноградники с их кислятиной доходными сделал, то уж весь домен и подавно сумеешь. А там… мало ли. Может, Сабина со временем от этой несчастной любви исцелится, ну или хоть остынет немного, и вы поженитесь.

– Сомневаюсь, что она захочет за меня замуж теперь, – Альфредо вздохнул. – Но я согласен, ради нее главным образом.

На следующий день приехала комиссия: лейтенант паладинов Понтевеккьо, и моденские архонты Девы, Матери и Судии. Массимо не ожидал аж таких высоких гостей, и даже испугался.

Архонты и лейтенант паладинов первым делом осмотрели двор летнего домика, потом поговорили с самим Массимо, с Альфредо как свидетелем, с Денизо Томазиньи, которого для этого вызвали сюда, и уж затем – с Сабиной и Бенедетто. Говорили вроде бы без пристрастия, но маг чувствовал, что его видят насквозь, до последней задней мыслишки. И не сомневался, что и других они допрашивали так же.

Архонтиса Матери дольше всего говорила с обоими пострадавшими, и Массимо заметил, что после ее визитов и Сабина, и паладин выглядели существенно лучше, насколько это возможно в их состоянии.

На следующий день архонт Судии велел Массимо, Альфредо и Денизо прийти в комнату, где лежал Бенедетто. Туда же пришли сам архонт, лейтенант паладинов и архонтиса Девы. Преосвященная Матери пошла к Сабине.

– Рассмотрев дело, я, волей Судии, установил следующее, – начал архонт. – Донья Рокабьянка не виновна ни в чем, кроме того, что, зная об обетах паладина Рондини, все равно продолжала с ним встречаться. Преосвященная Матери считает, что Сабину не следует наказывать, и я согласен с ней. То, что случилось, само по себе уже наказание, и я бы советовал донье Рокабьянке пожить пару месяцев в обители Матери, для исцеления души и тела. Сеньор Рокабьянка виновен в применении боевой магии без лицензии, особенно в том, что выбрал сильное заклятие, каковое даже тем, у кого лицензия есть, применять рекомендуется только в исключительных случаях. Сеньора Рокабьянку оправдывает то, что он был в гневе и не владел собой. Учитывая, что сеньор Рокабьянка полностью осознает свою вину и искренне раскаивается, то, что он добровольно и сразу сообщил о случившемся в канцелярию корпуса, и то, что он старательно занимается лечением паладина Рондини, я считаю, что его не стоит арестовывать и направлять для отбывания наказания в Кастель Кастиго. Сеньор Рокабьянка и без того наказан… так что я назначаю другую кару: в течение десяти лет мэтр Рокабьянка обязан одну неделю в месяц в Модене бесплатно отрабатывать зачарование предметов для паладинского корпуса, для Коллегии Инквизиции и для церкви. Мэтр Рокабьянка может отрабатывать эти недели и подряд, главное, чтобы их было не меньше двенадцати в год, итого – сто двадцать недель отработки наказания. Далее… сеньор Томазиньи виновен в покушении на паладина и в нанесении телесного вреда донье Рокабьянке. Поскольку он не родственник доньи Сабины, то у него нет оправданий, хм, кроме недостатка ума. Потому сеньор Томазиньи приговаривается либо к трем годам тюремного заключения, либо к штрафу в размере пятнадцати эскудо в пользу доньи Сабины и пяти эскудо в пользу паладинского корпуса. Что касается паладина Рондини, мы решили, что налагать на него какие-либо епитимьи бессмысленно, потому что, во-первых, он и так уже наказан, и во-вторых, искренне раскаивается.

Бенедетто на этих словах тяжко вздохнул:

– Мне уже все равно, преосвященный. Не стоит проявлять ко мне милосердие.

Архонтиса Девы сказала:

– Не милосердие – но справедливость, Бенедетто. Помни об этом. Милосердие к тебе проявила Дева, когда все-таки дала тебе силы выжить. Значит, твой долг – служить Ей и дальше. Заметь, Бенедетто: тебя даже в монастырь на покаяние не отправляют, хотя я настаивала. Но мой голос был в меньшинстве.

Лейтенант паладинов на это ответил:

– А потому что смысла никакого, он и без этого кается и сожалеет. Сами же видите, преосвященная – сила Девы к нему возвращается. Вряд ли, конечно, будет как раньше, но если бы Она не видела его раскаяния, то и милостью бы не одарила. Эх, Бенедетто, если б ты признался в этом до того, как любовь тебя совсем закрутила, мы бы нашли способ тебе помочь.

– И… как? – прошептал паладин, не открывая глаз.

– Ты что думаешь, ты – первый, с кем такая любовь приключилась? – вздохнул лейтенант. – Да каждый второй из нас за душой что-нибудь подобное носит. Картину с девушкой на лошади у меня в кабинете на стене видел? Думаешь, просто так она там висит, что ли?.. То-то же. Есть способы с этим справляться, веками опробованные. Перевели бы тебя куда-нибудь далеко, да предписали бы в Обитель Матери ходить, например. А, да что уж теперь-то…

Вот так и кончилось это мрачное дело. На следующий день комиссия уехала, увозя с собой Бенедетто. А Сабину через две недели Массимо отвез в обитель Матери – для исцеления.

Спустя четыре месяца он решил, что надо ускорить отработку наказания, ну в самом деле, не десять же лет этим заниматься, и приехал в Модену на целый месяц, чтобы заняться зачарованием предметов для паладинского корпуса. К его удивлению, работы было много. Просто поразительно, сколько всяких зачарованных вещей требовалось моденскому отделению корпуса. Одних только щеток, одежных и обувных, отчищающих почти любую грязь, Массимо начаровал восемнадцать штук. Эти щетки были его гордостью – заклятие он изобрел сам, и имел с него большую часть своего дохода. Лейтенант паладинов, узнав про это заклятие, тут же заинтересовался, принес походный плащ и опробовал первую щетку. Результат ему понравился, и он заказал целых восемнадцать штук. Помимо этого, Массимо должен был изготовить кучу карманных светошариков, и не простых, а устойчивых к паладинским приемчикам, чтобы чары не пропадали после применения очищения или там круга света. Мэтр Рокабьянка такого заклятия не знал, и пришлось экспериментировать. Три дня возился, пока наконец получилось составить нужное заклятие. Потом еще понадобилось в тренировочном зале зачаровать инвентарь – ну тут хоть попроще, всего-то сделать попрочнее. Тут-то Массимо и заподозрил, что лейтенант понтевеккийских паладинов просто находит ему работу для отработки наказания, но ничего не сказал – в конце концов, какая разница, отрабатывать-то всё равно надо.