Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

Облака обходили луну стороной, странная мгла словно обтекала ее, и этот круглый покрасневший медальон не переставала заливать мир жутковатым светом, словно колдовской фонарь, подвешенный среди облаков.

Вокруг царила тишина, но едва мы поравнялись со старой кованой решеткой кладбища, как раздался жуткий собачий вой, от которого я вздрогнула и схватилась за кинжал.

– Собаки, – прошептала я, вспомнив прошлое сражение.

И тут же появился пес. Он вышел из-за часовенки и остановился напротив. Зарычал, оскалив длинные клыки, уставился на нас, и взгляд его желтых глаз с вертикальными зрачками показался мне вдруг удивительно странным. Он рассматривал нас так, словно увидел диковинку. Я сделала осторожный шаг, надеясь его обойти, и тогда пес кинулся, молча и жутко; быстро, как здоровенная мохнатая ракета с зубами и когтями. Марьян мигом отрубил ему голову, я попятилась, подняла глаза и увидела, как из-за часовни, из густой травы показались новые твари.

Собак было много, больше десяти, и все здоровые, злые и быстрые. Они набросились всей стаей, и я, обнажив свое оружие, ударила первую же приблизившуюся псину. Кинжал неловко скользнул по спине и воткнулся где-то сбоку.

Собака завыла. Псина, что держалась рядом с ней, отпрянула, оскалив клыки. Что-то темное хлынуло на землю, такое темное, что меня чуть не вывернуло от ужаса и отвращения. Марьян рядом орудовал мечом с ловкостью заправского рыцаря, словно игрок в каком-нибудь раунде «Ведьмака». Кровь хлестала и брызгала, обезглавленные трупы валились на землю, но на их месте появлялись новые собаки.

Я тоже махала клинком без устали, поняв, как легко он входит в живую плоть и как быстро выводит из строя врагов. Но злых тварей становилось все больше и больше. Они десятками выскакивали из травы, их здоровенные острые уши торчали кверху, их пасти скалились множеством клыков.

Вокруг Марьяна росла куча трупов, я полосовала кинжалом клыкастые морды, чувствуя, как кровь стекает по пальцам, как немеет запястье.

– Больше не выдержу, – пробормотала я, втыкая острие кинжала в глаз очередной собаке.

– Давай к кладбищу! – гаркнул Марьян, мечом отбрасывая от моих ног очередную псину. – Через забор! Быстро!

Я кинулась туда, отпихнула ногой клыкастую морду, вскочила на скамейку и почувствовала, как Марьян подхватил меня, помогая перебраться через забор. Мы оба спрыгнули на покрытый травой холмик по другую сторону, и я выдохнула с облегчением. Твари надрывались за решеткой, не решаясь перепрыгнуть через нее. Да они и не смогли бы: решетка была довольно высокой.

– Что теперь? – едва выдохнула я.

– Сначала помоем руки. Тут есть фонтан. Пошли. Сюда они не проникнут.

– Почему?

– Божья земля. Нечисть сюда не проникнет.

Марьян помог мне подняться, и мы захромали в конец длинного кладбища, где под высокими рябинами журчал маленький фонтанчик.

Кровь в морозилке застыла темной массой в пластиковой посудине. Матвей, морщась от отвращения из-за резкого металлического запаха, отпилил ножом приличный кусок, слегка разогрел его в железной миске и поставил на пол. Позвал сначала, произнося что-то вроде «кис-кис», но, услышав в ответ насмешливое мяуканье, сообщил вслух, что Скарбнику полагается кровь за его услуги.

И громадный котяра пришел. Приперся, задрав кверху хвост и нагло поблескивая желтыми глазами. Склонился над миской и принялся макать в кровь длинный красный язык. Мерзкое зрелище!

– Кем был мой дед? – грубо спросил Матвей, уперевшись взглядом в стену.

В ту самую стену, на которой висела картина с серенькой кошечкой.

– Ты знаешь, – мягко промурлыкал Скарбник, поднимая голову.

– Скажи. Скажи это вслух.

– Ты знаешь, мой мальчик. Надень капюшон! Надень, наконец, этот проклятый капюшон!

– Где плащ? Где дедов плащ с капюшоном?

– Тебе и это известно, мой мальчик. Стефан на самом деле передал тебе не так уж мало знаний. Просто ты медленно соображаешь. Выбрось из головы всю шелуху, все то, чему тебя учили в этой твоей дурацкой школе. Подумай о своем прадеде, – мурлыкал наглый котяра.

Матвей медленно нагнулся и вдруг резко схватил Скарбника за шкирку. Тот не успел вырваться и повис в воздухе – тяжелый мохнатый мешок с когтями и желтыми глазами. Он был сильным, этот семейный хранитель, он дергался, махал лапами и шипел, как бешеный. Матвей чувствовал его силу, но также чувствовал, что может управлять Скарбником. Кот подвластен ему, подчиняется, слушается и никуда не денется.

– Говори, мохнатая шкура, пока не треснул по башке палкой! – заорал Матвей.

– Болван! – резко выдал кот, и это уже не было ласковым мурлыканьем. – Болван! Плащ на медвежьем чучеле! Плащ, который Стефан всегда снимал в коридоре! Ты видел его много раз! Почему ни разу о нем не подумал?

– Пошел вон, – буркнул Матвей. – Мог бы сказать сразу, тварюка.

Обиженный Скарбник прыгнул на стол, выгнул спину, зашипел и тут же принялся вылизывать лапы необыкновенно длинным и алым языком.

Матвей кинулся шнуровать кеды.

– А запись в Желанной? – проговорил кот, на минуту прекратив свое занятие.

– Что? – не понял Матвей.

– Запиши в Желанной: пусть Марьян убьет Жнеца. Чтобы наверняка. Заверши этот круг, ты должен это сделать. Запиши свое желание, Матвей Левандовский, и пусть Желанная останется за вашим родом.

– У Мирославы осталось еще одно желание.

– И пусть. Она, если захочет, тоже запишет его. Но сейчас возьми власть над книгой, она должна принадлежать тебе. Сделай запись, и тогда Марьян победит Григория Лушу, а иначе он погибнет. Ты же не хочешь, чтобы Луша растерзал твою Мирославу, правильно?

– Черт! – В голове царил полный сумбур.

Никогда и ни за что Матвей не связался бы с Желанной. У него не было желаний, которые должен был выполнять Марьян. Однако же в словах Скарбника звучала странная и правильная правда. Она не поддавалась логике, но чутьем ведьмака Матвей вдруг понял, что именно так и надо поступить.

Время поджимало, он торопливо кинулся в мастерскую прадеда, где хранил теперь Желанную. Достал книгу, схватил карандаш, замер на мгновение, а после открыл новую страницу и записал свое имя.

«Хочу, чтобы Марьян Вивчар убил в поединке Григория Лушу и остался жив».

Коротко и четко. Марьян должен жить. И Мирослава тоже должна жить. Потому появилось и второе желание.

«Хочу, чтобы Мирослава Новицкая выжила в сегодняшнем поединке с ведьмой. И сестра Мирославы – тоже».

Жирная точка завершила этот небольшой текст. Взглянув еще раз на книгу, Матвей сунул ее в сундук, завалил мешочками с травами и, повесив на ручку маленький оберег, сделанный своими руками, покинул дедову мастерскую. Теперь сюда никто не проникнет, даже ведьмы.