Сергей Лукьяненко - Дозоры: Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор [сборник litres]

Насмешливый взгляд в мою сторону был почти незаметен.

– Это… дает нам время, – согласился Эдгар. – Я поеду сам. И своих возьму с собой. Всех.

– Осталась минута, – негромко сказала Ольга. – Если решили – то вперед.

Эдгар махнул рукой своей бригаде, и мы побежали к поезду. У первого же вагона Эдгар что-то сказал проводнику – молодому усатому казаху. Лицо у того обмякло, стало сонным и одновременно – радостным, он посторонился, уступая нам проход. Мы ввалились в тамбур. Я выглянул – Завулон, Гесер и Ольга стояли на перроне, глядя нам вслед. Ольга что-то негромко говорила.

– В сложившейся ситуации я буду осуществлять общее руководство, – заявил Эдгар. – Возражений нет?

Я покосился на шестерых Инквизиторов, стоявших за его спиной, и промолчал. А вот Костя не удержался:

– Смотря какие будут приказы. Я подчиняюсь только Дневному Дозору.

– Повторяю – операцией руковожу я, – холодно сказал Эдгар. – Если не согласны, то попрошу убраться вон.

Костя колебался лишь секунду – потом склонил голову:

– Простите, Инквизитор. Я неудачно пошутил. Разумеется, руководите вы. Но в случае необходимости я свяжусь со своим начальством.

– Вначале будешь прыгать, потом спрашивать разрешения. – Эдгар все-таки решил расставить точки над i.

– Хорошо, – кивнул Костя. – Простите, Инквизитор.

На этом намечавшийся было бунт полностью угас. Эдгар кивнул, высунулся из тамбура и подозвал проводника.

– Когда отправляемся?

– Сейчас! – глядя на Инквизитора с восторгом преданного пса, ответил проводник. – Сейчас, надо заходить!

– Так заходи. – Эдгар посторонился.

Проводник все с тем же выражением радостной покорности вошел в тамбур. Поезд немедленно тронулся. Проводник, пошатываясь, стоял у открытой двери.

– Как зовут? – спросил Эдгар.

– Асхат. Асхат Курмангалиев.

– Закрой дверь. Работай, как положено по инструкции. – Эдгар поморщился. – Мы – твои лучшие друзья. Мы – твои гости. Тебе надо устроить нам места в поезде. Понял?

Клацнула дверь, проводник запер ее на ключ, вновь вытянулся перед Эдгаром:

– Понял. Надо к начальнику поезда. У меня мало мест. Четыре места свободных.

– Пошли к начальнику, – согласился Эдгар. – Антон, что с компасом?

Я поднял записку, посмотрел на сумеречный «компас».

Стрелка лениво вращалась.

– Похоже, книга в поезде.

– Еще выждем для верности, – решил Эдгар.

Мы отъехали от вокзала на добрый километр, но стрелка продолжала вращаться. Похититель, кем бы он ни был, ехал вместе с нами.

– В поезде он, сволочь, – решил Эдгар. – Ждите меня здесь. Я схожу к начальнику поезда, нам надо где-то устроиться.

Вместе с довольно улыбающимся проводником они вышли в коридор. Второй проводник, увидев напарника, что-то быстро произнес по-казахски, возмущенно размахивая руками, – но поймал взгляд Эдгара и замолчал.

– Уж проще повесить на грудь табличку «Мы – Иные», – сказал Костя. – Что он делает? Если в поезде и впрямь Высший Иной – он почувствует магию…

Костя был прав. Куда лучше было обойтись деньгами – их магия для людей не менее действенна. Но Эдгар, наверное, слишком нервничал…

– А ты – чувствуешь магию? – внезапно спросил один из младших Инквизиторов.

Костя растерянно повернулся к нему. Покачал головой.

– И никто не почувствует. У Эдгара – амулет подчинения. Он работает только вблизи.

