Александра Огеньская - Слепое солнце

— Уверен. Дай пистолет, я всё сделаю. Только проверь, чтобы твоих отпечатков не было. Чтобы тебя не заподозрили. Ты здесь ни причём. Всё будет выглядеть, словно их застрелил я… Попробуй Беккера тоже на меня свалить. Хотя вряд ли выйдет. Ладно, по ходу сообразим.

— Оооо… Джош, это же… отстранение от должности и пожизненное заключение! Это же серийные убийства, убийства при исполнении!

— Ну, не при исполнении, а, скажем…. превышение допустимого уровня самообороны…. Не пожизненное, но по множественности составов… Лет двадцать… — педантично поправил. А про себя подумал и вздрогнул: «Только сажать будет уже некого…». — Это если получится. Если не догадаются. Никто не должен догадаться, что я специально… Хотя догадаются, конечно… Это элементарно проверить…

— И ты сядешь?! — испуганное недоумение. И следом мрачное. — Если отвертишься от сканирования.

— Ну дай же уже пистолет! И помоги подняться! — взмолился, снова пытаясь сладить с головокружением. Сейчас, пока вдруг не уплыл!

— Я сама, ты лежи. В лоб, да? Или еще Беккера? Чтобы наверняка.

Очень быстро — четыре выстрела. Потом трудное дыхание человека, борющегося с дурнотой, сдавленное:

— До чего противно, ты бы видел…

— А теперь сотри отпечатки и дай пистолет мне.

Долго и старательно лапал широкую, удобную рукоять. Мэва подняла с полу ту тряпку, набросила на напарника. Женская стыдливость. Зря. В морге всё равно голым валяться. Вертел в руках, ощупывал правильные, угловатые очертания пистолета. Какая нафиг эргономичная форма? У пистолета? Который вышибет мозги так, что ошмётки разлетятся на метр вокруг? С ума сойти. У кого о чём мысли, а у Джозефа Рагеньского о богатом содержимом собственной черепной коробки. Всё никак не мог решиться… Взяла злость — ну почему Гауф оказался прав? С самого начала? С того момента, когда пылко заявил, что Джошу следовало бы прострелить башку, если бы в ней содержались такие необходимые для Верхних сведения. Ну теперь уже точно содержатся, можно и не сомневаться. То есть, по-хорошему, дёргаться даже и не стоило. Проблема могла быть решена еще тогда.

— Давай, хватит уже лапать «пэшку», там теперь твоих отпечатков более, чем достаточно. Ты ляг, ага? Ребята нас найдут, я уверена. Жаль, я сейчас «прыгнуть» не могу… Тебе не холодно? Тебе бы одеться… И еще нужно обдумать, что будем говорить на даче показаний. Джош, я не хочу, чтобы ты в тюрьму загремел!

Болтает, словно и не лежат в помещении четыре трупа. И греется в руках П99. Так, значит, квартира… Матери. Жалко, что мама так и не завела второго ребенка. Может, еще заведет? Только не думать о том, как она будет рыдать на официальной церемонии. Голова кружится. Подташнивает. Мэва тоже будет плакать, хоть она и… И не узнаешь теперь, чего у неё там с Беккером было. Стучала или нет? Так… В Отделе никто плакать не будет. Мартен, возможно, произнесёт речь. Что еще остаётся?

— Мэва, Цезаря обязательно найди. — Перехватил поудобней пэшку. Непослушная порезанная рука заставляла морщиться. Затрясло. Пожалел, что под рукой нет бутылки. — Отдай обратно в школу или себе оставь…

— Что? Ты о чём? Ты…

Глубоко вдохнул, положил палец на курок. Прижал дуло к левому виску. Потому что Мэва шуршит откуда-то слева. Не попасть, не дай, Свет, в неё….

Вскрикнули. Толкнули в плечо, роняя лопатками на алтарь. Вместо «медленно и плавно спустить курок» вышло резко и коротко. Грохнуло так, что в ушах зазвенело. И упало куда-то за алтарь.

Но и только. Всего лишь оглушительное треньканье эхом в голове.

Пока обдумывал эту мысль — а она никак не складывалась, выходила совсем уж фантастической — за плечи снова схватили и затрясли. И заорали в ухо.

— Ты сдурел, да? Крыша поехала?! Ты чего вытворяешь?

Трясли больно. Только тогда сообразил, что жив. И что пистолет из руки выбили. Охватила злость — настрой к чёртовой матери! Снова заставлять себя…

— Отдай пистолет, — сквозь зубы, зло, хрипло.

— Ты не в себе, Джош. Ты только успокойся, ладно? Всё хорошо… Тебе давали наркотик, да? Ничего, придёт Вадим, он приведёт тебя в порядок. Парни скоро будут… Мы тут уже полчаса… Ещё минут двадцать…

Вот так разговаривают с буйнопомешанными.

— Отдай пистолет. Ты что, не понимаешь? Это единственный способ уничтожить информацию! Иначе она достанется Верхним! Тут никак иначе нельзя! Отдай!

— Нет. У тебя истерика. Я не понимаю, о чем ты, но застрелиться я тебе не позволю. Я так думаю, это у тебя сдвиг после обряда. Ты лежи, хорошо?

— Отдай! — потянулся. Схватил за запястье, с силой сжал. — Отдай. Отдай, или… Чёрт! Отдай же! Ты не понимаешь!

— Не понимаю. Ничего не понимаю! Ты мне так ничего и не расскажешь, да? Что у вас тут происходило? Нейтральные энергии? Обряд? И почему Беккер пытался тебя убить? Зачем ты сам пытался застрелиться? Что за….***?!

Вздохнул. Затопила вина за невольное облегчение, вызванное мэвиной вопиющей безответственностью. Не даст пистолет. Потом будет сканирование, автоматы в руках первоклашек, предсказанное Гауфом сумасшествие. Но это потом. А сейчас ощущение, будто казнь отменили. Слабость, тишина, холодно и легко. Наконец-то можно позволить себе расслабиться. Натянул тряпку посильней, подобрал колени к животу. Поза зародыша.

— Мэва, ты мне вот что скажи…

— Что? Холодно? Тут еще есть одежда. Твоя, кстати. Может, оденешься?

Нет, шевелиться не хотелось.

— Скажи… ты сдавала меня Беккеру?

Тяжелый вздох, почти стон.

— Может, не стоит сейчас об этом?

Может, и не стоило. Плыло и звенело, растекалось и кружилось. Уплывало вдаль. Хотелось спать. Сильно. Почти сдался. Только если не сейчас, то потом возможности может уже и не предоставиться. А это важно. Важно узнать, предавал ли тебя единственный человек, которому можно бы было доверять, или нет…

— Сейчас.

— Я тебя никогда не предавала, Джош, честное слово.

— Ты… и Беккер… пузырёк с наркотиком… Он всё про меня… знал.

Зевнул. Впрочем, от точного знания ничего теперь не изменится. Вот раньше хоть на неделю…

— Я тебя не сдавала. Хотя да, он приставил меня к тебе для слежки. Я должна была отчитываться о каждом твоем шаге, должна была подливать тебе какую-то дрянь в кофе… Я этого не хотела. Хотела вообще сказать, что потеряла… Или что использую средство, но оно не помогает.

— Вместо этого… подсунула мне?

— Так получилось, — в голосе стыд и раскаяние. И отчаянная искренность. — Я выкинуть хотела. Честно. Прямо в тот же день хотела выкинуть. Думала, на самом деле потеряла. И потом всё-таки нашла у тебя пузырёк и часть отлила, чтобы ты не отравился. И я докладывала про тебя, да. Но ничего секретного. Только потому, что он грозился отослать меня обратно, а к тебе приставить кого-то более исполнительного. Я боялась. За тебя боялась… Светом клянусь! Никогда, ни разу не предавала.