Евгений Щепетнов - Грифон

— Да. Придется резать запястье. Крови надо граммов пятьдесят, не меньше.

— Откуда знаешь?

— Оттуда. Не тяни время. Знаешь что — мы сделаем сейчас вот как: я наброшу на тебя обезболивающее заклинание, после которого ты вообще не будешь чувствовать боли, как только я сделаю нужные манипуляции, ты зажмешь рану, а я тебя вылечу. Поняла? Только зажми сразу, чтобы не истечь кровью — у тебя в твоем микротельце ее не так уж и много.

— И чего это микротельце? Никакое не микротельце! И попа нормальная, и все остальное есть, как полагается! Тьфу на тебя! Как ляпнет — хоть стой, хоть падай, — обиделась Василиса. — Васька, вот ты сундук все-таки какой-то! Никакого политеса — ляпнет, и пошел довольный! Нет бы мне комплимент сделать! А он гадости говорит!

— Да я не то имел в виду… тельце у тебя очень даже соблазнительное, и вообще — мечта любого мужчины, и меня в частности. Сплю и вижу, как я обниму тебя, как прижму к себе, как… все, все, отойди! А то я так не смогу работать! Отпусти! Ох, не буди лихо… Василис, тут жестко! Камень, камень под спиной! И вообще — ты не забыла, что твой пирсинг вылетел при перелетах?! Смотри, как бы не залететь!

— Не залечу… я за днями слежу.

— Вот чего ты последние дни такая безумная! А я-то думаю… ПМС, да?

— Молчи! Сосредоточься на другом… ох, как хорошо! Какой ты у меня все-таки классный мужчина…

Приятно слышать такие слова от своей женщины. Слушал бы и слушал, слушал и слушал… но все когда-то кончается. И мы закончили. Или кончили? В общем — ничего нам не помешало — ни струи пара из расщелины, ни лежащий рядом сопящий опер, ни погромыхивающий вулкан, сотрясающий камни под ногами. Поймал себя на том, что, возможно, все, вместе взятое, даже добавило пикантности этому самому делу.

— Ну все-все, встаем! — Я с огромным усилием преодолел себя и отстранил Василису, лежащую рядом на наших шмотках, лихорадочно сброшенных на камни. — Хорошего понемножку!

— А я хочу много! — капризно сказала Василиса и потянулась, выгибаясь, как кошка. — Как хорошо, а? С тобой везде хорошо, даже в преисподней. Ты не бросай меня, Вась, ладно? Я всю жизнь тебя любить буду… Бросишь — я умру!

— Чего несешь-то? С чего это я тебя брошу? Вставай, приступим к делу. Мы и так потеряли минут двадцать, не меньше.

— А мне показалось — один миг! Никогда так хорошо не было… может, мы надышались чего-то? Меня просто трясло от возбуждения — не смогла с собой совладать.

— Может, я так на тебя действую? Красавчик, сексуальный мачо и вообще мечта всех женщин!

— Ну тебя! Мачо! — хихикнула Василиса. — А вообще — ты сексуальный, и даже очень. Одеть тебя как следует, прическу сделать вместо твоей ментовской, и будешь вообще смерть бабам! Татуировку бы тебе сделать. Чего-нибудь сексуальное такое… типа иероглифов или чего-то такого… сейчас модно иероглифы наносить.

Я выдвинул версию, куда можно нанести иероглифы, Василиса фыркнула и хлопнула меня по заду ладонью, сообщив, что это не то место, куда их наносят. Впрочем, мол… в этом что-то есть.

Перешучиваясь, мы оделись, и я приступил к колдовству.

Был легкий мандраж — хоть я и привык доверять «своей» памяти, но все-таки я никогда такого не делал. Этого заклинания не было на Земле. Впрочем, надо уже избавиться от «нет», «не было» — не обязательно, что его не было. Главное — я раньше такое не знал. Теперь знаю.

Первым делом наложил заклинание на Василису — это заклинание использовалось врачами для производства операций, насколько выдала мне информацию память грифона. Проверку его действенности я сделал, закатив жене великолепный щелбан, от которого у нее точно останется синяк на лбу. Или даже шишка. Но она даже не поморщилась, зато я схватился за свой палец — отбил о твердый лоб. (От шутки на эту тему я воздержался, помня о ПМС моей половинки — последствия могли быть непредсказуемыми! Вернее — очень даже предсказуемыми.)

Подойдя к лежащему навзничь оперу, я приоткрыл ему рот, потом взял руку Василисы и, держа ее запястье над лицом полицейского, решительно полоснул куском обсидиана поперек вены. Кожа разошлась, и тонкой струйкой потекла кровь, вливаясь в рот спящему мужчине. Подождав некоторое время, зажал руку жене и приказал:

— Держи, зажми пальцами выше пореза. Как только закончу — я тебя вылечу. У меня пять минут на все про все, так что не мешай, сиди тихо, ничего не говори и не спрашивай! Нельзя отвлекать, иначе все провалится! Это очень сложное заклинание. Поняла? Поняла. Тихо!

Протянул вперед свое запястье и тоже полоснул по нему обсидианом. Резкая боль стрельнула в руку, сменившись жжением — организм срочно останавливал кровотечение и залечивал рану. Тогда я полоснул еще и еще — рассекая поглубже, чтобы успело вылиться достаточное количество крови. Она густой темной струей потекла туда, где исчезла кровь Василисы. Спящий судорожно сглотнул — кровь пошла по пищеводу. Пока она не разложилась в желудке, нужно было действовать.

Нарисовал в воздухе знак огня, знак защиты, потом начал речитативом, нараспев читать заклинание. Оно было длинным, многосложным, с многочисленными взлетами и падениями высоты звука. Мой организм физически ощущал действие этого заклинания — по коже прошли мурашки, заледенели руки, но я продолжал и продолжал творить это черное колдовство. Надо ртом спящего возникло желтое свечение, распространившееся на грудь и живот, затем охватившее все его тело. Он напрягся, вздрогнул и застонал — непростое это дело, внедрять в голову человека безусловное подчинение кому-либо. Когда все закончится, этот человек будет безоговорочно подчиняться мне и Василисе, как робот, без сомнений и переживаний — что бы я ему ни приказал сделать. Мне было не по себе от такого, но… мы слишком загнаны в угол, дальше бежать уже некуда. И если я ничего не предприму — нам останется только повеситься, чтобы больше не мучиться.

Наконец, выкрикнув последнее слово, я закончил колдовство. Свечение с мужчины сошло, и внешне ничего не указывало на изменения. Но если память грифона меня не подводила — теперь он был полностью нам подчинен.

Вылечил Василису, бросив на нее заживляющее заклинание — моя рана затянулась сама по себе, так что вмешательства не требовалось. Затем вывел опера из состояния сна.

Мужчина открыл глаза, недоумевающее посмотрел по сторонам и спокойно спросил:

— Где мы?

— В горах.

— Помню, что ты на меня пикировал… больше ничего не помню. Ты — Василий Кольцов, телохранитель Василисы Гриньковой. И вы преступники. Я вас узнал — у меня абсолютная память. Ох, как голова болит… это ты меня сюда унес? Ну да, кто же еще… глупый вопрос.

— Что ты чувствуешь по отношению ко мне и к Василисе? — я сразу взял быка за рога. Нужно было убедиться, что заклинание подействовало.