Елена Граузс - Пасьянс в четыре руки

— Попробую пошутить. Крестиком вышивать я не умею. — Эмоции. Почти физически ощутим пристальный взгляд. — И в свете последних событий я бы и не отказался, вот только боюсь, наведу на твою обитель своих коллег.

Влад неспешно мыл тарелки, споласкивал от мыльной пены и ставил в сушилку. Методично и аккуратно.

— Так как тебе такое предложение? Ты говоришь, куда подъехать вечером с отчетом и я осчастливлю и тебя, и его Пиковое Величество новыми данными.

— В наше время умение вышивать крестиком не актуально, — Кира выдохнула почти разочаровано. — Не надо никуда подъезжать. Думаю, будет лучше, если он сам сюда приедет.

Влад только выгнул бровь.

— Тебе что, серьезно хотелось бы, чтобы я остался у тебя? — он вытер руки и обернулся, пристально глядя ей в глаза.

Кира ответила ему не менее пристальным взглядом.

— Я не вижу тебя в этой игре и твоей в ней роли. Но я привыкла доверять собственной интуиции. И сейчас она мне говорит, что упускать тебя из поля своего зрения нельзя, — ее чувства он не поймет, только холодный расчет. — А, судя по всему, тебе пока негде жить. Или… У тебя есть девушка. Влад?

Девушка. Даша. Та, которая странной любовью любила его. Ничего, кроме механического секса взамен не получая.

— Есть.

А ведь когда-то ее отчаянно добивался Севка. Только вот она почему-то предпочла ему нелюдимого хмурого близнеца. Бесчувственную ищейку.

— Тогда, может, тебе пожить у нее? — Кира отвела взгляд, а потом и вовсе встала. Вытянула сигарету из пачки, подошла к окну, открывая форточку. Вздрогнула от свежего ветерка и прикурила. Неужели это ревность? То, что царапнуло по сердцу? Бред какой… Влад — «ищейка», он не способен на чувства. Или… способен? Ведь было же что-то тогда, на площади. И все равно бред.

— Я не хочу ее, — тихо ответил Влад. — Как любому мужчине мне нужен секс, но потребности в нем я не ощущаю. С ней. Мне не хотелось бы обращаться к кому-либо из тех, с кем я знаком. Ну, хотя бы потому, что впутывать в эту историю было бы лишним. Что касается нее… Хоть я и безразличен, но терпеть ее опеку, слушать ее монологи и страдания мне не очень нравится. Так достаточно откровенно?

— Вполне, — сигарета легла в пепельницу почти нетронутая. — В наличии логики тебе не откажешь, — Кира захлопнула форточку и повернулась к нему. — Но тогда почему ты все еще с ней? У тебя нет потребности в сексе с ней, но он тебе нужен?

— Что-то вроде того, — он скрестил руки на груди, опираясь бедрами о столешницу. — Цинично говоря, отношения с девушкой у меня сугубо потребительские. Я не могу испытывать эмоций, но чисто физиологические потребности тела удовлетворять приходится. Можно сказать, секс со мной — не самое фееричное действо на свете.

— Первый раз встречаю парня, который сам в этом признается, — Кира тихо рассмеялась, а потом подошла вплотную. Заглянула в глаза, шепнула тихо: — Стой спокойно. Я всего лишь кое-что проверю, — провела кончиком пальца по его скуле, а потом подалась вперед и прижалась к губам.

— Кира… — в голосе плеснуло настоящее удивление. Теплые чувственные губы, нежные и требовательные. От нее пахнет просто чудесно. Кофе и дорогим табаком. С едва уловимой ноткой свежести. Отстраняться не хотелось категорически. — Я, между прочим… действительно о тебе полночи вспоминал.

Пустота в ответ… Она ошиблась. Или это было кратковременное помешательство. Что ж… бывает.

— У тебя еще было время на это? — улыбка была ее. Настоящая. Но уже другая. — Мне пора собираться. Диван в твоем распоряжении. Белье и одеяло найдешь в шкафу.

Тонкую талию можно обхватить пальцами. Но хочется не так. Хочется прижать к себе, согреться мягким теплом, исходящим от нее.

— У меня много на что время было. Оказывается, хорошо думается по ночам, когда из окна машины видны твои окна… Я не самая эмоциональная личность в этом мире, — Влад щекой потерся о ее щеку. — Но я не железный, а ты не из тех девушек, которые на второй день знакомства прыгают в койку, — он прерывисто выдохнул, хмурясь. Жжется в груди. Пока еще не сильно, почти робко, как вот то, второе соприкосновение губ. Но его хочется не только продлить, но и углубить, сделать жарче, может, разбавить едва заметной злостью, совсем как вчера.

В серых глазах Киры плеснуло удивление. Пустота Влада, которую она так сильно чувствовала всего пару секунд назад, стала вдруг другой. Непонятной. Почти пугающей. Клубок спутанных эмоций.

Внутри задрожали ярко-красные нити «масти», словно чувствуя новую жертву, требуя своего. Почему?! Почему ОН?! Потому что он отзывается? Потому что не так пуст, как кажется?

Кира впервые в жизни не знала, что сказать, что сделать. Да, она не из тех, «кто прыгает в койку на второй день знакомства». А он — не может испытывать эмоций. Вот только почему тело само льнет к нему? Тает в его руках.

— Это «масть»… — ее шепот был почти отчаянным. — Это все моя чертова «масть»…

— Тебе… на работу пора… — Влад прижимал ее к себе, мял тонкий шелк халатика и никак не мог заставить себя отстраниться, отпустить ее. — А мне спать. И желательно, не видеть тебя во сне.

— Постараюсь тебе не сниться, — ее улыбка была лукавой. — Запасные ключи в ящике в тумбочке в прихожей. Когда будешь уходить — не забудь закрыть дверь.

Влад кивнул.

— Обещаю не хулиганить. — Он все-таки разжал объятия и отпустил ее. Скользнул мимо, и на миг замер, обернувшись у порога. — Когда ты вернешься?

— К вечеру, — Кира улыбнулась легко, светло. — Ключи не забудь. Вдруг ты приедешь раньше.

Он с улыбкой покачал головой и скрылся в коридоре. Некоторое время из гостиной доносился шелест и тихая возня, а потом все стихло. И в квартире снова воцарилась сонная тишина.

…Измученное тело напрочь отказывалось отдыхать. После трех часов сна в машине, крепкого кофе, сваренного Кирой и странного волнения, его буквально разрывало от странной бури непонятных ощущений в груди. Кажется, достаточно только чтобы она ушла, чтобы его мысли унеслись вслед за нею.

Влад промучал себя часа полтора, уговаривая усталый организм уснуть. Бесполезно. Сон не шел, точно согнанный едва слышным шелестом ключа в дверном замке.

Он с трудом сел на постели и кулаками потер глаза. Будто песку от души сыпанули. Больно. Поднялся на ноги, снова замотался в полотенце. Хоть в общем и лишнее это. Все равно Киры дома нет, смотреть на него некому. А даже если бы и было. Что такое смущение или стыд — он не знал. Сдерживали только общепринятые нормы морали, которые в далеком детстве вдалбливала в его голову мать. Раздетым ходить не хорошо…

Джинсы и футболку он оставил на стиральной машинке в ванной, равно как и собственную деталь интимного туалета. Закономерно, но машинка была занята. Коротенькая мини-юбка, черное белье, серо-стальная рубашка, в которой Кира была накануне.