Джулия Кеннер - Дикий Зверь

Сегодня Агассу заглянул в её душу, почувствовал её естество — и теперь он был уверен.

Она была той самой. Его парой. Его лекарством.

И Люк получит её.

ГЛАВА 2

Она была на Бурбон-Стрит в полном одиночестве — ни туристов, ни бизнесменов, ни полицейских вокруг. Только Кэйт… И кто-то, кто следовал за ней. Неоновые огни рекламы с изображением обнажённых девушек и дешёвого ликёра мелькали вокруг неё, будто освещая дорогу к её проклятию. Подавив дрожь, детектив побежала в другую сторону, скрывшись в тени, в темноте.

У Кэйт перехватило дыхание, когда до неё донёсся отголосок поступи шагов. Потянувшись за оружием, она хотела бы раз и навсегда покончить со своим сталкером, но того здесь не оказалось.

Девушка была облачена в шёлковый пеньюар, и хоть улицы и были пустынны, блеснувшие в окне золотые глаза всё же осмотрели переулок снизу. Ветер шептал дюжиной голосов. Сдайся, Кэйт. Ты принадлежишь ему. Сдайся… сдайся…

Сердце колотилось в груди, пока девушка, прищурившись, пыталась рассмотреть своего палача среди теней. Никого. И ни звука в ночи, помимо шёпота ветра.

И вот он здесь, его ладонь на её груди, его губы — на её шее.

— Моя, — прошептал неизвестный, сбрасывая с её плеча лямку пеньюара. Одежда опала вниз, и мягкая ткань скользнула прохладой по её разгорячённой коже.

Её сосок заострился, и мужчина потёр его вершинку своим большим пальцем. А после, опустив голову, прижался губами к её груди, возбуждая и дразня Кэйт своими зубами.

Девушке хотелось обхватить его голову своими ладонями, приблизив его лицо к своему, но она не могла пошевелиться, не могла сделать ничего, кроме как раствориться в огне, кружившем в её теле. Она даже не видела его лица, и всё же приветствовала всем телом и душой. И с одним низким отчаянным стоном, Кэйт передвинулась, раздвинув ноги, в то время как его ладонь накрыла жар меж её бёдер.

Её киска затрепетала, и Кэйт сдержала вскрик разочарования. Она хотела его, хотела его внутри, хотела, чтобы он заполнил её.

Чтобы обладал ей.

— Моя, Кэйт, — вновь прошептал мужчина. — Запомни это: ты — моя.

А после, без предупреждения, он ушёл, и от мощи прыгнувшей пантеры, Кэйт упала наземь. Пантера бросилась на человека, преследовавшего её. Не её любовника — кого-то другого. Тёмный мужчина, с лохматыми волосами и грязным лицом. Когти и чёрный мех пронеслись вспышкой, а после нож сталкера с грохотом упал на землю. Он лежал там, в луже человеческой крови. Кэйт не сдержала крика, и звук её собственного голоса утонул в одном слове, наполнившим её голову, испугавшем её даже больше, чем само нападение.

Моя.

***

Кэйт молниеносно вскочила прямо там, где уснула — на диване. Её сердце билось так сильно, что она была уверена, что её рёбра вполне могли треснуть. Девушка попыталась отдышаться, замедлить пульс, но сон всё ещё держал её в своих лапах, а страх захлестнул её.

Это было слишком. Со дня её тридцатого дня рождения, две недели назад, сны преследовали её. И каждый раз, стоит Кэйт закрыть глаза, её голова наполнялась тёмными, эротичными мыслями о желании, похоти и обладании. Кто-то хотел её, искал её и находил.

И даже в своих снах девушка не могла спрятаться.

Но не это было худшим. Эти сны, в отличие от кошмаров, что приходили более хаотично, стали близкими друзьями. Включая этот сон, дрожь от которого она не могла унять до сих пор — их уже было три. Каждый кошмар был наполнен насилием и кровью, и, в каждом из них, он, казалось бы, был всё ближе к тому, чтобы полностью овладеть ею.

Кроме того, Кэйт не знала, кем, чёрт возьми, был тот мужчина. И, что ещё хуже, ужасные предвещания её разума просачивались в реальную жизнь. Ощущение того, что за ней следят. Вот что происходило с ней. Ощущение того, что знакомый ей мир скоро изменится — ужасно и бесповоротно.

Кэйт вздрогнула. Тёплый солнечный свет, проникающий в окно, не защищал от холода внутри неё.

Она попала в огромную беду. И даже не понимала почему.

Кэйт пришла в себя от резкого звонка сотового. Поднявшись с дивана, девушка пересекла маленькую комнату, чтобы поднять свой телефон с верхней части телевизора. Проверив определитель, Кэйт увидела, что звонит Адам. И она уже заранее знала, что он собирался ей сказать.

— Это случилось вновь, — проговорила Кэйт ровным голосом. Конечно же, случилось. Ещё одно жестокое нападение. Третье.

Конечно, детектив знала — потому что видела это. Во сне. Она была прямо там, наблюдала, как и во время остальных нападений за последние десять дней. Не в силах сделать что-то, спасти кого-то. Полностью беспомощная.

— Около часа назад. На этот раз ублюдок напал на какого-то бездомного. Жертва выжила, хоть и изувечена.

— Где? Позволь мне только одеться, и я встречу тебя.

— Нет надобности. Риз и Бошамп звонили. Я направляюсь в больницу, чтобы принять заявление. Но я могу взять это на себя. Мне известно, что на эту ночь у тебя большие планы.

Кэйт глубоко вдохнула.

— Точно. Конечно. Без проблем.

Адам рассмеялся.

— Ты единственный известный мне человек, что лучше поедет в больницу, чтобы допросить жертву под морфином, чем пойдёт на Чёрно-Белый Бал.

— Я должна выступить с речью, — произнесла девушка.

— Просто поблагодари хороших людей за свою награду и пожми множество рук.

К его чести, Адам даже не пытался уверить её, что это будет здорово. Несмотря на попытки вытащить Кэйт на её же день рождения, Адам знал, что девушка ненавидит толпу. Однако, она любила детей, и единственным привлёкшим её социальным проектом был «All Children's Fund» («Фонд помощи детям», — прим. перевод.) — благотворительная организация, помогавшая малоимущим детям. Она отдавала им всё своё время и деньги, и за последний год брала больше всего волонтёрских часов. За что и получила награду.

И должна была произнести речь.

Эта мысль была более ужасающей, чем все её сны.

Её сны.

На несколько мгновений Кэйт удалось выбросить их из своей головы, но теперь воспоминания вернулись, вместе с этим постоянным надвигающимся ощущением, что за ней наблюдают.

Отбросив в сторону тёмные мысли, детектив, войдя в свою спальню, увидела, собственноручно осторожно оставленное на кровати, чёрное платье в пол. Чуть нахмурившись, она надела его, неудобно вывернув руку, чтобы застегнуть молнию сзади.

Наконец-то одевшись, Кэйт, направилась к своей дамской сумочке и единственной бутылочке Chanel No. 5, которой она пользовалась годами. Чуть нанеся парфюма на изгиб запястья, взгляд девушки скользнул к флакончику, подаренному ей на день рождения Альмой. У неё возникло искушение перелить парфюм в прекрасный флакон, но она подавила это желание. Такая бутылочка, как эта была для выставки. Если в ней когда-то вновь окажется парфюм — это будет какая-то смесь ценой миллион долларов за унцию (примерно 30 миллилитров, — прим. перевод.).