– Инквизиторские штучки… – пробормотал Костя, явно уязвленный. – Все равно лучше не высовываться. Верно, Антон?

Я неохотно кивнул.

Эдгар вернулся минут через двадцать. Как он разбирался с начальником поезда – дал денег или, скорее, вновь воспользовался таинственным амулетом подчинения, – я спрашивать не стал. Лицо Эдгара было довольным, умиротворенным.

– Разделимся на две группы. – Он сразу же начал командовать. – Вы, – кивок в сторону Инквизиторов, – остаетесь в этом вагоне. Займете купе проводников и первое купе, это как раз шесть мест. Асхат вас разместит… и вообще обращайтесь к нему за услугами, не стесняйтесь. Активных действий не предпринимать, в детективов-любителей не играть. Ведите себя как… как люди. Докладывать ситуацию мне лично каждые три часа… или по необходимости. Мы будем в седьмом вагоне.

Инквизиторы молча потянулись из тамбура вслед за улыбающимся проводником. Эдгар повернулся к нам с Костей. Сообщил:

– Мы займем четвертое купе в седьмом вагоне. Будем считать, что это наша временная база. Пошли.

– Появился какой-то план, шеф? – не то с иронией, не то искренне поинтересовался Костя.

Эдгар секунду смотрел на него – видимо, тоже размышлял, чего больше в вопросе – интереса или подначки, на которую не стоит отвечать. И все-таки ответил:

– Если у меня есть план, вы его узнаете. В свое время. А пока я хочу выпить кофе и поспать два-три часа. Именно в такой последовательности.

Мы с Костей двинулись за Эдгаром. Вампир ухмыльнулся. Я невольно подмигнул в ответ. Подчиненное положение все-таки сплачивало нас… несмотря на все, что я думал о Косте.

Вагон, где едет начальник поезда, – самое козырное место во всем составе. Здесь всегда работают кондиционеры. В титане всегда есть кипяток, а у проводника – заварка. Наконец, здесь чисто – даже в азиатских поездах, а белье выдают в запечатанных пакетах – оно действительно выстирано после предыдущего рейса. Работают оба туалета, и в них можно смело входить без резиновых сапог.

Ну и в довершение нехитрого пассажирского счастья – с одной стороны от штабного вагона прицеплен вагон-ресторан. С другой – спальный вагон, если таковой вообще имеется в составе.

В поезде Москва – Алматы спальный вагон имелся. Мы прошли через него, с любопытством поглядывая на пассажиров. В основном это были важные, упитанные казахи, почти все – с портфелями, с которыми они не расставались даже в проходах. Некоторые уже пили чай из цветастых пиал, другие раскладывали на столах мясные нарезки, расставляли бутылки и ломали на части вареных кур. Но большинство все-таки пока стояли в коридорах, глядя на проплывающие мимо московские пригороды.

Интересно, что они испытывают, граждане независимой ныне страны, глядя на свою бывшую столицу? Неужели и впрямь – удовлетворение от независимости? Или все-таки ностальгию?

Не знаю. Не спросишь, а и спросишь – не факт, что ответят честно. А врываться в сознание, заставлять говорить искренне – это не наш метод.

Пусть уж лучше радуются и гордятся – своей независимостью, своей государственностью, своей коррупцией. Раз уж в Санкт-Петербурге недавно радовались трехсотлетнему юбилею и говорили: «Пусть хоть все разворуют, зато наши разворуют, а не московские», – так почему бы казахам и узбекам, украинцам и таджикам не испытывать те же чувства? Если внутри единой страны идет размежевание по республикам и городам, то какие могут быть претензии к соседям по бывшей коммунальной квартире? Отделились комнатенки с окнами на Балтийское море, отделились гордые грузины и кыргызы со своим единственным в мире высокогорным военно-морским флотом, все радостно отделились. Осталась только большая кухня – Россия, где когда-то варились в одном имперском котле народы. Ну и ладно. Ну и пускай. А у нас в квартире – газ! А у вас?