Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

— Теперь я гораздо красивее, чем была, — сказала она, — но далеко не такая милая. Не уверена, что понравилась бы тебе, узнай ты меня поближе. — В ее голосе опять прозвучало неуловимое нечто.

— А я уверен, — сказал ей Брюер. Он хотел сделать комплимент, но, кажется, ей это не польстило.

— Потому что ты ничего не замечаешь, кроме внешности, — огрызнулась она. — Потому что, как бы хорошо бы ты меня ни узнал, это не изменило бы твоего мнения, сложившегося, едва ты увидел меня в «Козле и компасе». Кстати, что ты там делал? Я тебя там давно не видела.

— Искал старого дружка, — признался он. — Помнишь Саймона? Простака Саймона.

— Ах этого, — протянула она, будто все прояснилось.

— Он не хуже старых подружек, которых искала ты, — намекнул Брюер. — Вероятно, даже малость получше, как поглядеть. Так или иначе, он вновь свел нас. Я действительно рад тебя видеть и рад, что ты выбралась из сточной канавы, тянешься к звездам. Уверен, что ты счастлива. На твоем месте всякий был бы счастлив. Так почему ты позволила мне тебя подвезти, вместо того чтобы обозвать говнюком и пнуть по яйцам? Прежде я был просто платным клиентом — с какой стати теперь уделять мне время? Если ты не собираешься начать сначала, — а я так не думаю, — значит, тебя покалывает любопытство. Тебе, по крайней мере, интересно знать, как у меня дела.

— Как у тебя дела, я уже спрашивала, — напомнила она.

— Что еще ты хочешь узнать?

— Как на самом деле ? Как ты говоришь, легкое ностальгическое любопытство. Знаешь, чего мне не хватало, когда ты перестал захаживать, решив, что я совсем развалилась?

Сказать «таблеток» было бы не дипломатично, поэтому Брюер спросил:

— Моей едкой иронии?

— Твоих панегириков психотропной революции, — сказала она. — Тех, что без иронии, когда ты настолько забывался, что хотя бы наполовину говорил то, что думал, о мире, где биотехнологии спасут нас от нас самих. Все это, понятно, чушь, но приятно, что ты во что-то верил, пусть даже не в любовь, честность или порядочность. Я тогда, конечно, была молода. Слишком молода. Ты все еще веришь в это, хоть немного, или стал обычным наркодельцом и думаешь только о деньгах и крутых тачках с хитроумной сигнализацией?

— О, я верю, — твердо сказал Брюер. — Действительно искренне верю. Ирония просто помогает скрыть этот факт. Всегда говори правду с иронией, и никто тебя не вычислит.

— Никто?

— Кроме тебя, конечно. С тобой я забываю об осторожности, замечаешь? Забыл, как только увидел тебя в пабе. Мне бы сейчас ломать ноги Простаку Саймону или угрожать, что сломаю, если он не опомнится, но у меня на такое никогда не хватало духа, а когда я увидел тебя… ну вот. Кофе потрясающий. Как ты его пьешь? — Он отставил кофе и придвинулся к ней, под предлогом заглянуть в ее чашку.

— С возрастом вкусы меняются, — заметила она.

Она наверняка понимала, что он не для того придвинулся, чтобы заглянуть в чашку, но все же помедлила, прежде чем отстраниться. Он принял это за зеленый свет, но, когда потянулся к ней, она застыла. Он слишком поторопился.

— Нет, Брю, — сказала она. — Ничего такого. Правда ничего, кроме любопытства.

Он не поверил. Он все-таки обнял ее, в надежде, что она просто тянет время, и стоит проявить настойчивость… Хоть и знал, что счет пока не в его пользу. Он попробовал ее поцеловать, но она не ответила на поцелуй. Попробовал прижать ее крепче, но она не перестала отбиваться.

— Тебе придется меня изнасиловать, — сказала она. — Но не думаю, что тебе хотелось бы именно этого.

Он сразу отпустил ее. Ему этого, разумеется, не хотелось, и определенно было не в его стиле.

— Мне больше нечего тебе предложить, да? — Он не думал, что это прозвучит так ядовито. — Тебе от меня ничего не нужно?

Она как будто не рассердилась, но и виноватой не выглядела.

— Это была ошибка, — сказала она. — Глупо.

— Не так уж глупо, — заверил он. — Оглядываясь назад, ты наверняка видишь во мне больше, чем в тех затрепанных шлюшках, с которыми водилась. И водишься до сих пор. Чего ты искала? Не просто способа развеять скуку, так?

— Нет, — уверенно произнесла она. — Не просто. И ты прав, пожалуй, мне надо было давно найти тебя. Но секс тут ни при чем, Брю, и твое синтетическое счастье тоже. Тут другое. Теперь тебе лучше уйти.

— Зачем? — уперся он. — Твой дружок скоро встанет из гроба? Ох, извини, я хотел сказать, вернется с работы. Чем, кстати говоря, он занимается?

Его так и тянуло заговорить о плазме в холодильнике, но он сдержался. Золотое правило: никогда не говори людям, что знаешь об их тайнах, пока не вычислишь, что это за тайны.

— Я бы не хотела так надолго отрывать тебя от работы, — возразила она. — Нужно следить за качеством геморроидальных свечей и таблеток от изжоги. А чтобы оборудование не простаивало, всегда можно сварганить еще малость счастья. Ты всегда был очень занят, потому твоя сексуальная жизнь и сводилась к коротким свиданиям с дешевыми шлюхами.

Оскорбление слишком отстало по времени, чтобы задеть его. Новое поколение фармацевтов давно оставило позади вопросы геморроя и изжоги.

— Я уверен, что ты больше всего соскучилась по едкой иронии. — Он храбро отразил выпад. — Как видно, так скучала, что выкрала рецепт.

С этими словами он ушел — вежливо, насколько позволяли обстоятельства.

Вывести машину из подземного гаража оказалось непросто, но в конце концов он справился. И поехал домой, одержимый ледяным спокойствием.

Он не сомневался, что они еще встретятся, хоть он и испортил все, что мог. Он запомнил номер на телефоне в прихожей и знал, что ее, скорее всего, можно застать одну в рабочее время. В следующий раз он приготовит сценарий и отыграет потерянные очки.

Это было делом чести.

Брюер не стал заниматься анализом содержимого капсул и пакетов, пока не ушли его ассистенты. Даже Джоанна не знала, что и зачем он делает, и была не так глупа, чтобы спрашивать, но скрытность давно стала его второй натурой, а для ускорения работы нужно было оборудование основной лаборатории. Джоанна и Лерой ничуть не удивились, застав его на месте, когда, выполнив последнее задание всего через два часа после окончания полуторного рабочего дня, зашли положить результаты ему на стол. Они со смесью восхищения и жалости считали его трудоголиком и ночной птицей. Он весело попрощался с помощниками и, как только они вышли из здания, включил все защитные системы.

Едва Брюер приступил к первым анализам, любопытство вспыхнуло с новой силой. Но волнение начало пробиваться сквозь методичную сосредоточенность, только когда он убедился, что столкнулся с весьма экзотическим протеином. Все протеины, с которыми он имел дело по службе, были изначально скучны. В наше время надо очень далеко выйти за пределы официальных исследований, чтобы наткуться на что-то по-настоящему странное. Этот происходил из дебрей неизведанного.