Ксения Сергеева - Доказательство

— Рисует?

— Не знали? У него альбомчик там…

Больная черная папка. Отдельные рисунки выбивались за край обложки, приоткрывая тайну карандашных набросков. Как она не заметила, что Володька рисует? Дома он никогда не брался за карандаши, во всяком случае, при ней.

Стопка листов была туго сжата. Развязанная тесьма легким шорохом разлетевшихся картин привела женщину в еще большее удивление.

— Что это? Кто?

Туманный Петербург, шпиль Адмиралтейства и свет в одиноком окне. Высокий мужчина с коротко стрижеными волосами держит непонятный чертеж тонкими, будто прозрачными, пальцами. Циркуль, выводящий многочисленные круги. Спина человека в инвалидном кресле, на его плече лежит рука крохотного человечка с лицом, напоминающим крысиную морду.

Десятки работ, вырисованных простым карандашом. Изображения поразительно реальны, вплоть до ощущения, что персонажи готовы сойти с альбомного листа и заговорить.

— Вов, это как же ты?.. — она умолкла. Капли слез бесшумно падали на сжатый в руках набросок.

Утка была поразительно вкусной. Тонкий пряный аромат еще щекотал ноздри, но Володька наконец чувствовал себя сытым. В крохотной кухне Китайца было тепло и уютно. На секунду мальчику померещилось, что он дома, в соседней комнате шумит телевизор, и вот-вот на пороге появится мать. Как же она выглядела?..

— Мальчик, мальчик, откуда же ты такой взялся? — Китаец задумчиво рассматривал Володьку. Парнишке показалось, что в течение всего вечера старик специально игнорировал тот факт, что душа его тоже находилась в доме, — он ни разу не попытался ни спросить о ней, ни заговорить. Вольский ощущал легкое беспокойство, протянутое тонкой нитью от души к сердцу.

— Вы нам поможете?

— А не должен-с? — взгляд старика вспыхнул синевой и в мгновение погас. Володька растерялся и замолчал. Китаец поднялся из-за стола и принялся деловито собирать посуду, больше не обращая на юного гостя никакого внимания.

— Китаец, ты бы помягче… — Ман чувствовал себя не в своей тарелке. Раньше он никогда не бывал в этом доме, разве что проходил мимо, с Китайцем же за всё время, проведенное в Теневой, не обменялся и парой десятков слов. Сейчас же синеглазый старик — или тот, кто хотел им казаться — ловко мыл посуду, скоблил противень и улыбался так, что кровь стыла в жилах.

— Мягкость не способствует качеству. Мягкая бумага хоть и красива, но рвется быстро.

— Я не о бумаге…

— Вот и я не о ней-с.

Ман замолчал. Его пальцы, действуя словно сами по себе, складывали причудливую фигурку из салфетки. Володька заворожено следил за все новыми и новыми сгибами. Тишина прерывалась лишь позвякиванием посуды и плеском воды. Никто не спешил заговорить первым. Настенные часы провожали уходящие минуты. Коллекция фарфоровых дракончиков медленно погружалась в дрему.

Витиеватое ругательство за окном разбило молчаливое напряжение. Вольский вздрогнул. Ман в секунду выпрямился, лицо его приобрело выражение упрямой решимости, однако мягко опустившаяся на его плечо рука Китайца потребовала успокоиться.

— Проклятый старик, ты бы хоть иногда прогонял свой дым!

— Простите великодушно-с, Хранитель, никак не ожидал-с вашего посещения. О, да вы с другом. Милости прошу. — Китаец вышел в прихожую. Голос его оставался ровным. — О камушек споткнулись? Нехорошо, как нехорошо-с, сударь.

— Прекрати, Китаец, свои причитания. Сколько раз я еле жив оставался после твоих камушков? Хоть бы что изменилось!

— Что вы, что вы, Хранитель, как можно-с? Немедленно все поправим. Только это не моя задача. Вот незадача-с.

— Все шутишь… Тут дело серьезное. Они у тебя?

— Как узнали-с?

— Тихо тут.

— А я вот не заметил особой тишины, право слово, — укоризненно глядя на гостей, Китаец вошел в кухню. Пёс и Ёл — следом.

— Значит, я не ошибся.

— Не ошиблись, сударь мой, не ошиблись. Все, как один, у меня. Правда, один — не как один, а как полтора, ну да это дело такое-с…

Собравшиеся переглянулись. Пёс слабо усмехнулся на шутку, быстрым движением подтянул к себе стул и опустился на него, закидывая ногу на ногу, сплетая руки на груди. Ман моргнул. Столь похожим на Геометра был сейчас Гончий, что отметил это не только он. Ёл как-то грустно взглянул на Пса и потупился. Китаец замер, будто уходя в размышления:

— Забираешь?

— Да. Забираю то, что мне принадлежит, — взгляд Хранителя небрежно скользнул по кухне и остановился на мальчишке. Тонкая ладонь протянулась в молчаливом приказе. Никто не встал между Вольским и Гончим, пока мальчишка подходил и возвращал украденный циркуль, только Ман обреченно вздохнул. — Не больше. — циркуль опустился на дно кармана и — Пёс улыбнулся: — Может быть, чаю?

— Да что с тобой?! — Ман больше не мог выдерживать такое холодное, словно показное, спокойствие Хранителя. Или такого неожиданного сходства Хранителя и его учителя?

— Не кричите-с, у меня уши больные, — Китаец уже доставал чайник и чашки. — Что так все всполошились? И вы, сударь, не тяните, — добавил он, обращаясь к Псу.

— Извольте. Душа — Кристаллическая.

— Тоже мне новости! — Китаец непривычно резким жестом опустил на стол перед Гончим чашку с чаем. — А то сразу видно!

— И ты молчал?! — Ман дышал все чаще.

— А что говорить-то? — чашки выставлялись по кругу, наполнялись напитком с тонким цветочным ароматом. — И как только ты сам не заметил?.. Видать, не ожидал, совсем не ожидал, но сам-то подумать не горазд? Если мальчик всё еще думает, умудрился сбежать, вызвать профессора-с, добраться сюда, — само собой, душа у него не обычная. И Геометр решил…

— Нет! — Пёс поднялся и принялся расхаживать по кухне. Небольшая комнатка позволяла сделать всего несколько шагов в одном направлении, отчего казалось, что Гончий ходит по кругу и словно пританцовывает из-за своей хромоты. — Дело не в Геометре даже. Дело в том, что Кристаллическая может сделать, находясь здесь.

Тихий голос заставил на несколько секунд умолкнуть говорящих:

— Кристаллическая, говорите?

Пёс застыл, по привычке сжимая циркуль в кармане:

— Именно. Поэтому нужно как можно скорее вернуть тебя Избраннику.

— Но ведь он сразу окажется дома, и наш план… — Ман попытался вставить слово.

— Какой план? Какие планы? Что напридумывали вы тут, Китаец? — темный взгляд схлестнулся с синей сталью. Володьке даже показалось, что он слышит скрежет металла.

— Мы решили, что пора взяться за дело Восемнадцатому Геометру.

Долгий бесшумный выдох Хранителя можно было уловить только по тому, как неспешно опускались плечи Пса. Тишайший шепот пронизывал льдом:

— Восемнадцатого Геометра здесь нет.

— Прекрати, — Китаец явно был бесстрашным. Володька зауважал старика: сам он никогда бы не решился заговорить с Псом после того, как услышал подобный тон. Мальчишке показалось, что кто-то другой так спокойно говорил с ним в кабинете у Геометра, не этот прямой, устрашающий человек. — Прекрати. Ты прекрасно знаешь, кем станешь.