Вадим Панов - Ребус Галла

Та хмыкнула и перевела взгляд на ногти. В глазах конца мелькнул испуг.

Банам извлек из портфеля стопку документов.

— Для начала, коллега, я предлагаю определить наши позиции.

— Согласен.

Перед Камышевым, его помощником и секретарем появились не менее внушительные пачки бумаг. А перед стажером — еще и два учебника.

— Прежде всего мы должны понять, что госпожа Рита Свейз, звавшаяся в молодости Еленой Простюкиной…

— Это к делу не относится! — возмутился Камышев.

— Почему?

— Потому что раздел имущества будут осуществлять супруги Свейз, и никого не волнует, как их когда-то звали!

— Ваша клиентка специализируется на богатых мужьях.

— У нее хороший вкус.

— Мы намерены доказать, что она вышла замуж за господина Свейза только для того, чтобы развестись и разделить имущество.

— Госпожа Свейз была уверена, что наконец-то обрела семейное счастье, однако многочисленные измены господина Свейза разбили ее мечты. Кстати, мы в состоянии доказать факт супружеской неверности.

— А мы можем перечислить всех предыдущих мужей Елены Простюкиной.

— Маргариты Свейз!

— Это я и имел в виду. — Турчи склонился к Инцию: — Ты чего тормозишь? Сколько мне еще им по мозгам ездить?

— Сейчас, сейчас…

Конец действительно старался, но, увы, у него ничего не получалось. Мегера оставалась холодна к флюидам супруга и реагировала на них не сильнее, чем кролик на табуретку. К тому же Инций чувствовал, что потеет, что у него поднимается температура — где-то в глубине организма пошевелился гадкий выползень…

«Не справлюсь!»

Неуверенность порождала панику. Страх брал за горло, а мерзкая девица держалась с таким видом, будто это она превратила «Кастрюлю» в лучший клуб Тайного Города. В голове вертелись юридические термины, мысли о позолоченной мебели и операционной комнате, в которой Инцию предстояло вскоре оказаться. Перед глазами блестели ногти вредной супруги, золотая авторучка Камышева и виртуальные скальпели брата Ляпсуса. Произносимые вокруг фразы до сознания конца практически не доходили.

— Ваш клиент может рассчитывать на небольшую долю в «Кастрюле», примерно десять процентов, — щедро пообещал Камышев. — Основной же пакет отойдет госпоже Свейз…

«Турчи не поможет!»

Из груды спутанных мыслей выплыла одна, самая страшная: «Я теряю „Кастрюлю“!» И конец сорвался.

— Эта паскуда не получит мой клуб!

— Вы слышали, как он меня оскорбил?! — завизжала Маргарита. — Каков подлец!

— Гадина!

— Бабник!

— Фиксировать? — бесстрастно поинтересовался секретарь.

— Обязательно, — подтвердил Камышев.

Помощник достал диктофон, а стажер — видеокамеру. Турчи сложил на груди руки и уставился в окно. Он знал, что впавшего в истерику конца не остановит даже черная моряна.

— Сука! — продолжал надрываться Инций. — Жадная дрянь!

— По миру пущу! Будешь на помойке жить!

— Обратно в Таратайск поедешь, Простиюкина! Пешком пойдешь!

— Под забором издохнешь!

Разъяренный конец швырнул в будущую бывшую жену пачку документов. Листы бумаги врезались в ухоженное лицо и осыпались на стол.

— Он меня ударил!

— Да я тебя вообще убью!

— Вызовите охрану!

— Мы согласны на десять процентов!

— Я ей ноги вырву!

— Только попробуй!

— Не трогайте диктофон!

— Спасите!

Что происходило дальше, Инций запомнил плохо. Кажется, он пытался схватить кого-то за горло, а на нем рвали шелковую рубашку. Его пальцы — конец опознал их по перстням — выкручивали чье-то ухо. В ответ его укусили за ляжку.

А потом у него в животе взорвалась граната, и все провалилось в тартарары.

— Кортес, ты опять выиграл!

— Я специализируюсь на победах, — усмехнулся наемник. — Еще партию?

Коротая в ожидании Сантьяги время, Кортес предложил «ласвегасам» развлечься в карамболь, благо столик стоял прямо в логове аналитиков. Помощники комиссара согласились и последовательно проиграли наемнику утренний кофе, завтрак на двоих и все карманные деньги. Убедившись, что наличных не осталось, азартный Доминга полез за чековой книжкой, но был остановлен хладнокровным приятелем.

— Больше не играем.

— Мы не можем сдаться! — возмутился Доминга. — Мы — «ласвегасы», мы всегда выигрываем!

Он еще помнил, какой шорох навел в крупнейших казино Северной Америки.

— Добро пожаловать во взрослую жизнь, — дружески улыбнулся наемник.

— Заткнись! — столь же дружески попросил Тамир Кумар.

— Я могу предсказать, как нужно ударить, чтобы шар покатился куда надо! — продолжал настаивать Доминга.

— А ударить правильно можешь?

— Нет.

— А Кортес может.

Наемник допил честно выигранный кофе и повторил вопрос:

— Еще партию?

— Нет! — хором отозвались главные аналитики Темного Двора.

— Мы знали, что проиграем, — добавил Кумар.

— В таком случае зачем начинали? — поинтересовался вошедший в помещение Сантьяга.

— Доминга развлекался, — наябедничал Тамир.

— Была небольшая вероятность победы, — неохотно протянул предсказатель. — Кортес мог ошибиться.

— Но не ошибся!

— На то она и вероятность.

Комиссар покачал головой и повернулся к наемнику:

— Доброе утро, Кортес, извините, что вам пришлось подождать.

— Ничего страшного, комиссар, я понимаю — дела.

— И очень непростые дела.

— Согласен.

Дела действительно были непростыми.

Услышав от Яны имя Галла, Кортес потребовал подробностей — их оказалось немного, после чего предположил, что именно Галла и есть их таинственный и очень сильный маг. Гипотеза понравилась, однако, что делать дальше, никто не представлял. Рассказать Сантьяге? Но в этом случае придется признаться в сокрытии серьезнейшего преступления — нарушение режима секретности. Не рассказать? Еще хуже. Комиссар обязательно докопается до истины, и тогда положение наемников окажется совсем скверным. Одним словом, подписанные Артемом и Яной контракты связали Кортеса по рукам и ногам. С другой стороны, не будь их, наемник никогда не ухватился бы за ниточку, способную привести к Галла.

Несмотря на то что у него было время подумать, Кортес до сих пор не решил, как следует вести себя с комиссаром, что рассказывать, а что нет, и потому повел обычный для подобной ситуации разговор.

— Я оценил сосредоточенность Ортеги.

— Мне нужно было донести до всех серьезность происходящего, — с улыбкой объяснил Сантьяга. — Поэтому велел Ортеге вести себя максимально драматично.

— То есть на деле все не так плохо?

— На деле все еще хуже. Присаживайтесь.