Ярослав Гжендович - Обол для Лилит

— Бегите!

Мы отступили на лестницу. Прямо к плотной толпе шипящих и скалящих зубы демонов.

— Вынимай фигурки! — крикнул я.

Племянник послушался. Он сунул руку за пазуху и вытащил терракотовую кружечку. Толпа заволновалась и внезапно лопнула. Стоящие ближе начали отступать, напирать на стоящих сзади, а перед Павлом образовалась пустота. Демоны расступились.

Они боялись приблизиться к тому, что принадлежало ей. Матери.

Мы спустились, потом вышли из подъезда. Толпа редела, отступая от нас. Мы подошли к мотоциклу. На баке сидел небольшой кот, который, увидев нас, мяукнул и вытянул голову, чтобы его погладили, после чего поострил коготки о седло Марлены и соскочил в темноту.

Неожиданно Павел остановился словно вкопанный.

— Магда!

— Разбей фигурки! — приказал я.

— Зачем?

— Делай, что тебе говорят.

Тот с размаху бросил первую об асфальт. Глиняные обломки разлетелись в облаке желтого дыма.

— Что это было?

— Не знаю. Быть может, это твое здоровье, а может — удача. Разбивай, говорю. А я должен туда вернуться.

Лестница была самой пустой и выглядела нормально, как лестница в довоенном доме. Я вошел наверх и нашел бывшую квартиру своего племянника.

Альдерон полулежал, опираясь о стенку, он весь буквально светился от крови. В руке он держал рукоять рапиры с обломком лезвия.

Он раскашлялся, на подбородок потекла светящаяся струйка.

— Найди… мою шляпу…

Шляпа осталась в спальне, я вошел туда и нашел ее на полу. На кровати спокойно спала маленькая, незаметная блондиночка. Обнимая подушку, она видела сон о мести.

И сосала большой палец.

Я отнес шляпу и нахлобучил Альдерону на голову, потом помог ему встать, хотя он и проливался сквозь руки.

— Меня зовут Блажей…

— Тебя зовут Альдерон, — решительно перебил я его. — И ты победил мать демонов.

Он вновь раскашлялся.

— Нет… Та только ушла на время… Она же вечная. Вернется, когда какая-то разозленная женщина вновь призовет ее.

— Все это неважно. Ты победил.

— Ты переправишь меня?

— Да, — ответил я ему.

— Я обязан дать тебе… обол…

Я отрицательно покачал головой.

— Это я должен тебе. Альдерон?..

— Да?

— Если… Когда уже будешь там, если найдешь какой-то способ, если это возможно… Вернись и скажи мне, что там находится. Куда мы уходим…

— Хорошо. Попробую…

Я обнял его.

— Лети, — сказал. — Лети к свету.

Внизу, у мотоцикла, мой племянник стоял среди битых черепков и прижимал свою девушку. Оба они плакали. Я медленно подошел, шаркая сапогами по пеплу. Пепел и пыль. Коснулся плеча.

— Уже пора.

— Нет! — вскрикнул Павел. — Позволь ей остаться!

— Это от него не зависит, — сказала Магда. — Я обязана. Отпусти меня.

Девушка поцеловала Павла и подошла ко мне. Я обнял ее худенькое тело и в очередной уже раз этой ночью столб белого света вонзился в пурпурное небо мира Между.

Возвращаясь пустыми улицами, мы оба молчали. Только колеса вздымали пепел. Пепел и пыль…

Утром я застал Павла сидящим в кровати. Он недоверчиво качал головой.

— Если бы… ты знал, что мне снилось… — выдавил он из себя. — Это было… Наверное, я с ума сошел. И ты, дядя, тоже мне снился.

— Да, после таблеток случаются кошмары, — мягко сказал я ему.

— Странно, — сообщил племянник. — Я чувствую себя гораздо более спокойным. Как будто бы вновь мог жить. Не понимая. Как-то со всем этим согласился.

Я лишь кивнул.

Ушел он после завтрака. Оделся, побрился, собрал сумку и вызвал такси. Поблагодарил мне. Сказал, что теперь уже справится.

Я уселся на террасе и поглядел на сливы. Подумал, что теперь какое-то время не буду работать.

Потом я очень долго ничего не слышал о своем племяннике и даже не пытался узнать, как у него дела.

Где-то через месяц я получил посылку без обратного адреса. Обычный, пузырьковый конверт. В средине не было письма, всего лишь две квадратные коробочки из прозрачного пластика. В каждой из них лежал кружок отполированного чистого золота, на котором была отпечатана неправильная окружность с упрощенным резным изображением прыгающего дельфина и нечеткими греческими буквами.

Обол.

Мне подумалось, что следует как-нибудь позвонить племяннику и спросить, как там его бывшая, но знал, что этого не сделаю.

Я извлек монеты из коробочек и закрутил их на столешнице. Вращались они с пронзительным звуком, захватывая свет офисной настольной лампы.

Обол для Магды.

И обол для Лилит.

Пепел и пыль… — подумал я.

Экстериориз а ция — означает переход действия из внутреннего во внешний план, процесс превращения внутреннего психического действия во внешнее действие.

Томп а к, также хризохалк, симилор, ореид, хризорин, принцметалл — разновидность латуни с содержанием меди 88–97 % и цинка до 10 %. Обладает высокой пластичностью, антикоррозионным и антифрикционными свойствами. Часто используется для имитации золота.

Госпитализм — общее название для группы нарушений поведения и эмоций, которые есть у всех детей или людей, в разной мере испытавших депривацию и нарушения уважения к себе, не получавших внимания и ласки и не испытывавших уверенности в том, что близкие их любят. Это явление было изучено на примерах детей и людей, которые долго находились в стационарных условиях, где были ограничены контакты и эмоциональный фон. Причина у госпитализма одна — отсутствие спокойствия, гармонии и персонального внимания, что дает большое количество страхов за будущее.