Вадим Панов - Дураки умирают первыми

Здание на Дачном проспекте — старинная постройка второй половины восемнадцатого века — казалось нежилым и необитаемым: облупившиеся стены и фронтон, окна первого этажа заколочены деревянными щитами, а на втором лишились стёкол, лишь кое-где в рамах поблёскивают уцелевшие осколки. Вокруг здания и прилегающей территории тянулся высокий глухой забор, на воротах висел плакат, сообщавший, что работы по реконструкции выполняются ООО с длинным и официально звучащим названием: «Спецрегион-чего-то-там-строй» (генподрядчик — ООО «Чудь-Инжиниринг»), ниже — список с именами ответственных за реконструкцию лиц и с номерами их телефонов. Всё как положено.

Внимательного наблюдателя могла смутить дата с плаката — была она семилетней давности, что, в сочетании с внешним видом строения, заставляло предположить: ООО, если даже ещё и существует, к реконструкции приступать не торопится. А скорее всего, уже не существует, и перечисленным ниже господам бесполезно звонить по указанным телефонам, всё равно не ответят.

Между тем здание заслуживало реконструкции. Не шедевр архитектуры мирового значения, конечно, но вполне достойный представитель стиля «елизаветинское барокко»: два ажурных двухэтажных крыла здания изогнулись правильной дугой, над ними, по центру, — невысокая, но обширная башня, обрамлённая колоннадой и увенчанная куполом. Чувствовалась рука итальянского архитектора или же русского, побывавшего в Италии и вдохновлённого видом местных палаццо. Здание действительно можно было назвать небольшим дворцом — загородным дворцом, учитывая, что в момент возведения оно находилось далеко за пределами городской черты. Или большим загородным особняком, кому как удобнее.

Заброшенный вид особняка-дворца позволял допустить, что внутри зачастую находят приют бомжи, и маргиналы, желающие раздавить бутылку палёной водки, и прочие асоциальные личности, прячущие от сторонних глаз свои мелкие и тёмные делишки.

Ошибочное допущение.

Дотошный исследователь, сумевший преодолеть забор (что, несмотря на его заброшенный вид, было бы отнюдь не просто) и проникнуть внутрь здания (тоже не самая тривиальная задача), никаких подобных следов не обнаружил бы. На первом этаже — грязь, пыль, запустение, отвинчено и унесено всё, что можно было отвинтить, а что нельзя — выдрано с мясом и тоже унесено. Не осталось ни внутренних дверей, ни электропроводки, ни водопроводных и канализационных труб… Ничего не осталось. Но при том нигде не видно пустых бутылок, использованных шприцев и презервативов, прочих следов не очень культурного досуга. И если бы гипотетический исследователь, не разочаровавшись в своей затее, поднялся на второй этаж, узрел бы то же самое, плюс кучи полусгнивших листьев, нанесённых в разбитые окна.

А вот в башню любитель заброшенных помещений попасть бы не сумел, даже обнаружив ведущую туда лестницу, — уткнулся бы в глухую кирпичную кладку, перекрывшую проход, и отправился бы домой, решив: местечко унылое, как проза графомана. И ошибся бы — самое интересное находилось как раз наверху.

Обширный полукруглый зал занимал ровно половину башни, и в убранстве его старинные гобелены и портьеры соседствовали с модерновой офисной мебелью, кронштейны для факелов — с лампами дневного света, а современная оргтехника — с приборами древнего вида и загадочного назначения. Никакого единства стиля, сплошная эклектика. Но те, кто оборудовал зал, о дизайне заботились меньше всего, не желая жертвовать функциональностью ради внешнего вида.

За перегородкой, во второй половине башни, находились комнаты отдыха, а также служебные и технические, и служило это помещение штаб-квартирой Северо-Западной Комтурии Ордена, а само здание занесённые в Питер обитатели Тайного. Города называли просто Башней.

Комтурия представляла в регионе интересы Ордена, но на деле обязанности рыцарей сводились в основном к наблюдению за дикими масанами и к уничтожению наиболее опасных из них, ради поддержания режима секретности на территории ближайшего к Тайному Городу мегаполиса. Служба необременительная, но вдали от высшего начальства и высших дел Ордена… Другими словами, проявить себя в Питере было трудно, и потому назначались в Комтурию или неопытные юнцы, или проигравшие интриганы, втаптывающие в гранитные берега Невы свою карьеру. И только лейтенант Тург де Бро, комтур Санкт-Петербурга, служил здесь охотно и по собственному желанию: Тург с юности настолько полюбил имперский город, что готов был терпеть даже его нелепый климат.

Тург стал символом Комтурии, её постоянной величиной, в последние тридцать лет — её главной величиной, бессменным руководителем, и он не мог представить, что кто-то из оказавшихся в Санкт-Петербурге рыцарей не станет ему подчиняться.

Но они оказались.

И не подчинялись.

Более того, они с комфортом разместились в Башне и принялись за работу. Выказав комтуру уважение, но чётко дав понять, что в его услугах и тем более в его приказах не нуждаются.

Большего унижения лейтенант Тург де Бро не испытывал с тех пор, как получил пощечину от Линды ле Диаберден за… В общем, получил пощечину.

То унижение молодой де Бро проглотил. Съел и это, потому что приказы Великого магистра не обсуждаются и обязательны к исполнению.

И Тург исполнил, как сумел: с каменным лицом принял посланцев Ордена, провёл с краткой ознакомительной экскурсией по оперативному залу, после чего отбыл в загородную резиденцию, свалив все заботы по общению с гостями и координацию совместной работы на племянника, сержанта Эрла де Бро.

Молодой Эрл относился к появлению чужаков примерно так же, как дядя, только не имел возможности от них убраться, и потому на отладку «взаимодействия» ушло гораздо больше времени, чем ожидали посланцы Великого магистра. Тем не менее постепенно всё наладилось.

Происходила работа так: в левом углу высился пеленгатор — громоздкое сооружение, напоминавшее отлитую из бронзы Эйфелеву башню в миниатюре, при котором, сменяясь, дежурили питерские рыцари — они пытались обнаружить эманации Меча, если таковые появятся. Поскольку искали чуды именно Меч, работа установки основывалась не на контроле за повышением магического фона, которое мог вызвать любой артефакт, а на использовании кристалла-близнеца, сопряжённого с тем, что украшал рукоять похищенного рыцарем де Гри оружия. С компьютерами, на которых работали прибывшие рыцари, пеленгатор не соединялся — вредный Эрл сообщил, что «магопорт перегорел, а приобретение новых плат бюджетом Комтурии на этот год не предусмотрено», — и потому данные передавались по старинке, голосом, благо всё происходило в одном помещении.