Анастасия Король - Марина: Виверн

Дикие глаза Мортиса повернулись к Митчеллу. Тот резко выдохнув, упал на колени.

– Она беременна…, ей надо отдыхать. Вы же не хотите потерять ребенка.

Ева склонилась над кроваткой, спиной к камерам. Маленький краснощекий младенец спал, закинув ручки кверху. Маленький комочек отчаянья сладко сопел маленьким носиком.

Слезы крупными каплями покатились из глаз Евы. Сердце разрывалось на части. Ребенок Мортиса, Владыки, как все его называли. Плод извращенной любви Мортиса к ней. Для его рождения Ева была похищена.

Что Мортис собирался делать с ребенком? Он станет таким же, как он? Монстром? Отчаянье захватило.

“Я не должна допустить этого!”

Ева взяла пушистое одеяло и, сложив его в несколько раз, замерла в нерешительности. Она посмотрела поверх приготовленного одеяла на блаженно спящего младенца. Малыш во сне причмокнул и улыбнулся.

Руки задрожали. Слезы брызнули из глаз. Ноги подкосились, она рухнула на месте и задохнулась плачем.

“Я не могу! Я не смогу! О, прости мой мальчик! Прости, Филипп! Я не смогла освободить тебя от твоей жуткой участи!”

Дни сменялись неделями, недели сменялись месяцами, а месяца – годами. Взгляд Евы бледнел. Безучастно она следила как снежинки, подхваченные ветром, танцуют танго.

Дверь открылась. Она не оборачивалась, так и продолжая смотреть на ненавистный вид невидящими глазами.

Она и так знала кто пришел.

Мортис обнял ее со спины и закутался обгорелой половиной лица в длинные волосы до середины спины.

– Меня долго не было? Ты скучала?

Ева обернулась и встретилась с его красными глазами. Полопавшиеся сосуды белков глаз приводили в ужас всех, кроме нее.

Округлый живот явно вырисовывался в складках платья.

– Поиграй мне.

Натянутая от напряжения струной, она дождалась, пока Мортис расцепит руки и пошла к черному пианино. Его отполированная до блеска поверхность отразила изуродованное лицо Мортиса.

Ева села и откинула клавиатурный клапан. Пальцы прикоснулись к прохладным клавишам.

“Eyes Closed” 12 12 Произведение итальянского композитора Людовико Эйнауди. заструилась по комнате. Она прикрыла глаза. Она чувствовала присутствие Мортиса за своей спиной.

Ее сердце словно закостенело. Она потеряла все чувства кроме страха перед болью, а после и он прошел. Она словно умерла, продолжая жить.

Только пианино заставляло ее сердце снова биться.

Невольно глаза взмокли.

Необратимость жизни, недостижимость смерти…

Прошло уже несколько лет? Она давно перестала считать. Дима не придет за ней. И жив ли он вообще? Была только она и Мортис.

Твердая ладонь легла ей на плечо. Ева вздрогнула. Пальцы оборвали мелодию.

– Скажи, что любишь меня. – Он резко развернул ее на крутящемся табурете. Ева сжалась, ожидая удара. – Скажи это.

Ева вскинула лицо и распахнула глаза.

Она была для него всего лишь куклой, игрушкой, ходячим инкубатором для будущих убийц.

Но почему он так маниакально старался сделать не только ее тело своим, но и душу? Он словно любил ее, но эта была извращенная, омерзительная любовь, которая уничтожала Еву и сводила его самого с ума.

– Ты – сумасшедший. Ты никогда не услышишь от меня этих слов, – прошептала она, понимая, что ее ждет.

Боль пронзила внезапно. Она завалилась на пол и, скрючившись, закусила до крови губу. Она не закричит, пусть он думает, что ей не больно. Пусть он увеличивает мощь своей силы. Пусть он просто убьет ее!

Ярость Мортиса росла и увеличивалась. Где-то на задворках сознания она молила о смерти.

Боль резко закончилась.

Ева обмякла и охватила округлый живот, который ходил ходуном от движений малыша внутри. Мортис был слишком хорошим Мастером боли и умел отделить ее тело, от тела будущего ребенка. Он не мучил его в утробе, зато мучил Еву.

– Ты полюбишь меня! – прошипел он над ее ухом. – Ты всю жизнь проведешь рядом со мной. В конце концов, ты скажешь мне то, что я хочу услышать или…

– Убей меня, – прохрипела Ева.

В этот миг она вдруг осознала, что только он сможет стать ее избавлением. Только он сможет позволить ей умереть.

– Хоть ты и властен над моим телом, ты никогда не сможешь заставить полюбить тебя. Ты – монстр. Проклятый садист. Ненавижу…

Глаза Мортиса налились кровью. Он схватил Еву за шею, готовый придушить ее. Улыбка исказила лицо Евы.

– Сделай же это! Убей меня! Освободи нас друг от друга! Отпусти меня!

Он замер. Сильные пальцы ослабили хватку.

– Я никогда не отпущу тебя, – он наклонился и впился в ее губы. – Ты моя! Слышишь? Ты только моя!

Ева выхватила взглядом автомат в руке человека в черном, и крепко перехватила маленькую ладошку Марины.

Второй раз за много лет их перевозили куда-то. Черный фургон с затонированными стеклами ехали по глади асфальта.

Сердце трепетало от волнения. Где-то в потаенных глубинах души надежда о свободе возродилась, но Ева знала, что это праздные надежды и не давала разгореться этому пламени.

– Мама, а куда мы едем? – в который раз спросила маленькая, красивая, словно ангел, Марина.

Ева повернулась к ней и улыбнулась.

– Я не знаю, дорогая.

– Я есть хочу.

Ева вздохнула и достала из сумки булку.

В сознание ворвался визг тормозов. Но не успела она осознать что-либо, как сильный удар развернул машину. Еву подкинуло. С ужасом она вцепилась в руку Марины. Скрежет металла оглушил. Резкий удар о сидение сломал пару ребер, но Ева так привыкла к боли, что пришла в себя сразу же.

Свет из искореженной дверцы ослепил. Марина завыла сиреной. Ева подскочила и, не обращая внимания на боль, схватила дочь и выскочила из лежащего на боку фургона. Марина хваталась ручками за ее шею и неистово кричала, оглушая.

Ветер бил в лицо.

Ева оглянулась. Десятки машин столкнулись на мосту. Люди бежали кто куда.

Надежда на свободу вспыхнула, и Ева побежала. Бок обжигал и из-за веса Марины позвоночник простреливал до пелены перед глазами. Приходилось периодически идти в слепую и волочить ногу.

Но это был, возможно, ее первый и единственный шанс на побег. Не жалея себя она бежала. Вдруг она увидела полицейскую машину и, спотыкаясь, ускорила шаг.

Сердце стучало где-то в ушах.

Это ее единственный шанс на спасение!

Она уже и не надеялась, что сможет когда-нибудь спастись от Мортиса.

Маленькая Марина притихла и с интересом оглядывалась.

– Помогите, – прохрипела Ева.

– Помогите, – сказала она громче.

– Помогите! – вкладывая всю свою боль, все отчаянье закричала она. Полицейский обернулся, но вдруг она увидела человека в черном. Его рука была на кобуре.

Ева вдруг поняла, что они скорее убьют всех здесь, чем позволят ей уйти.