Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

Мне снилась кровь. Реки крови, разлитые у моих ног. Казалось, что с подошв конверсов капает кровь, сами кеды давно уже стали темно-красными и вязкая жидкость притягивает к полу, словно окрашенный в красное клей «Момент».

Снилось серьезное лицо Матвея с разными глазами, и я чувствовала его напряжение и ненависть.

Снилось бледное лицо Марьяна, покрытое кровавыми полосами, и чувство какой-то обреченности заставляло меня рыдать даже во сне, и я чувствовала слезы на щеках.

Разбудила меня сестра, растолкав как следует за плечи.

– Сколько можно стонать уже? Просыпайся. Если снится страшный сон, то лучше проснуться, – приговаривала она, пихая меня кулаками.

С трудом разлепив глаза, я уставилась на Снежанку.

– Который час? – Я еле говорила, так тяжело ворочался язык.

– Вечер. Уже больше шести. Ты проспала весь день, Матвей успел уйти к себе домой. Я принесла тебе сырники и сметану и еще – твой любимый кофе. Садись и поешь. А после ты мне все расскажешь. Абсолютно все, договорились?

– Кофе… – пробормотала я. – Сейчас очень нужен кофе. Хотя бы пару глоточков.

– Целая кружка. Пей и рассказывай.

И я принялась рассказывать. Медленно, неторопливо, поедая сырники и попивая кофе. Ничего не утаивая. Про старую церковную библиотеку. Про хижину деда Стефана. Про волшебные обереги и кланы Варты. Про ведьмачек, нападавших на нас. Про желания, записанные в Желанной. Когда добралась до сломанной ноги сестры, Снежанка охнула и обхватила себя за плечи, но промолчала.

Она молчала до самого конца моего рассказа, и глаза ее казались мне невероятно мудрыми и глубокими. А когда я закончила, заговорила моя сестра:

– Все началось с того, что мама взяла меня с собой. Сказала, что надо сходить в школу и поговорить с одним учителем. Так и сказала: «Просто поговорим с учителем». Я не спросила зачем. Подумала, что она нашла для меня репетитора и теперь придется всерьез учить уроки. Даже малость расстроилась. А мы пришли в школьную подсобку, в старые мастерские, где давно никто не занимается. И вот, – Снежанка вздохнула и еще крепче обняла себя за плечи, – и вот мы пришли, а он сидит там. Ваш классный, Григорий. Такой красивый и странный. Глаза у него как будто горели, знаешь? Как будто в них был огонь. Я не могу объяснить, но, пока он говорил, я смотрела и смотрела ему в глаза. Он зажег свечи, выключил свет, развел огонь в небольшой такой железной чашке и начал что-то бормотать. И все время смотрел на меня. И это было…

– Это было ужасно, – мрачно подсказала я.

– Меня словно сковало. Как будто кто-то держал за руки и ноги. А после он дал моей матери такой круглый медальончик и велел носить при себе. Сказал, что она получит все, что хочет, только медальон нельзя снимать. И тогда Богдан будет моим. Потом мать объяснила, что делала приворот на твоего парня, Богдана. Она нашла его брелок от ключей и решила сделать все, чтобы он стал моим парнем.

– Нормально так… – буркнула я.

– Ну, она сказала, что ты все равно его не любишь, что Богдан будет с тобой несчастлив, а каждый человек заслуживает счастья. И мне будет лучше с Богданом, а Богдану будет лучше со мной.

– Веские аргументы.

– Мне было страшно. Так страшно, что я не могла спать ночами. А ты стала где-то пропадать, приходила поздно или вообще не приходила. Но я не могла тебе ничего рассказать, просто язык не поворачивался. Тем более что я действительно стала встречаться с Богданом. Мы поцеловались с ним на первом же занятии по алгебре. Мать это придумала – зашла к бабушке Богдана и попросила, чтобы он позанимался со мной. И на первом же занятии он меня поцеловал. Это было классно, – призналась сестра.

– Потому что ты не целовалась больше ни с кем до Богдана, – догадалась я. – Это были твои первые в жизни поцелуи.

– Ага, – грустно согласилась сестра. – И вот, мы стали встречаться, и все было хорошо вроде как. У тебя был Матвей, такой классный, такой красавчик и весь из себя крутой, что меня даже не мучила совесть. Раз ты нашла себе нового парня, я вполне могла взять твоего старого.

– Нормальная такая логика…

– Ну, что поделать. Так вот случилось. А после выпускного вечером к нам заявился сам Луша. Просто пришел, выломал замок на двери, и мать стала странной. Какой-то бешеной. Раскачивалась на кухне около плиты и выла, как собака. А Луша схватил меня и уволок. Запихнул в машину и велел молчать, потому что, если я закричу, он убьет тебя.

– И ты молчала?

– А что мне было делать?

– О боже…

– А дальше был ангар. И он там… убил несколько черных собак и вылил их кровь в чашу… и…

Снежанка стала заикаться, затряслась вся, и я вскочила, обняла сестру и велела замолчать.

– Не надо рассказывать про эти ужасы. Я сама прекрасно все видела. Ну его на фиг. Теперь Луши нет, потому что Марьян отрубил ему голову…

– Ты… Ты любишь Марьяна? – тихо спросила сестра.

– А ты запала на Матвея, да? – в свою очередь уточнила я.

– Мне всегда нравились твои парни, – грустно вздохнула сестра.

– Матвей не так прост. Ты видела, кто он на самом деле.

– Тем больше он нравится.

– Смотри не влюбляйся в ведьмака.

– Но ты же влюбилась в Вартового.

– Влюбилась, – вздохнула я. – И очень хочу его увидеть.

– Так позвони. У тебя же есть его номер.

– Точно, у меня есть его номер!

Действительно, можно просто позвонить Марьяну, ведь он оставил свой номер на всякий случай. Я торопливо нашла его в контактах и нажала вызов. Гудки буквально взрывали мозг, и каждый казался невероятно длинным. Сестра смотрела на меня и понимающе улыбалась, а я бегала по комнате, крепко прижимая свой беленький «самсунг» к уху.

Наконец Марьян ответил.

– Привет. – Голос показался слишком тихим. – Я у твоего дома. Выходи в сад. Прямо сейчас.

Коротко и ясно. Я рванулась к шкафу, забитому разными девчачьими шмотками. Выудила первые попавшиеся шорты, натянула их, заправила белую футболку, зашнуровала кеды и кинулась вниз, коротко бросив, что Марьян пришел.

– Иди к нему. Иди к своему любимому, – проговорила вслед сестренка, но я уже не слушала.

Я увидела его сразу, едва выскочила из дома. Он ждал у ворот. Взгляд был долгий и грустный, словно Марьян не видел меня целую вечность и невероятно соскучился. Глаза казались совсем темными, волосы были убраны назад, на скуле – царапина. Я подбежала к нему, буквально подлетела, едва касаясь земли ногами, и обхватила за шею.

Он тоже меня обнял, крепко обнял и зарылся лицом в мои волосы, повторяя шепотом мое имя.

– Я ждала тебя, – проговорила я, не размыкая рук. – Я боялась за тебя.

– Я жив, все хорошо, – ответил Марьян и поморщился.

– Извини! Ты ранен? Извини. – Быстро отстранившись, я оглядела своего парня.