Ольга Гусейнова - Оборотни клана Морруа [litres]

Ее девочка-вер в волчьей ипостаси размерами больше походит на щенка крупной собаки. Шмыгнув носом, маленькая волчица приподнялась на трясущихся передних лапах и с любовью лизнула мать в лицо, а потом, испуганно придвинувшись к ней, боязливо осмотрелась. Заметив труп так не долго бывшего ее мужем молодого самца, она, округлив глаза в ужасе, бессильно привалилась к матери. В ее голове крутилась только одна мысль, затмевая весь пережитый кошмар: «Что теперь будет? Со мной, с мамой, с папой, слишком слабым, безвольным… добрым и обожаемым?»

В ответ на ее вопрос, на поляну выскочила стая. Вожак, бежавший впереди, увидев околевший труп сына, споткнулся на бегу, но сумел удержаться на лапах. Подошел к поверженному волку и горестно завыл, а потом, резко прервав прощальную песнь, без предупреждения кинулся на волчиц, сжавшихся под настороженными и трусливыми взглядами остальных членов стаи.

Вожаку осталось мгновение, чтобы добраться до шеи голой женщины, всем своим телом закрывающей дочь-волчицу, но в этот момент между ними метнулась тень – отец девочки и пара женщины-вера, как и положено главе семейства, встал на их защиту. К сожалению, стремительный рывок волка лишь на пару мгновений остановил вожака, а затем он был отброшен в сторону мощными челюстями. Дальше стая наблюдала, как обнаженная женщина обернулась волчицей и кинулась на подмогу своей паре…

Но красивая волчица повторила судьбу молодого самца, напавшего на ее дочь – упала с оторванной головой к ногам своего мужа. Ее пара, потеряв рассудок от горя, бросился на вожака. Маленькая волчица, в ужасе застыв, смотрела, как их жестокий и беспринципный вожак, упершись лапами в грудь ее поверженному, но еще сопротивляющемуся отцу, перебирая челюстями, подбирается к горлу. Отец, чуть повернув голову, затуманившимися от неминуемо приближающейся смерти глазами показал ей: «Беги!» Затем его глаза расширились и в последний момент скользнули по обезглавленному телу верной волчицы. Его постигла та же участь. В следующую секунду молодая самка юркнула в кусты незаметно, а может, заметно, кто признается, для стаи, с молчаливым безропотным сожалением наблюдавшей за гибелью этой славной пары.

Маленькая волчица неслась по лесу, теперь уже спасая свою жизнь, а не честь и свободу, ясно понимая, что ее никогда не оставят в покое. Глава клана Дурси, частью которого была семья этой девочки-вера до сегодняшнего дня, не позволит ей жить, в то время как его единственный сын, пожелавший сделать девочку своей игрушкой и женой вопреки ее желанию, умер. Жизнь за жизнь – и неважно, что за желания младшего Дурси заплатили жизнью ее родители. Теперь ей самой придется выживать в этом жестоком к верам мире людей и машин.

Слезы и дикая, ни с чем не сравнимая тоска, боль потери своих родителей жгли глаза и душу маленькой несчастной волчицы. Ноги наливались свинцом, но она упорно бежала прочь. Прочь от этих бездушных волков, которые не защитили ее семью ни сегодня, ни год назад, когда на нее, пятнадцатилетнюю девушку-подростка, обратил внимание сорокалетний хозяйский сын Итан и стал всюду преследовать. Они, взрослые сильные веры, просто наблюдали, как гибнет ее семья. Прочь с этой земли, которая адским пламенем горит под ее ногами!

– Пока, Джон, надеюсь эта ночь пройдет у тебя, как всегда, спокойно?!

– Пока-пока, доктор Ирвинг, надеюсь, ваша ночка пройдет не в пример моей, как можно веселее и неспокойнее!

Сорокалетний чернокожий охранник Джон Пакс помахал мне рукой и снова углубился в привычное занятие – разгадывание кроссвордов. Каждый день, вот уже четыре года, мы прощаемся одинаковым образом и, как ни странно, это неизменно радует: постоянство способствует желанному спокойствию. Умиротворенно улыбнувшись мимолетной мысли о спокойствии, я устало поплелась к стоянке, где каждое утро оставляла свой маленький скромный «форд». Завела машину и решила постоять на улице, пока салон не охладится настолько, чтобы я уже через секунду не превратилась в тушеный овощ – нью-йоркская жара, ежегодная и невыносимая, достигла пика. Поздний июльский вечер дыхнул на меня тридцатипятиградусной вонью густонаселенного мегаполиса.

Как я завидую коллегам, сбежавшим со своими семьями в отпуск на побережье. Пока кондиционер охлаждал салон, я в очередной раз окинула довольным взглядом тридцатиэтажное здание Экол Фармасьютикалз – фармацевтической компании, в которой работаю больше четырех лет. Эта строгая и неприступная твердыня из стекла и бетона в состоянии обескуражить любого представителя моего вида, но не меня. Именно здесь, в каменном оплоте, невозмутимо «взирающем» на плавящийся от зноя город, я чувствую себя в безопасности и спокойно.

Закрывшись в своей лаборатории и погрузившись в работу, я отключалась от бытовых проблем, забывала о прошлом и не думала о будущем. Единственная подруга Джен последнее время упрекает меня в паранойе и социопатии. Я не спорю с ней, ведь она человек, следовательно, открыться ей полностью нельзя. Скоро вообще придется с ней расстаться, как это ни печально.

Мне тридцать, а выгляжу в лучшем случае, как двадцатилетняя девушка, поэтому каждое утро приходится прилагать некоторые усилия, чтобы с помощью макияжа увеличить возраст и придать солидности юному облику. Искусственное «состаривание» не спасает меня от удивленных и завистливых вздохов коллег и людей, с которыми по той или иной причине общаюсь. И хорошо, что пока только людей, ведь любой случайно встреченный оборотень или вер, как часто между собой именуют себя представители моего вида, может оказаться в той или иной степени опасен. А то и вовсе – нести смертельную угрозу: меня могут узнать и вернуть обратно, во враждебный клан.

Я потратила пятнадцать лет, внедряясь и шаг за шагом устраиваясь среди людей, чтобы наконец занять достойное место в жизни, получать хорошие, заработанные упорным трудом деньги, добиться уважения коллег и признания в узком кругу ученых, работающих в той же сфере, моих способностей и таланта химика. Через пятнадцать лет униженная, изнасилованная и осиротевшая девочка-вер Илана выросла в самодостаточную, умную, осторожную и готовую к любым неприятностям женщину.

Чудом выбравшись с территории клана Дурси, я примкнула к цирку-шапито в качестве ручной волчицы и целый год проработала в нем, живя в клетке и не обращаясь в человека. Я чуть не потеряла себя в звериной сущности, но все же смогла удержаться на грани и однажды ночью, украв деньги из кассы и одевшись в чужую одежду, начала новую жизнь. Жизнь человека.

Замечательная память веров, выносливость и хорошая физическая подготовка неизменно помогали мне. Постоянно испытывая страх быть пойманной своими соплеменниками, я все-таки осталась в Северной Америке, но переехала подальше от Калифорнии, на северо-восток. Всеми правдами и неправдами обзавелась документами на имя Иланы Ирвинг, настоящее имя и выдуманная фамилия; затем поступила в Массачусетский технологический институт. Мне повезло неимоверно: блестяще сдала вступительные испытания и набрала высшие баллы, мной заинтересовались. Часть оплаты взял на себя институт, потом вернув себе все до цента, благодаря моей деятельности в исследовательском центре.