Евгений Прядеев - Искра Бога [СИ]

— Гражданин Винокуров, — Пеньков изобразил на лице серьезное выражение. — В наш отдел поступило заявление, что сегодня ночью вы, находясь в состоянии алкогольного опьянения, избили с нанесением увечий средней тяжести трёх граждан Российской Федерации. Более того, вышеуказанные граждане являются помощниками депутата городской думы и находились при исполнении своих служебных обязанностей. Учитывая крайнюю опасность для общества, сообщаю, что вы задержаны, а материалы будут переданы в прокуратуру для возбуждения уголовного дела по статьям…

«Интересно», — отвлёкся я от повизгивания Пенькова. — «Почему трое, а не четверо? И насколько случайной была эта драка? Если неведомый Ярослав раздобыл мой номер телефона, то он мог и адрес где-то разыскать… А если всё было подстроено?»

— Винокуров, вы меня слушаете? — от усердия старлей «пустил петуха». — Я спросил, хотите ли вы решить вопрос с заявителями в досудебном порядке?

— А что, так можно было? — изумился я. — Они готовы извиниться и уехать домой. Попрошу занести в протокол, что я за них не голосовал. И за их хозяина тоже.

— Один миллион рублей, — судя по всему, первое озвучивание суммы я тоже прослушал. — И тогда гражданин Магомедов готов простить вас. Естественно, придётся ещё извиниться перед ним и его помощниками.

Я недоуменно покрутил головой, шалея от такой наглости. Понятное дело, старлей наверняка в доле, но сейчас же не девяностые, чтобы откровенно вымогать деньги из честных граждан.

Однако, посмотрев на абсолютно спокойное лицо конвойного, я понял, что ему подобные разговоры не в новинку. Процесс выбивания денег из честных граждан в этой лавочке поставлен на поток, и единственный вопрос, как быстро сломается жертва, попавшая в жернова системы.

— Мне кажется, что вы не до конца разобрались в ситуации, — попытался я всё-таки воззвать к голосу разума Пенькова. — Посмотрите на меня! Разве похоже, что пару часов назад я был в стельку пьян и занимался избиением мирных граждан? Может быть, вы рассмотрите и другие версии произошедшего?

— Это лишнее, — отрезал старлей. — Я привык в своей работе опираться исключительно на факты, а они в данной ситуации трактуются абсолютно однозначно. Три человека нуждаются в медицинской помощи, а вы нет! Значит они потерпевшие, а вы преступник. Было бы наоборот, то я бы задержал их, а не вас.

— Железная логика, — согласился я. — А если бы они убили моего соседа?

— Никакой сосед в заявлении не фигурирует, — категорически отверг мою гипотезу Пеньков. — Не надо пытаться запутать следствие лишними и несущественными деталями.

— Старлей! — вскипел я, начиная понимать, что этот Пеньков меня отнюдь не разыгрывает. — Ты меня слышишь вообще? Этот Магомедов с дружками реально угрожал моему соседу! Ты вообще людей защищать должен, а не деньги с них вымогать!

— Гражданин Винокуров! — строго постучал пальцем по столу Пеньков. — Вы забываетесь! С вас никто и ничего не вымогает! Господин Магомедов является представителем действующей власти, и его предложение о материальной компенсации стоимости лечения должно рассматриваться, как одолжение…

— Ты еще скажи, как подачка, — усмехнулся я, отчаянно борясь с желанием сплюнуть. — Я не знаю никакого Магомедова и говорить буду только в присутствии адвоката. Отстань от меня!

— Ты, Винокуров, умничать будешь в другом месте! — буквально прошипел старлей, подпрыгивая с табуретки. — И думать в следующий раз, на кого пытаешься руку поднять… Понятно?

— Я жду адвоката, — улыбнулся я, стараясь не взорваться. Мама дорогая, мир открывается для меня новыми гранями!

— Значит, по хорошему не понимаем… — с угрозой в голосе процедил Пеньков, постукивая теперь уже кулаком по столу. Я не нашел ничего лучшего, кроме как улыбнуться. Где же Эдик? Помимо желания спать мне теперь захотелось курить и горячего кофе.

— Конвойный! — крикнул следователь, глядя на меня ненавидящим взглядом. А затем всё-таки высказался, обращаясь ко мне. — Власть, Винокуров, надо уважать! Просто за сам факт её существования. Если позволить таким, как ты, Винокуров, много умничать, то может наступить хаос и бардак…

— Я расчувствовался и проникся, — ответил я предельно серьезным тоном, даже не пытаясь посмотреть в глаза Пенькову и наблюдая за вошедшим в комнату полицейским. — Только в ваших рассуждениях есть одна логическая ошибочка. Власть это не вы, ни он, и уж тем более ни гражданин Магомедов. Вы люди, которых судят за поступки.

— Посмотрим, как ты сейчас запоёшь, — зло буркнул следователь и, едва не срываясь на крик, приказал конвойному. — Пристегни его!

Я с любопытством наблюдал за тем, как мои руки сковывают наручниками, предварительно пропустив цепочку через кольцо в центре стола. Вот теперь стало понятно предназначение этого мебельного аксессуара. Интересно, раз эта штука здесь приварена, то, что ж получается? Она так часто бывает востребована? А как же правовое государство? Куда смотрят правозащитники?

— Ну что, придурок, — на лице Пенькова появилась глумливая улыбка. Он выдернул из-за пояса конвойного резиновую дубинку и двумя руками согнул ее, проверяя на прочность. — Начинаешь вспоминать правильные слова? «Извините», «простите», «я больше так не буду» …

— Если честно, я пока больше удивляюсь, — искренне ответил я. — Так беззастенчиво продаться непонятно кому и теперь беззастенчиво уверовать в собственную правоту… Тебе, старлей, по утрам в зеркало смотреть не противно?

— Ты за меня не переживай, — дознаватель вроде как и не обиделся, напротив, его движения были точны и деловиты. Такое ощущение, что папа собирался проводить еженедельную порку детей по субботам, а сейчас осуществляет привычный, до мелочей знакомый ритуал. — Я, в отличии от тебя, точно знаю, чьи в лесу шишки. От таких придурков, как ты, Винокуров, одни проблемы! Вы же нормальных слов не понимаете, значит придётся учить другими методами…

Не-е-е, он точно дурак. Самое страшное, что сержант рядом с ним не выказывает ровным счетом никаких эмоций. Если бы у него на лице светилось удовольствие, то я решил бы, что он садист, получающий удовольствие от чужой боли. Заметь я хотя бы нотку страдания, то можно было бы подумать, что человек просто попал в неприятные обстоятельства, ему нужна эта работа и он вынужден мириться со всем, что здесь происходит…

Но у конвойного не дёрнулся даже мускул. Ощущение, что он смотрит по телевизору детский мультик, содержание которого знает наизусть, а сотый раз пересматривать вынуждает годовалая дочка, которой именно эта история чем-то понравилась.

А вот у меня от улыбки Пенькова дернулось всё. И внизу живота похолодело. Дело в том, что я ещё с яслей не люблю, когда мне делают больно. Аллергия у меня какая-то на это дело. Ушибленная ночью спина заныла в предвкушении новых испытаний, поэтому я решил, что этот балаган пора заканчивать.