Галина Гончарова - Кольцо безумия [litres]

Долго звать не пришлось. Минуты полторы. В последний момент, когда тварюшки переползли на руки Алексея, но еще не успели доползти до меня – я разорвала контакт. И в следующую секунду Алексей резко отшатнулся и от меня и от журналистки.

Твари остались на нем. Есть!

Я внимательно вгляделась в ауру девушки.

Чисто. Да, кое-где есть пятна, разрывы, помутнения.

Ну да ладно. Человек – это система восстанавливающаяся. Да и я найду время – гляну на нее недельки через две-три. А сейчас…

Я быстро кивнула головой Валентину.

– Валь, ты с нами. Поможешь, если что пойдет не так. Дед, на тебя вся надежда. Займи девушку делом и скажи, что ей надо к врачу. Плиззз….

– А ты?

– Я буду долечивать Лешку.

– Очень мило. Это тебе точно ничем не грозит?

– Разве что общей слабостью. Ну да я уже говорила.

Помнишь?

– Знаю.

– Тогда… куда бы нам пойти?

Дед покачал головой.

– Лучше вам никуда не идти, а отвезти Алексея к тебе домой – и заняться этим нехорошим делом дома. Ты как, выдержишь? – теперь дед смотрел на оборотня. – Да. Я справлюсь.

Ну что ж, никто его за язык не тянул.

Валентин загрузил нас обоих в свой джип – меня на переднее сиденье, Лешку на заднее – и рванул с места. – Эй, ты, осторожнее, – даже забеспокоилась я. Я знаю, что из оборотней получаются шикарные гонщики, потому что скорость их реакции в несколько раз выше человеческой, но ведь это не трасса. В жизни всегда есть место мелким пакостям, вроде гаишников. Зачем попадать к ним в жадные лапки?

Валентин внял и чуть снизил скорость. Но до моего дома мы все равно добрались в рекордно короткое время. Лешка кое-как выполз из джипа и поплелся к подъезду. А в квартире – рухнул на ковер в гостиной – и задрал руки вверх – хочешь – убивай, но только двигаться все равно не заставишь.

Я и не стала. Зачем? Вместо этого кивнула Валентину. Оборотень притащил из ванной ведро с водой, из кухни – графин и стаканы – и занял выжидательную позицию в компьютерном кресле. А я села на ковер рядом с оборотнем, выдохнула – и решительно положила руки ему на виски.

Пальцы пронзили тысячи крохотных горячих иголочек. И проваливаясь на свою любимую поляну, я успела ухватить за хвост только одну мысль: «Только бы с руками не было, как в прошлый раз. А то опять лечи месяц!»

Поляна была все такой же. Спокойной. Тихой. Яркой. Радостной и уютной. И уходить отсюда не хотелось. Что-то делать – тоже. Но за спиной послышался стон – и мне пришлось обернуться. Разумеется, Лешка. Кто же еще мог попасть сюда?

Но в каком виде!

Если раньше, в реальности, я видела эту пакость, как черных слизняков, то сейчас они представляли собой совсем другую картину. Плесень. Гниль. Разложение. Трупные пятна. Гангрена. Смешать все это в одном омерзительном котле – и полюбоваться результатом. Я была неправа изначально. Делом этих слизняков было не стянуть на себя все энергетические потоки. Это происходило спонтанно. Аура просто старалась залатать дыры.

А черная сетка?

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это просто – гниение по точкам. Аура просто расползалась в этих местах, как старая тряпка.

М-да. С таким я еще не сталкивалась. А делать что-то надо.

Оборотень лежал на траве и глядел на меня умоляющими глазами. Не считая отчетливо видимой ауры, он выглядел так же, как и в реальном мире.

– Что-то серьезное?

– Да. Но будем лечить, – я храбро улыбнулась. – Только если будет больно – чур не жаловаться.

– Не буду, – оборотень улыбался, а губы у него были совсем белыми.

Надо справиться. Но как?

Есть ли молитва об удалении плесени?

Если и есть – я ее точно не знаю. Не готовилась.

Я попробовала пальцем дотронуться до одного из плесневых пятен. Хоть прикинуть, что они собой представляют. Дыры там, или что-то другое?

Ай!

Больно, мать их плесенью!

Палец словно обожгло кислотой. Но я мужественно продолжала держать его на том же месте. Пятно попробовало было переползти на меня, но куда там! Бодренько доползя до середины пальца, оно, такое впечатление, принюхалось – и так же быстро сползло обратно. А потом попыталось удрать из-под руки.

Боится?

Или…

И не давая себе даже минуты на размышление, я накрыла рукой мерзкое пятно.

И взвыла в голос от боли. Было жутко неприятно. Словно рукой попала в концентрированную кислоту. Или что-то еще такое же едкое. Ну да ничего. Справлюсь. И я накрыла второй рукой второе пятно.

Переламывать себя – это просто и ужасно.

Отпусти его, отпусти.

Не добром прошу, и не злом прошу.

Уходи. Навсегда уходи.

Исчезай, растворяйся во мгле.

Тебе нет места на этой земле.

Я не позволю тебе губить людей.

Я все равно сильней.

И сила моя – не от добра и не от зла.

Я сильна, потому что одна стою перед тобой.

Одна – но мои близкие сейчас за мной.

Надеются на меня – и я не могу уйти…

Отпусти его. Отпусти. Я стою на твоем пути.

И вдвоем нам здесь никогда не пройти.

Я шептала первое, что приходило в голову, а сама вела руками по Лешкиной ауре. И накрывала одного «слизняка» за другим. Они бились, пытались сгрудиться в кучу, уползти, но я храбро ловила их – одного за другим – и стискивала, что есть силы. Ощущение было такое, словно тискаешь живого слизня.

Проходило несколько минут – и эта гадость растворялась под моими руками. Пальцы щипало, ну да ладно. Не в первый раз. Справлюсь.

Убирайся прочь. Проливайся в ночь.

Грязным дождем, в любой водоем…

Убирайся прочь! Не тревожь никого.

Ни меня, ни его. Прочь.

Никто не сможет тебе помочь.

Я сильней. Ядовитее сотни змей.

Страшнее дрожи земли.

Смертоноснее, чем ураган вдали.

Это – только моя борьба.

Ради тех, кто должен любить.

Смеяться, радоваться, просто жить.

Навсегда уходи. Навсегда – уходи.

Слова как-то помогали. Здесь все – помогало мне. Я шептала – и отзывался воздух, шелестела трава, водили ветками деревья, щедро делясь со мной силой. И становилось спокойно и уютно. Даже когда руки огнем горели. Здесь я – дома.

Сколько прошло времени? Много? Мало?

Я не знала.

Но зато Лешка был чист, как свежевыпавший снег. И я кое-как потянула его обратно в реальность.

Безумно хотелось остаться на поляне. Лечь прямо в высокую траву, глядеть, как колышутся под ветром солнечные головки одуванчиков – и ничего не делать. Ни о чем не думать. Но я знала – нельзя. Сейчас я потратила много сил. Если я останусь здесь, восстановление пойдет намного медленнее. А если я приползу сюда вконец израненной и ослабленной – это меня просто убьет.

Даже не убьет.

Я просто останусь здесь навсегда. Прорасту. Пущу корни. И буду глядеть на пришедшего к лесному озеру очередного волшебника сотни лет спустя. Шелестеть листвой и тянуть руки-ветви. Нельзя сказать, что меня пугает такая перспектива. В смерти пугает – неизвестность. Или то, что нас потом уже не будет. А чего бояться мне? Это ведь все равно буду – я. Просто меня уже ничего не будет волновать.