Аня Сокол - На неведомых тропинках. Сквозь чащу

Вот только мне все равно. И падальщику придется справляться самому.

- Вы всегда считали всех низшими, - проговорил Михар, - а себя...

- Кем? Высшими?

- Именно, - на этот раз мне ответил староста, вставший так, чтобы загородить от меня беса.

- И поэтому вы решили им... нам отомстить? - спросила я, поднимаясь, рядом с падальщиком стоял феникс Алексей, а чуть в стороне переминалась с ноги на ногу Пашка.

- Вам? Она что не одна такая? - спросил феникс, поправляя очки.

Я посмотрела на нелюдя, злость сразу ушла. Ушла ярость и желание погасить алые глаза беса и даже странная брезгливость, которая накатила, когда я поняла, что меня касается Веник. Человек без души, ходящий, разговаривающий и непонятно как живущий. Теперь я словно видела это, видела, что в нем не хватает какой-то важной части... Все исчезло. Потому что они тоже не знали, догадывались, хитрили, врали, но всей правды не знали, хотя она и лежала на поверхности. За исключением... я посмотрела в чернее колодцы глаз ведьмака и спросила:

- Где же ты споткнулся-то?

- О чем она? - рыкнул Веник.

- Это сейчас так важно? - спросил староста.

- Я повторяю вопрос: кто такие вы? Это сейчас важно, - повысил голос Алексей.

И мы замолчали. Черный дым метнулся к брошенной на землю тряпке, словно оставшаяся без одежды стыдливая девица. Я физически ощутила, как за спиной выросла массивная фигура, волна неприязни наждаком прошлась по коже, царапая и провоцируя. Но я устояла, не повернулась и не вцепилась ему в глаза.

- Сегодня сказочник сказал одну вещь, - сказала я разглядывая профиль Веника, Пашка сделала пару шагов и снова замерла, - Он сказал, что люди не так слабы, как кажутся, - я отряхнула ладони, оттягивая момент, когда придется произнести это вслух, - И знаете, он прав.

Алексей покачал головой, словно не веря в то, что слышит.

- Великие ушли, они проложили путь в другой мир. Необитаемый мир. Но вмешались демоны, и не дали забрать с собой силу. Не позволили сделать свой мир и себя слабыми. Но Великие все рано ушли! Вы слышите это? А прерванный ритуал связал два мира. Связал стежками переходов. Святые, - я потерла лоб, - Как же все просто. Кем по вашему стали Ушедшие? Там, в мире, который вертится быстрее, в мире, который называют Земля? А? Вариантов не так много...

- Людьми, - ответил за всех Семеныч.

- Именно, поэтому я и говорю "мы", - собственная фраза отдавала горечью, - Вы превратили потомков создателей в добычу. Седой как-то сказал, что люди один род, хоть и утверждают обратное. Их предков лишили магии, ее сменила наука и техника. Но наши тела остались слабыми, зрение и слух - скудными.

- А Седой нашел способ разбудить ваше...- феникс снял очки. - наследие?

- Видимо да, - ответила я, и посмотрела на старосту, - Но попытки были и до этого.

- Вместе с магией проснулась и ненависть. К нам, - прогудел за спиной бес.

- Да, - не стала отрицать я.

- Великая, - протянул Веник с презрением, и вдруг поклонился, - Будут приказания для трупа, хозяйка.

- Да, иди прикопайся где-нибудь.

Я понимала, что он не заслужил этого, объективно не заслужил, но... Это были даже не чувства, скорее видение очевидного. У стула тоже нет души, но тот обычно молчит.

- Прекратите, - рявкнул староста, - Не время сейчас для свар. Мы и так на грани истребления, а если уж внутри стежки сцепимся, - он по очереди посмотрел на падальщика, меня и даже качнувшегося за спиной беса.

- Поясни, - попросил Веник.

- Она вернула стежку!

- Извини, - скривилась я, - в следующий раз не буду.

- Да я не о том, - отмахнулся старик, - Я о том, что Юково больше не принадлежит Седому. И не врите, что не почувствовали никаких изменений...

И они все, даже, стоящая в отдалении, Пашка в раздражении отвернулись от меня. И от Семеныча. Они чувствовали, но не хотели признавать. Ведь теперь когда слова произнесены, придется что-то с этим делать, решать... Лишь бес продолжал смотреть и ждать неведомо чего, сверля спину горящими глазами.

- Стежка твоя, Ольга.

- А мы не преувеличиваем? - спросил феникс.

- Нет. Она нашла сюда дорогу с другого перехода, - покачал головой староста, - Плюс мы спокойно стоим тут и обсуждаем ее природу. Нарушаем приказ Седого. Сознательно. И еще живы, а не лежим безголовыми трупами

- Почему не сказали сразу? - я повернулась с Михару, и сразу ощутив уже знакомую ярость.

- Потому, что башка одна, - ответил Веник.

- Искали подтверждения, - прогудел бес.

Я дернулась от звука его голоса, но смогла остаться на месте.

- Нашли?

- Да, - ответил старик.

- Меня по обыкновению, спрашивать не будут, - я отвернулась, сквозь голые ветви деревьев проглядывала крыша моего дома, - Надо было догадаться. В сообщениях... в них было что-то неправильное, но я не поняла что. Ты не ставил меня в известность, ты отчитывался, - я повернулась, поймала взгляд темных глаз старосты, - Бонусы никогда не раздают просто так.

Вдали раздался хриплый крик, в котором не было ничего человеческого. Ветру стало хуже еще несколько часов назад. А теперь это "плохо" сменилось агонией.

Не глядя ни на кого, я быстро пошла по дороге, старательно отгоняя мысли о том, что могу не успеть... не исцелить нет, могу не успеть к смерти.

- Ольга, - позвала Пашка.

- Погоди, - отмахнулся от нее Семеныч, догоняя меня, - Что сказал Седой?

- Когда? - спросила я, - Он много чего говорит, но редко правду.

- Мы вышли из-под власти Севера, так что...

- "Так что" что? Нас хотят атаковать? Отдельную стежку вдруг получившую независимость? Нас хотят прибрать к рукам? Если так, то мы все покойники, - я не остановилась.

- Ну, формально, - прогудел бестелесый, пристраиваясь где-то за спиной, за одно это я уже была ему благодарна, - Ты хозяйка севера. Седой уже дважды объявлял об этом. И знаешь, многие склонны верить.

- И поэтому пока поостерегутся, - кивнула я, - будут наблюдать.

Я снова потерла кольцо. Цепочка подчинения Кирилл - я - Юково прослеживалась без труда. Пока нечисть уверена, что Седой контролирует мать Дегенды Зимы нас не тронут. Но если будет хоть малейшее сомнение... Да, сказочник сказал правду, мы будет жить недолго. Оставалось надеяться что хорошо.

Казалось, серий двухэтажный дом с плоской крышей, по которой громко барабанил едва начавшийся дождь, звал меня. Притягивал словно магнит. В его скупом и лаконичном убранстве поселилась боль и смерть. Небо прочертила молния, далекая, сухая, звук грома, как обычно запаздывал.

На крыльце целителя стоял, державшись за перила, охотник-ветер. Вернее не стоял, а едва держался, привалившись к темному дереву. Мужчина поднял свое бледное неподвижное лицо к темнеющему предгрозовому небу и завыл. Хрипло, тоскливо, безнадежно.

А потом упал. Повалился вперед, на прошлогоднюю ржавую траву. Каждый из нас мог подхватить его, поддержать, не дать удариться о грязную землю, собирая бесцветными волосами влагу. Мы были быстрыми и сильными. И равнодушными.