Светлана Волкова - Эпилятор для оборотня [litres]

– Хочешь устроить драку? Нина в опасности, а пока ты будешь истерить, они ничего не смогут сделать!

Даже сквозь боль я сумела оценить комизм ситуации: я тут второй раз за сутки, и муж уже другой… Правда, теперь настоящий.

Дима недовольно рыкнул, сбросил с себя руки Сергея и уселся на пол рядом с дверьми. Вокруг стояла невыносимая тишина, было слышно, как тикают большие часы в коридоре. Шестьдесят щелчков – и минута прошла. За ней вторая и третья, а двери в операционную не открывались, наверху горела предупреждающая табличка.

– Почему так долго? Почему я ее не чувствую? – Прошло около двух часов, и Дима уже сходил с ума.

В коридоре собралась толпа: Аня с Мишей, Коля, Андрей, Виктор и многие другие члены стаи. Врачи испуганно смотрели на такую группу поддержки, но молча проходили мимо.

– Она под наркозом, поэтому ее никто не чувствует. – Аня успокаивала толпу как могла.

Еще через час табличка над дверью погасла, и оттуда вышел уставший врач.

– Что с ней? Жива? А ребенок? Как она, доктор? – его обступили присутствующие и едва не разорвали на части, пытаясь выяснить что-нибудь.

– Ребенок родился недоношенным, поэтому и он, и мамочка будут в реанимации. Состояние тяжелое, но стабильное. – Врача было сложно удивить, он уже привык к таким сценам.

Клан в коридоре поднял шум, все хлопали друг друга по плечам, Миша схватил Аню и крутил ее в воздухе, Андрей и Коля обсуждали, какого окраса будет волчонок, а Виктор прислонился к стене и улыбался.

– Можно их увидеть? – тихо спросил Дима.

– Только недолго.

Врач провел его в кабинет, где велел переодеться в стерильное, а потом впустил в реанимационный зал.

В тот момент я уже приходила в себя, хотелось пить и ужасно болела голова. Свою нижнюю половину тела я не чувствовала: видимо, наркоз еще не отошел.

– Нина! – облаченный во все белое, ко мне подошел Дима. Одновременно в меня хлынули картинки, как он, стоя рядом с инкубационной камерой, смотрит на нашего волчонка. Как малыш морщится и чихает, шевелит маленькими ручками и ножками. Накатила волна теплоты накатила, и я мысленно обняла обоих.

– Все хорошо, главное, поправляйся! – прошептал Дима, поправляя одеяло на кровати.

Время посещения закончилось, и его выставили прочь.

Когда проклятое головокружение прошло, я обнаружила себя привязанной к кровати.

– Какого черта?! – Выдернув из руки иголку с трубкой, я попыталась встать, поминутно ругаясь. Стоило мне заснуть, как эти идиоты в белых халатах решили накачать меня какой-то фигней?

Кафель на полу неприятно холодил босые ноги, разогнуться я не смогла, мешало что-то в районе живота. С трудом доковыляв до зеркала, я задрала больничную рубаху и стиснула зубы от увиденного. Живот рассекал отвратительный сине-черный рубец, щедро заляпанный зеленкой.

– Вот сволочи…

Я мысленно сплюнула и призвала волчицу. Зверь долго не отзывался, но когда я усилила зов, изрядно потрепанная волчица подошла к барьеру. В ее золотых глазах сквозила настороженность.

– Да, это я… – Опустившись на колени, я позволила ей коснуться моего сознания, спина выгнулась, шов на животе разошелся, на кафель капнула кровь…

Через две минуты на полу сидела волчица, недовольно выкусывающая шовный материал из своего живота.

Ощущения были непривычными, за время вынужденного воздержания я отвыкла от своей животной ипостаси. Поэтому долго и с удовольствием чесала ухо лапой, погонялась за собственным хвостом и покосилась на особо привлекательную ножку кровати.

В сознание ворвались картинки от Димы: наш ребенок в барокамере, и он надевает стерильный халат и перчатки, чтобы дотронуться до его маленькой ручки.

Волчица довольно заурчала и ушла: видимо, для нее потомство было солидной причиной прервать игру. Перекинувшись обратно, я натянула испачканную рубаху и вышла в коридор, искать своего малыша.

Запах доносился очень отчетливо, несмотря на все средства дезинфекции, которые использовали в больнице. Свернув в узенький коридор, я подошла к нужной двери и увидела сквозь небольшое окошко, как Дима подходит к малышу и осторожно просовывает руки в резиновые рукава.

Чудом не взвыв от нетерпения, я распахнула дверь и, едва не раскидав медсестер, прорвалась внутрь. Малыш прекратил смотреть на Диму и повернулся ко мне.

Сердце пропустило удар. Наш волчонок был точной копией папы, клок волос на голове говорил о том, что шерсть у него черная, а золотистое свечение глаз невозможно перепутать.

Шли минуты, мы смотрели друг на друга не отрываясь, пока малыш не поднял верхнюю губу, оскалив едва заметные клыки, и не хихикнул. Меня затопила волна нежности, я даже не заметила, что от потрясения вещаю на весь клан и умилились все.

– Мамочка! Мамочка! Ну, нельзя же так! – меня за рубашку теребил врач, пытаясь увести от камеры. – Тут стерильно, а вы в крови! Занесете заразу!

Только эта непосредственная угроза заставила меня оторваться от связи с ребенком и выйти в коридор. Охающая медсестра принесла тапочки и чистую рубашку. Переодев и обработав руки антисептиком, меня снова пустили внутрь. Теперь я могла взять своего малыша за руку!

Когда я коснулась его, мир взорвался калейдоскопом эмоций и запахов. Малыш транслировал мне все, что увидел за это время. От него явственно повеяло тревогой, когда он показывал свои первые минуты жизни.

– Все хорошо, мама не даст тебя в обиду!

Мои слова были вознаграждены еще одной зубастой улыбкой.

– Вы придумали имя? – Медсестра, появившаяся позади нас, несла регистрационный журнал.

– Никита!

Мы с Димой выдохнули это имя в один голос, мелкий вдруг вздрогнул и поднял на нас глазенки.

– Ему понравилось, – улыбнулась медсестра и сделала запись, подтверждая его имя официально.

– На сегодня достаточно потрясений, пойдемте, мамочка. У вас еще осмотр… – Доктор стал подталкивать меня в спину.

Я помахала сынишке и поплелась к выходу. Подождите, какой осмотр? Шрама-то уже нет! Превращение убрало все напоминания о пережитом с моего тела, оставив только тоненькую розовую полоску, которая исчезнет через пару дней.

Дима правильно понял выражение моего лица, подхватил доктора под руку и увлек в сторону, вещая о неотложном деле, которое он должен обсудить с этим гуру медицины.

Я облегченно вздохнула и доплелась до палаты, где уже сидела Аня с аппетитно пахнущим свертком из фольги.

– Еда! – строго сказала она, пресекая все мои вопросы.

Кусок мяса в барбекю-соусе с только-только схватившейся корочкой и розовыми прожилками внутри исчез в моей пасти в одно мгновение. Аня усмехнулась и, как фокусник, достала из сумки второй такой же сверток. Эту порцию я уже ела не спеша, наслаждаясь каждым укусом.