Нил Гейман - Как Маркиз вернул своё пальто

Он умолк.

— Ты полагаешь, если я вручу ей письмо, она его непременно прочтёт и оценит твою куртуазность?

Грибник недоумённо воззрился на Маркиза, потом осмотрел свой дафлкот.

— У меня куртки нет. Только вот это.

Маркиз подавил безнадёжный вздох. Девушка-грибница поставила перед ним треснутую пластиковую тарелку с дымящимся ломтиком.

Маркиз осторожно ткнул его пальцем — хорошо ли прожарился? Не дай бог остались живые споры. Идея симбиоза Маркиза Карабаса не вдохновляла — он был для этого слишком эгоистичен.

Оказалось даже довольно вкусно. Маркиз с аппетитом жевал и глотал, хотя глотать было больно.

— Так ты хочешь, чтобы я доставил ей твою эпистолу?

— Это ты о письме? О моих стихах?

— Именно.

— Ну да. И чтобы она при тебе прочла, и чтобы ты принёс мне ответ.

Маркиз смерил юношу оценивающим взглядом. Запах от него шёл затхлый, шею и щёки обсыпал грибок, волосы свисали немытыми прядями, но из-под густой чёлки смотрели внимательные голубые глаза, юноша был высок ростом и отнюдь не производил отталкивающего впечатления. Его бы отмыть, причесать да грибы с него обобрать, подумал Маркиз, был бы парень хоть куда.

— Я положил письмо в коробку, — сказал юноша. — Чтобы оно по пути не намокло.

— Весьма предусмотрительно. Теперь говори, кто купил моё пальто.

— Какой ты быстрый. А о моей возлюбленной не хочешь спросить? Её зовут Друзилла. Она самая красивая девушка в Рейвенскорте. Ты её сразу узнаешь.

— Красота, как говорится, в глазах смотрящего. Особые приметы есть?

— Я же сказал тебе: она Друзилла. Больше никого так не зовут. И у неё на руке большая красная родинка, как звёздочка.

— Вряд ли у грибника с вранницей что-то получится. С чего ты решил, что она бросит свой Рейвенскорт ради твоих подвалов? Провести жизнь среди грибов — я бы сказал, сомнительное удовольствие.

Юный грибник пожал плечами.

— Она меня полюбит. Прочитает стихи — и полюбит. — Он рассеянно поднял руку к правой щеке и стал крутить пальцами ножку маленького гриба, похожего на раскрытый зонтик. Наконец грибок оторвался и упал на прилавок. Юноша взял его, повертел ещё немного. — По рукам?

— По рукам.

— Насчёт того типа, который купил пальто, — сообщил грибник, — он ходил с палкой.

— Мало ли кто ходит с палкой, — возразил Маркиз Карабас.

— Палка была с крючком на конце, — уточнил грибник. — А сам он — вылитая жаба. Низенький и толстый. Волосы цвета гравия. Ему пальто нужно было, вот твоё и приглянулось.

Он забросил грибок в рот и стал жевать.

— Просто бесценная информация. Можешь не сомневаться, я передам твой пламенный привет прекрасной леди Друзилле в целости и сохранности, — бодро заявил Маркиз, хотя настроение у него испортилось. Он потянулся через прилавок, взял из рук грибника коробочку с письмом, сунул её во внутренний карман рубашки и пошёл прочь, думая о человеке с крючковатой палкой.

Вместо пальто Маркиз Карабас завернулся в одеяло, на манер пончо, и был от этого далеко не в восторге. Он хотел вернуть своё пальто.

«О птице по перьям не судят», — вспомнились Маркизу чьи-то слова, слышанные в детстве; кажется, так говорил его брат, а Маркиз изо всех сил старался навсегда забыть этот голос.

Палка с крюком. У человека, который купил его пальто у Сточного народа, была палка с крюком на конце.

Маркиз Карабас задумался.

Маркизу нравилось быть Маркизом. Включая его привычку, если уж идти на риск, то риск этот просчитывать дважды и трижды.

На этот раз — даже и четырежды.

Маркиз Карабас никому не доверял. Пользы для дела от этого не было никакой, а неприятных прецедентов — сколько угодно. Он не доверял ни друзьям, ни любовницам, ни тем более своим нанимателям. Полностью и безоговорочно Маркиз Карабас верил только самому себе, внушительной фигуре в необыкновенном пальто, тому, кто мог обыграть, уболтать и перехитрить хоть чёрта лысого.

Кто носит палки с крючком на конце? Епископы. И пастухи.

У епископов из Бишопсгейта [3] Бишопсгейт (англ. Bishiopsgate, букв. «епископские ворота») — один из административных районов Лондона, названный в честь бывших ворот в лондонской городской стене. В наши дни место, где располагались эти ворота, отмечает каменная епископская митра, украшающая здание на пересечении дороги Бишопсгейт и Вормвуд-стрит. крючки на палках были чисто символические, не более чем украшения безо всякой полезной функции.

И потом, епископам пальто ни к чему. Они носили рясы — белые, длинные, вполне симпатичные рясы.

Епископов Маркиз не боялся. И знал, что Сточный народ тоже их не боится. А вот пастухи из Шепердс-буш [4] Шепердс-буш (англ. Shepherd’s Bush, букв. «пастуший куст») — район западного Лондона, а также станция метро. — совсем другое дело. Даже при своём пальто, в лучшие времена, когда Маркиз был здоров и силён и мог бы, если что, созвать небольшую армию, встречаться с пастухами он не имел ни малейшего желания.

Может, заглянуть всё-таки в Бишопсгейт, отдохнуть денька два и убедиться уж наверное, что пальто там нет?..

Маркиз театрально вздохнул и отправился на поиски проводника.

Проводник — точнее, проводница — оказалась крошечного роста, со светлыми волосами ёжиком. Сначала Маркиз принял её за подростка, но, проведя с девчонкой полдня, убедился, что лет двадцать ей точно есть. Он пытался уговорить с полдюжины проводников, но согласилась только Ниббс — так она представилась. Держалась уверенно, а как раз уверенности ему сейчас не хватало. Они вдвоём вышли из конторы по найму провожатых, и Маркиз сообщил Ниббс оба места назначения.

— Куда сначала? — спросила Ниббс. — В Шепердс-буш или в Рейвенскорт?

— Рейвенскорт может подождать. Простая формальность. Всего лишь передать письмо некой Друзилле.

— Любовное письмо?

— Надо полагать, да. А что?

— Я слышала, эта Друзилла и впрямь красавица, но характер у неё не сахар. Имеет, знаешь ли, дурную привычку превращать тех, кто ей не понравится, в хищных птиц. Чтобы ей писать письма, надо крепко втюриться.

— Боюсь, я не знаком лично с этой юной леди, — ответил Маркиз. — Письмо писал не я. Неважно, в общем-то, куда мы сначала пойдём.

— Знаешь что, — задумчиво протянула Ниббс, — вдруг с тобой в Шепердс-буш случится что-то ужасное. Пойдём-ка сперва в Рейвенскорт. По крайней мере Друзилла получит своё письмо. Не обязательно, конечно, что-нибудь такое произойдёт, но лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть.

Будь Маркиз Карабас в своём пальто, он бы точно знал, что делать. Но укутавшись, как сейчас, в одеяло, Маркиз был ни в чём не уверен. Он взглянул на девчонку, изобразил как можно более убедительную улыбку и ответил: