Даррен О'Шонесси - Город смерти

Деб в ужасе уставилась на меня.

— Ты меня в жизни пальцем не ударил, — произнесла она странно спокойным, отрешенным голосом.

— Раз на раз не приходится, Деб, — заявил я. — Я тебя просил по-хорошему, а теперь приказываю: иди туда и посмотри на тело. Возможно, это фальшивка. Мне надо знать.

Молча, прижимая руку к щеке, она переползла к могиле и вновь заглянула в яму. И тут же заплакала, роняя слезы в пустые впадины на месте глаз покойника.

— Это Мартин, — сообщила она глухим, скорбным, страдальческим голосом.

— Как ты узнала?

— На груди. Руки. На пальце его обручальное кольцо.

Я посмотрел на кольцо.

— Кольцо они могли надеть на кого угодно. Это ничего не доказывает.

— Это Мартин, — безапелляционно повторила она. — Это Мартин. А если ты еще раз посмеешь сказать, что это не он… — Деб распрямилась и заглянула мне в глаза, — я тебя убью.

Устало кивнув, я присел у могилы. Спустил ноги в яму, немного ими поболтал. Страх и нервное возбуждение оставили меня. Я снова превратился в бесстрастного, хладнокровного, высококвалифицированного забойщика, который буквально на днях убил двоих человек. В миг, когда я снял крышку с гроба, что-то изменилось. Вероятность, что Мартин Робинсон — это я, оказалась нулевой, и, словно отыгравший спектакль актер, я моментально вышел из образа.

— Может быть, это и туфта, — бормотал я, обращаясь сам к себе. — Если верна моя первоначальная догадка, и Кардинал украл мое тело, вполне логично, что он подменил покойника другим. Он любит прятать концы в воду.

— КАРДИНАЛ? — Оказывается, это имя ей известно. — Ты работаешь на…

— Ты его знаешь? — вытаращил я глаза.

— Слышала.

— Вы никогда не встречались?

— Естественно, нет.

— А я?.. А Мартин с ним когда-нибудь встречался?

— Нет, — покачала головой Деб. — Мартин был простым учителем. Всего лишь учителем. — Она отошла от могилы и обошла меня кругом, разглядывая с маниакальным вниманием. — Ты правда работал на Кардинала?

— Да.

— Значит, и то, что ты раньше говорил, правда? О городе, о том, что ты гангстер? — Я раздраженно кивнул. Ее расспросы мешали мне думать. — Ты… когда-нибудь убивал?

— А это важно? — огрызнулся я.

— Я хочу знать, — рявкнула она. — Ты украл облик моего покойного мужа. Я хочу знать, для чего ты его использовал.

— Это не твое дело, — заявил я и, вскочив, подобрал лопату. — Утром я уеду. Здесь мне делать нечего. Ты не знаешь разгадки. Я думал, что до чего-то докопаюсь, но здесь все та же хрень: новые задачки, новые вопросы-. — Швырнув ком земли назад в яму, я покосился на Деб. — Ну так как, будем это засыпать или что?

Она уставилась на меня широко раскрытыми, недоумевающими глазами.

— Господи, каким же надо быть чудовищем… — прошептала она. — Пришел ко мне под видом… Потащил меня сюда и заставил осквернить могилу… могилу мужа! — Она повысила голос, что было весьма рискованно. — А теперь решил, что можно просто уйти без… как ни в чем не бы…

— А что мне еще делать? — спросил я. — Деб, мне очень стыдно, что я причинил тебе боль, честно, но что еще я мог предпринять? Я знаю не больше тебя. Я тоже никакого понятия не имею…

— И ты решил, что можно просто так уйти! — оборвала она меня, встряхивая головой. — Дудки! Я не знаю, кто ты и что ты такое, но черт меня подери, если я позволю тебе просто так уйти, словно мы в игрушки играем, словно можно творить, что на ум взбредет!

— Чего ты от меня хочешь, Деб? — устало спросил я. — Что я могу для тебя сделать?

— Для начала перестань болтать! — рявкнула она. — Ты со мной разговариваешь, словно мы в ресторане, в каком-нибудь… нормальном месте… Черт подери, мы только что могилу разрыли! Хотя бы… хотя бы мертвых постыдись. — И, уронив голову на грудь, она горько разрыдалась. Мне было ее искренне жаль. По-настоящему. Но внутри меня тикала, готовясь к взрыву, бомба. Неспешно, постепенно формировалась она за время моей жизни в городе. Когда я убил тех двоих, эта часть моей личности внезапно и бесповоротно ожила, затеплилась. Я еще не знал, что она собой представляет, но чувствовал: это пустая, холодная, жестокая бездна, чуждая какой бы то ни было человечности. Теперь, рядом с мертвецом, чье лицо когда-то было моим, с кладбищем в голове, полным тайн и сомнений, я не был склонен уступать своему прежнему, праведному, тускнеющему «я». Я больше не мог терпеть эту женщину.

— Деб, — произнес я самым сострадательным и терпеливым тоном, на какой только был способен, — давай просто закидаем могилу землей и уйдем. Ладно? Мы оба сейчас на пределе. Мы закончим начатое дело, вернемся домой, поставим чайник, немного поспим, а рано утром я уйду, а ты сможешь вернуться к своей…

— Уйдешь? Никуда ты не уйдешь, — не унималась она.

— Хочешь, чтобы я остался? — озадаченно спросил я.

— Останешься, еще как останешься. А утром первым делом — нет, раньше, прямо отсюда — мы пойдем в полицию и разберемся в этом деле до конца.

— Нет, Деб. Это невозможно, — сказал я ей. — Никакой полиции.

— Тебя не спрашивают, — рявкнула она. — Ты выдаешь себя за моего мужа. Тут я решаю. И я говорю: идем в полицию.

— Ты хорошо подумала?

— Еще как подумала. — Ее глаза негодующе пылали. Недоумение уступило место исступленной убежденности. Она пойдет в полицию, все обо мне расскажет, и они разберутся, каким образом — уже не важно; силой дедукции они разберутся со всей этой постыдной историей, на радость ей.

— Деб, — произнес я, уже зная, что мне придется сделать, пытаясь потянуть время. — Если я уйду. Прямо сейчас. И больше не вернусь. Ты забудешь об этом?

— Никогда, — прошипела она. — Я пойду по твоим пятам. Я знаю, где тебя искать. С кем ты будешь. Я им скажу. Они выследят тебя, приволокут назад, и ты за все ответишь.

Я покорно кивнул. Вновь покосился на ухмыляющийся череп в могиле.

— Деб, — пробормотал я, — да.

Она наморщила лоб, с любопытством склонила голову набок.

— Что «да»? — подозрительно спросила она.

— Да, я убивал.

И, размахнувшись, ударил ее по виску лопатой.

Оглушенная, она качнулась назад, но не упала. Проворно подскочив, я нанес второй удар, прямо по лицу, почувствовал, как хрустнули кости. На этот раз она упала. И поползла было прочь, но я схватил ее и начал бить лопатой по спине, по плечам, по ногам. Она замерла на месте.

Потом, извиваясь от боли, перекатилась на спину и уставилась на меня. Я, встав над ней, занес лопату к небесам.

— Мартин… — хрипела она и выла, качала головой, умоляла о пощаде. — Мартин, ради Бога…

— Не Мартин, — объявил я. — Капак.

И ударил лопатой, прицелившись ей в переносицу. Железо вонзилось в ее мозг. И застряло. Пришлось раскачать лопату, вытащить и ударить еще раз. И еще. И еще. Чтобы уж наверняка.