Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

Совершенно очевидно, что ни одна крыса не могла так разорвать горло Джона Блэка. Поэтому пришлось признать возможность существования серийного убийцы. Какой-то сумасшедший ворует кровь для продажи или, быть может, для подпольных экспериментов. Джексону было все равно — у него имелись дела и поважнее. Двойное убийство состоятельной пары в Хэнкок-парке. Вооруженное нападение в Голливуде. Ограбление и убийство в Силверлэйк, где у жертвы остались трое несовершеннолетних детей. Кому какое дело, что случилось с одиноким бездомным, бывшим ветераном? Джексон собирался как можно скорее положить это дело в папку с нераскрытыми преступлениями.

Так думал полицейский, пока не появилась она.

Во вторник поздно вечером, уже после восьми тридцати, она вошла в кабинет без предварительного сообщения дежурного и спросила, он ли занимается делом Джона Блэка.

Джексону даже не пришло в голову спросить, как она смогла пройти мимо охраны и дежурного и никем не замеченная пересечь все здание от главного входа до его кабинета, настолько сильно он был поражен.

Перед ним стояла самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел: безупречная мерцающая светлая кожа, лицо совершенной формы обрамляли волнистые темно-рыжие волосы, точеная фигура затянута в кожаную одежду, на шее и руках переливались драгоценности.

— Прошу прошения, вы расследуете дело Джона Блэка? — снова спросила она, и он уловил британский акцент, присущий представителям высшей аристократии и придающий речи немного старомодный окрас.

— Да, простите. Кэл Джексон. — Он сделал паузу, понимая, что в присутствии незнакомки теряет дар речи. — А вы?..

Она вошла в кабинет, плотно прикрыла за собой дверь и села на стул для посетителей:

— Вы очень молодо выглядите для детектива по расследованию убийств.

Джексон нахмурился и опустился на свой стул:

— Я старше, чем кажется на первый взгляд.

Она рассмеялась.

Джексон продолжил:

— Я был одним из самых молодых офицеров, когда началось мое продвижение вверх по служебной лестнице. Это случилось четыре года назад.

— Значит, вы настоящий профессионал?

— Да, — ответил он.

Она кивнула, о чем-то размышляя. Теперь, когда потрясение прошло, Джексона охватило профессиональное нетерпение.

— У вас есть какая-то информация по этому делу? Честно говоря, я удивлен, что кто-то знает о происшедшем.

— Да. — Она слегка улыбнулась. — Он был похоронен завернутым в бумагу, не так ли? Очевидно, бедный мистер Блэк не заслужил лучшей доли. Несмотря на то что его тело было обескровлено.

Заинтересованно глядя на собеседницу, Джексон откинулся назад. О том, что труп был обескровлен, знал ограниченный круг людей, в газетах об этом не писали. Он взял в руки карандаш и обратился к девушке:

— Что вы знаете о мистере Блэке?

Она стремительно поднялась со стула со словами:

— Я еще вернусь.

Джексон вскочил со своего места, увидев в ее желании покинуть офис гораздо больше.

— Подождите, я даже не знаю вашего имени!

— Я не назову вам своей фамилии, детектив Джексон, но вы можете называть меня…

— …Люси.

Порой имена всплывали из глубин подсознания, несмотря на то что не имели значения. Теперь ничто не имело значения. Он существовал, возвращенный к жизни, но не живущий; продолжал двигаться, привлекаемый запахом крови, насыщенный металлический привкус которой дурманил его, когда она сочилась вниз по его горлу. Теперь он даже не прилагал никаких усилий, чтобы замаскировать многочисленные убийства, как делал это раньше. Он был очень умен и искусно заметал следы, избавлялся от тел и забирал кровь жертв так медленно, что врачи считали это неведомой болезнью, но не убийством.

Он был непревзойденным убийцей. Не только правящим князем, но и воином, великим защитником своих владений и вершителем ужасного правосудия. Земля вокруг его родового замка была залита кровью врагов, а народ называл его Дракулой — Сыном Дракона. Его жестокость — то, как людей сажали на кол, потрошили живьем, подвергали медленным пыткам — стала легендой.

И все же боль причиняли только врагам, оправдывая необходимостью охранять земли.

Валахия — еще одно слово, готовое сорваться с губ. Другое название, как имена Люси или Мина, приносящее ему душевный комфорт и спокойствие. Временами, когда он просыпался на закате, эти слова метались в его голове, и на доли секунды он вспоминал, что они значат для него. Но настоящее безжалостно врывалось в пробудившееся сознание, и слова исчезали, а он оставался один, в той эпохе, когда его собственное имя стало названием готического романа.

Каждый вечер с наступлением ночи он оказывался во власти своего сумасшествия.

Он больше не мог спать, отгородившись от суетного мира, среди развалин древнего аббатства или замка. Все дневные часы проводил на захламленном чердаке одного из заброшенных театров в западном городе Нового Света. Когда-то он восхищался потрескавшимся фасадом театра, выполненным в стиле ар-деко, но это было очень давно, когда его разум еще был способен замечать иные вещи и восхищаться ими. Теперь все стало иначе: это просто место, которое он покидает каждую ночь и куда каждое утро должен возвратиться.

Этим вечером он вновь покинул свое логово, невидимый для человеческого глаза, окутанный дымкой и переносимый горячим ветром Святой Анны.

Не было необходимости уходить далеко. Подземный переход под автострадой и три малолетних наркомана, дрожащими пальцами вкалывающих себе очередную дозу. Он подождал, пока на них мощной волной накатит долгожданная эйфория, и выступил вперед, приняв свои формы. Один из ребят заметил, как из сгустившегося тумана вышел человек, одетый в лохмотья, покрытые темными пятнами, с лихорадочно блестящими глазами и впалыми щеками. Он сосредоточился на первых двух, затем повернулся к третьему, который настолько сильно находился под кайфом, что даже не заметил, как смерть настигла его товарищей.

На шее у парня болтался медальон со Звездой Давида.

Безвкусный, мощный кусок металла на толстой цепочке, вероятно дешевое украшение, но сила изображенного символа возымела свое действие. Несмотря на то что оно не было олицетворением добра в беспощадной религии князя и он не испытывал перед ним ни малейшего страха, что-то его остановило, не позволив тронуть мальчика. Он оставил его и исчез во мраке ночи, терзаемый встрепенувшимися в глубинах подсознания давними воспоминаниями, не дававшими ему покоя…

На следующую ночь Люси действительно вернулась.

Весь день Джексон не мог уснуть, размышляя о ней. Едва закрывал глаза, как образ прекрасной незнакомки вставал перед его мысленным взором. Всевозможные предположения и догадки теснились в голове: «Она убила своего мужа, теперь мечтает о новом любовнике и хочет соблазнить меня, я не могу устоять, да…»