Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

Она пришла, как только часы показали десять часов вечера, такая же обворожительно-прекрасная и сводящая с ума, как накануне. И вновь проскользнула в его кабинет никем не замеченная, очевидно, просто невидимая дежурному по отделению и другим детективам.

— Добрый вечер, детектив Джексон.

— Приветствую вас, ммм…

Она вздохнула:

— Меня зовут Люси Макартур. Мой супруг — Дэвид Макартур. Должно быть, его имя вам известно.

Джексон слышал о нем.

— Дэвид Макартур… не последний человек в мире кино, если я не ошибаюсь?

— В мире музыки. Он владелец «СМ Рекорде».

Джексон кивнул, чувствуя себя в некотором смысле отвергнутым. «Христос, который объясняет, что такое деньги», — подумал он.

— Но прошу вас, называйте меня просто Люси. Пожалуйста.

Он не мог не улыбнуться ей в ответ:

— Хорошо, Люси. Теперь давайте поговорим о мистере Блэке.

— Прекрасно. Я полагаю, слово «вампир» не раз всплывало в связи с этим делом?

— Конечно, — со смехом ответил Джексон. — За последние несколько дней я много раз слышал шутки насчет графа Дракулы в свой адрес.

Она задумалась на мгновение, после чего вышла из-за стола и зашторила все окна. Возмущенный, он начал вставать со своего места:

— Я не знаю, о чем вы думаете, но…

Джексон замер, не успев до конца подняться, когда она взглянула на него и сказала спокойным, но твердым и не терпящим возражений голосом:

— Сядьте на место.

Потрясенный полицейский обнаружил, что вновь сидит за столом, но вспомнить, как это произошло, он не мог, сколько ни пытался. Она стояла напротив него, пристально вглядываясь в его глаза.

— Прошу прощения, но, если я скажу вам, кого вы ищете, и попытаюсь объяснить, кто я на самом деле, вы мне не поверите. Будет лучше, если я вам покажу.

— Покажете мне?..

Она двигалась так быстро, что он ее не видел. Внезапно Джексон осознал, что она стоит у него за спиной, положив руки ему на плечи, приблизила к нему свое изящное лицо и…

…обнажила острые клыки.

Разум Джексона подсказывал ему, что не нужно верить всему, что видишь, — пластиковые клыки, киношные штучки, подумаешь, большое дело — он видел подобное в фильмах Кристофера Ли, — но, несмотря ни на что, он не сомневался — клыки были настоящие. Значит, она…

Она сомкнула губы и отступила от него на шаг.

— Вы… Зачем вы мне это показали? — выдохнул Джексон.

Она вновь села напротив него, будто ничего не случилось и она только что не разрушила до основания весь упорядоченный и рациональный мир Джексона.

— Теперь вы мне поверите. А мне просто необходимо, чтобы вы поверили, поскольку в одиночку у меня не получится то, что я собираюсь сделать.

— Вы вампир, — решительно заявил полицейский.

— Да. И я рада, что вы так спокойно это воспринимаете.

Джексон отметил, что Кобура с пистолетом висит довольно близко, но он знал, что никогда не сможет им воспользоваться.

— Это вы заставили меня сесть на место, не так ли?

— Да. Но прошу вас, поймите, я здесь не для того, чтобы причинить вам боль или подчинить своей власти. Я пришла, чтобы помочь вам.

— Вы мертвы? — спросил он, пытаясь казаться разумным.

— Да. Я умерла в тысяча восемьсот девяносто третьем году.

— И все это время вы жили, питаясь… — У него не хватило сил выговорить это слово. Он смотрел на нее и видел перед собой прекрасную девушку.

— Да, питаясь кровью.

— Мне кажется, вы сказали, что замужем за…

— Дэвидом Макартуром. Совершенно верно. Он… принял мои условия и приводит ко мне слуг, партнеров по бизнесу, поклонников. Я же не убиваю их. Все они думают, что это своего рода… декадентская игра. Причуды богатых.

— Вы никогда не убивали? — спросил он.

— Нет, с тех нор как покинула Англию. Тогда я поняла, что нет необходимости убивать.

— Но тот, кто нам нужен…

Она отвела взгляд, потемневший от осознания неизбежного.

— Он убивает с легкостью, — по крайней мере, так он всегда поступал. Фактически это он убил меня. Но теперь… Он, скорее всего, ничего не помнит. Я полагаю, он сошел с ума.

— И он?..

Она набрала полную грудь воздуха и выдохнула:

— Дракула.

Шел 1943 год, и мир вновь был охвачен войной.

В прошлый раз, после очередного вооруженного столкновения, он исчез и нашел пристанище среди Карпатских гор, но время шло, и он не смог устоять перед искушением своими глазами увидеть окончание военных действий и рождение новой, возвышенной эпохи. Это было время джаза, иного понимания толерантности и свободных взглядов. Он остался даже после краха фондовой биржи, которого не понимал и который никак не повлиял на его состояние. Он путешествовал по самым великим городам Европы в компании таких же представителей королевских семей, как и он сам. С интересом наблюдал, как забавный маленький человечек по имени Гитлер пришел к власти в Германии. Оставаясь в душе воином, он восхищался новым пониманием патриотической гордости и дисциплины немцев. Но как только немецкие солдаты начали захватывать земли и подчинять себе другие народы, он почувствовал, как внутри него что-то перевернулось, появилось предчувствие грядущих в скором будущем массовых потерь, бесполезных по сути.

На некоторое время он вернулся в Лондон, но, как только там начались бомбежки, немедленно покинул город: бессмертный в большинстве случаев, даже он боялся мощи немецких самолетов.

Однажды ночью в декабре 1943 года он направлялся к своему дому, охраняемому группой вооруженных наемников, как вдруг его внимание привлек странный шум, доносившийся откуда-то с восточной стороны. Этот звук напомнил ему другой, подобный, который он слышал много столетий назад, когда был еще смертным князем.

Сонм множества голосов, стенающих в муках агонии.

Заинтригованный, он оторвался от земли и последовал на странный шум. Как только он приблизился к источнику звука, воздух вокруг него изменился, он стал плотным, едва ли не твердым; тошнотворный запах окутал его, заставляя испытывать болезненно-сладостное отвращение. Ему было знакомо это зловоние. И едва заметив, как высокие дымовые трубы извергают в ночное небо пламя и пепел, он понял, где это происходит.

Он подлетел ближе, незримо кружа над представшим его взору адом, и вскоре понял, что по своей жестокости это во много раз превосходило все, когда-либо им созданное.

Во внутренний двор, расположенный недалеко от зданий с трубами, извергающими пламя, — насколько он понял, это был крематорий — нескончаемым потоком въезжали грузовики, заполненные женщинами. Несмотря на лютый холод, женщины были раздеты: истощенные и изнуренные побоями, на их телах зияли открытые раны и порезы, многие перенесли жесточайшие избиения, о чем говорили синяки, ссадины и ушибы. Некоторые уже были мертвы.