Алисон Ноэль - Вечность

То же самое и с готикой — не то чтобы Хейвен так уж ей увлекалась. Видно же — она и ходит вприпрыжку, а не крадучись, и в комнате развешены постеры «Джой Дивижн», и обои нежно-розовые — остались от предыдущего этапа, балетного, а до него, в свою очередь, был период увлечения каталогами одежды фирмы «Джей Крю».

Просто Хейвен совсем недавно поняла, что среди массы блондинок в нарядах от «Джуси» проще всего выделиться, если одеться Принцессой Тьмы.

Только вышло все не так, как она надеялась: мама Хейвен увидела свою дочь в новом облике, вздохнула, схватила ключи и умчалась на занятие по пилатесу. А папа у нее вообще подолгу дома не бывает, он просто ничего не заметил. Остин, младший брат, перепугался поначалу, но быстро привык. Одноклассники — те вообще не обращают на нее внимания, они еще с прошлогодних съемок сериала МТВ привыкли к невероятным выходкам.

А я-то знаю, что за всеми этими черепами, шипами и загробным макияжем — просто девчонка, которой ужасно хочется, чтобы ее заметили, услышали, чтобы ее любили. Хочется всего того, чего не досталось ей в предыдущих воплощениях. И если для этого нужно встать перед полной комнатой народа и рассказать душераздирающую историю своей борьбы с очередным ужасным пристрастием, то кто я такая, чтобы ее судить?

В прошлой жизни я не общалась с такими, как Майлз и Хейвен. Мне не было дела до людей с проблемами, разных чудаков, которых все травят и пинают. Я была в элите. Мы все были красивыми, талантливыми, остроумными, богатыми и популярными. Я ходила на школьные дискотеки, дружила с девочкой Рейчел, тоже, как и я, из команды болельщиц, и даже был у меня парень, Брендон, и был он шестым мальчиком, с которым я поцеловалась (первого звали Лукас, но тогда я это сделала на спор, в шестом классе, а о тех, что в промежутке, вообще не стоит вспоминать). Я, правда, никогда не травила и не обижала ребят не из нашей компании — я просто их не замечала. У меня с ними не было ничего общего. Я смотрела сквозь них, как будто они невидимые.

А теперь я и сама невидимка. Я это поняла в тот день, когда Рейчел с Брендоном навестили меня в больнице. Внешне они были такими приветливыми, сочувствовали мне и поддерживали, а в мыслях читалось совсем другое. Их пугали пластиковые капельницы, иголки, воткнутые в вену, мои синяки и порезы, руки и нога в гипсе. Они прятали глаза, лишь бы не смотреть на багровый рваный шрам у меня на лбу. Им, конечно, было меня жаль, но больше всего хотелось удрать из палаты как можно дальше.

Их ауры клубились, сливаясь в одно тускло-коричневое пятно, и я вдруг поняла, что они все больше отдаляются от меня и все сильнее сближаются друг с другом.

Поэтому в первый же день в новой школе я не стала тратить время на ритуальные пляски с компанией Стейши и Хонор, а сразу подошла к Майлзу и Хейвен. Эти отщепенцы приняли мою дружбу без вопросов. Наверное, со стороны мы смотримся странно, а на самом деле я просто не знаю, что бы я без них делала. Наша дружба — чуть ли не единственное хорошее, что есть в моей жизни. С ними я чувствую себя почти нормальной.

Именно поэтому мне надо держаться подальше от Деймена. Его прикосновение, от которого по коже бегут электрические разряды, и его способность заставить весь мир умолкнуть при одном только звуке его голоса — страшный соблазн, которому не следует поддаваться.

Я не хочу поставить под угрозу свою дружбу с Хейвен.

Нe могу позволить себе сблизиться с Дейменом — это слишком рискованно.

Хотя у нас с Дейменом два предмета общие, мы сидим рядом только на английском. Так что он подходит ко мне после урока рисования, когда я уже убрала в кладовку рисовальные принадлежности и собираюсь домой.

Он придерживает передо мной дверь, а я иду мимо, взгляд в землю, и тщетно ломаю голову — как бы отменить приглашение.

Деймен идет рядом, приноравливаясь к моему шагу.

— Твои друзья приглашали зайти сегодня к тебе в гости, но я не смогу.

— О! — говорю я, растерявшись, и тут же мне становится совестно от того, что в моем голосе прозвучала такая неприкрытая радость. — Что, никак не получится?

Я пытаюсь смягчить свою реакцию, сделать вид, будто мне в самом деле хотелось, чтобы он пришел — хотя, по правде говоря, уже поздно.

Его глаза насмешливо блестят.

— Нет, никак не получится. До понедельника!

Деймен прибавляет шаг, направляясь к своей машине, которая стоит в запрещенной для парковки зоне, и — странное дело — мотор у нее уже урчит.

А я подхожу к своей миате. Майлз ждет меня, скрестив руки на груди и сощурив глаза — фирменный знак дурного настроения.

— А ну, говори быстро, что сейчас произошло? Выглядело совсем нехорошо, — заявляет Майлз, ныряя на пассажирское сиденье.

Я открываю дверцу со своей стороны и пожимаю плечами.

— Он не придет. Сказал, что не сможет.

Глядя через плечо, включаю задний ход.

— А что ты ему такое сказала, что он решил не приходить? — сурово спрашивает Майлз.

— Ничего я ему не говорила.

Майлз хмурится сильнее.

— Серьезно, я не виновата, что у тебя испорчен вечер.

Я вывожу машину со стоянки. Чувствуя на себе мрачный взгляд Майлза, огрызаюсь:

— Что?

— Ничего.

Он выгибает бровь и отворачивается к окну. Я-то знаю, что он думает, но молчу, сосредоточившись на дороге. И, конечно, Майлз поворачивается ко мне.

— Слушай, пообещай, что не будешь злиться.

Я со вздохом прикрываю глаза. Ну, поехали.

— Просто… я тебя не понимаю! Ведешь себя совершенно необъяснимо.

Я делаю глубокий вдох и стараюсь не реагировать. Главным образом потому, что дальше будет хуже.

— Во-первых, ты же потрясающе красивая, просто хоть умри — то есть, я думаю, ты можешь такой быть. Но под этими твоими уродскими балахонами ничего не разберешь. Ты меня, конечно, прости, Эвер, но все твои наряды совершенно чудовищны, вроде как нищенские лохмотья, и не надо делать вид, что это не так. И еще я должен тебе сообщить печальную новость: когда ты изо всех сил шарахаешься от абсолютно неотразимого парня, который явно по уши в тебя влюбился — выглядит, мягко говоря, странно.

Он останавливается и ободряюще смотрит на меня, а я мысленно собираюсь с силами в ожидании его следующих слов.

— Конечно, если только ты не лесбиянка.

Я выполняю правый поворот и резко выдыхаю. Может быть, впервые после аварии я радуюсь своей новой необычной способности — по крайней мере, она немного смягчила удар.

— Ну, то есть, было бы просто здорово, — продолжает Майлз. — Я-то сам гей, так что не стану осуждать, правильно?

Он смеется, немного нервно — видно, ему тоже не по себе от такого поворота темы.

Я только качаю головой, нажимая на тормоза.

— Если Деймен меня не интересует, это еще не значит, что я лесбиянка. — И почему я говорю так, словно оправдываюсь? — Чтобы влюбиться, знаешь ли, одной красивой внешности мало. Нужно что-то еще.