Оля Новая - Улыбки темного времени. Цикл историй [сборник litres]

– Лиз, мама утром гуляла с собакой и видела нашего лося! Он тебе привет передавал, смотри! – и Паша показал ей фото лося в лучах утреннего солнца. Он позировал у ручья в том самом парке, в котором они решили остановиться с палатками.

Лиза перестала плакать и посмотрела на Пашин телефон. Её глаза просветлели и заулыбались прежде губ. Она захлопала в ладоши и, смеясь, воскликнула:

– Наш лось! Наш лось нашелся! Это же тут, у ручья, за поворотом! Наш лось!!!

Лизино настроение передалось всем. Ребята улюлюкали, девочки хихикали. Паша мгновенно стал всеобщим героем. И даже Лизиным. Один Тёма нахмурился:

– Нашлось-нашлось! Что нашлось? С кем я в поход пошёл, боже, пьяницы и истерички!

Но его уже никто не слушал, потому что все побежали к ручью искать то самое лосиное место и умываться.

Тишина. Как приятно слушать её здесь! Когда хрустальный воздух чист и свеж, и крики птиц слышны в полную силу – они раздаются неожиданно и тут же растворяются в осенних стенах леса. Редкий лист упадёт на землю, и этот звук тоже слышен от начала и до конца, будто вкус и послевкусие хорошего чая. Вот дубовый лист с шумом оторвался от родительской ветки и начал своё падение через соседние ветви, в своём последнем вальсе задевая другие листья и ягоды рябины. Заключительным аккордом его падения стал шелест о лиственный ковёр у основания дуба. Тогда он, наконец, замирал, и снова наступала тишина. Здесь, вдали от города, все звуки рождались в тишине и потому были слышны от начала до конца. Однако нисколько не раздражали, а, напротив, завораживали. Их хотелось слушать снова и снова – отчего-то внутри создавалось удивительное чувство наполненности и покоя. А запахи… Запахи хотелось вкушать, не смешивая. Аромат терпкого осеннего листа, запах опят, дружно толпящихся на пне, запахи влажной земли, печного дыма, утренней каши – всё казалось изысканным и волшебным, будучи при этом самым что ни на есть обыкновенным, каждодневным, привычным. Краски… Разве возможно их описать словами? Бархатные стволы деревьев всех оттенков коричневого, рыжая ржавчина глины, разноцветный пожар листьев, уцелевших на деревьях, красные огни рябины, серые переливы прелых прошлогодних листьев, валунов, отдыхающих полей, черные и белые галочки птиц, парящих в небе… Яркость нового бирюзового платья на фоне пустынного пейзажа, розовые щёчки младшей девочки, кремовые тона шерстистых козочек, шоколадные завитки бараньей шерсти, сочные мазки красок на петушиных перьях, пронзительная белизна гусиных шей…

«На воле всё иначе! На воле вкусно, и не может быть никакой скуки! Всё вокруг наполнено смыслом!» – размышляла Соня, покачиваясь в кресле-качалке на веранде своего деревянного дома.

Где-то неподалёку эхом разносился задорный детский смех, лай собак, окрики пастуха. Соня зажмурилась от удовольствия. Теперь не надо никуда спешить, поддаваться суете большого города, обманывать своё чутьё мириадой никому ненужных дел. Можно просто быть. Как же хорошо, Господи!

Соня раскачивалась на кресле с прикрытыми глазами, и качалка несла её, словно лодка, по волнам её памяти. Ей подумалось вдруг о девичьих годах, о напряженной работе в большом городе, откуда она была родом. Вспомнились сверхурочные, командировки, поздние возвращения домой, ночные огни столицы, дорогие кафе, флирт, магазины – непрерывная яркая карусель, в которую Соня была крепко впряжена и скакала, как цирковая лошадка, по кругу и без оглядки по сторонам. Хорошее образование в университете, языки, приличная должность в IT-фирме, надежды её родителей – сейчас это всё казалось чужим сном, а вовсе не её жизнью. Но тогда Соня просто бежала, быстрее и лучше всех, как хотели мама с папой, бежала по инерции, набирая обороты от одобрений окружающих. Бежала долго, слепо, не разбирая дороги. И внешне, по меркам современной жизни, она была очень успешной. То есть хорошо оплачиваемым работником в модной сфере, с престижным образованием, приятной внешностью и амбициями.

Эти самые амбиции подхлёстывали её и гнали вперёд, только вперёд, звуча в голове папиным голосом. Отсутствие личной жизни, глянцевый флирт на работе не в счёт, почему-то никого не смущало: девушка ведь работает, она занята, успеется ещё! Однако, когда Соня подошла к 30-летнему рубежу, разговоры сменились на резко противоположные, будто подошел срок её годности. Все вдруг вспомнили, что она – женщина, и у неё должна быть семья и дети. Причём немедленно и в строго определенном количестве. Давление присутствовало в каждом дне. Начиналось оно с невинных утренних шуток на работе, продолжалось в переписке с подругами в течение дня и завершалось мощными аккордами маминых звонков и обедами с родственниками по выходным. А ночью Соня лежала без сна и прокручивала в голове самые обидные шутки о её незамужности. Слово незамужность как-то слишком хорошо рифмовалось с ненужностью. Почему всё так? Может, потому что сначала она соответствовала одним требованиям, теперь поступили другие? Но где во всём этом перечне она сама? Просто сама? Что хочется ей самой? Тупиковый вопрос заканчивался слезами в подушку, ведь Соню учили быть хорошей девочкой и делать то, что должно, а вовсе не то, что хочется. И сонино «хочется» попросту растворилось во времени… Так грустно и тоскливо ей ещё не было никогда в жизни!

Вот тогда-то Соня и начала «чудить», как выразился её папа. Стала ходить на танцы, брала уроки живописи и вокала, попросилась в поход, прыгнула с парашютом, уехала на Крайний Север с геологической экспедицией, приняла участие в велосипедном марафоне – столько всего сразу! Словно она неожиданно для себя открыла вкус жизни и принялась жадно вбирать её в себя: едва пережёвывая и кое-как усвоив, Соня уже хваталась за что-то новое и радостно шла дальше. Жизнь раскрывалась перед нею великолепным цветастым веером, и пропустить что-то теперь, после тридцатилетнего сна и прозябания в чужих требованиях, казалось ей немыслимым кощунством. Родственникам Соня хладнокровно научилась отвечать, что так модно, и продолжала заниматься тем, что ей интересно.

В этот же период Соня познакомилась со своим будущим мужем. Он спас её от разъяренного северного оленя, и этим совершенно покорил испуганную девушку. В тот момент жизнь завертелась ещё быстрее. Нырнув с головою в новый роман, Соня и вовсе стала недоступна пониманию ближайшего окружения. Она забыла обо всём на свете, вышла замуж и уехала с мужем в очередную экспедицию. Нелюбимую работу она, разумеется, давно оставила. Родители с ностальгией вспоминали её недавние увлечения и мечтали, что бы время детских сониных поисков наступило снова. Но до Сони было не докричаться, теперь она ощущала, чего хочет, и мнение других людей её уже не интересовало. Какие метаморфозы! Соня и сама с трудом узнавала себя, но ей это по-настоящему нравилось!