Нэнси Холдер - Крестовый поход

Посетителей в этот час в закусочной было немного; с тех пор как началась война, да и во время «перемирия», мало кто без особой нужды осмеливался выходить по вечерам из дому. Испания так и не подписала с вампирами договора, и лояльность каждого была под вопросом — одни поддерживали вампиров, другие — людей. Как и всегда, в Испании нашли прибежище многие тайны, касающиеся веры и убеждений, преступлений и чести. Она светила всему миру, как маяк, как путеводная звезда… или как костер.

«Мир накрывает пелена страха», — думал Антонио.

То же самое происходило и в его душе. Вот уже два года он не спускает глаз с Дженн Лейтнер. Пока он не признался ей в своих чувствах, она не подозревает, не догадывается, сколько ночей он провел под ее окнами, не смыкая глаз, ловя движение каждой тени! Почему Дженн? Почему эта девушка из Калифорнии, нерешительная, шагу не сделает, чтобы не засомневаться, туда ли она ступила, почему она утверждает, что не представляет из себя ничего особенного? Он сам не знал, как удалось ей осветить потемки его души. Нет, она особенная, она не такая, как все. Он знает это так же ясно, как знает, что без нее — и без свежей крови — он рассыплется в прах.

А теперь она летит в Штаты. Их будут разделять тысячи километров и неизвестно, как долго. Между тем среди них завелся предатель. Что, если его цель — Дженн? Что, если она сейчас делает как раз то, что от нее хотят: оставить без своей защиты Саламанку, оставить без своей защиты его самого?

«А если предатель — она? Симпатизирует одному вампиру, почему бы не симпатизировать всем остальным?»

Подобные сомнения всегда злили его; Антонио помотал головой, словно хотел вытрясти из нее непрошеные мысли. Дженн обратила на него внимание не потому, что он вампир, а вопреки этому. Вот истина, за которую он хватался, как за соломинку всякий раз, когда терял себя в ее глазах. Но в глубине души шевелился червячок сомнения, не давая ему покоя.

— Она не должна приезжать обратно, — упорно твердил он, может быть, даже более настойчиво, чем сам того хотел. Потому что знал еще кое-что: когда они вместе, им угрожает страшная опасность. Особенно сейчас. Чем больше времени они вместе, тем труднее ему контролировать себя.

Отец Хуан поднял брови, и Антонио опустил глаза. Перед ними на столике стояли два маленьких стаканчика sol у sombra. Полпорции бренди на полпорции анисовой водки, и все приправлено корицей; Антонио цедил свой напиток просто за компанию, из уважения к человеку, сидящему напротив. Полсотни лет назад предшественник Хуана в качестве настоятеля университетской часовни, отец Франциско, приютил Антонио у себя. Он прятал Антонио, молился вместе с ним, чтобы тот избавился от вампиризма. Заняв его место, отец Хуан снова вернул Антонио обществу. Он убедил Антонио продолжать заниматься теологией. Эти занятия прервала еще одна война, разразившаяся давно, много лет раньше, Вторая мировая. Антонио был «обращен», как это называлось, в 1941 году в лесу. Со своим, так сказать, «крестным отцом» он провел меньше года, пока стыд и страх не заставили его бежать из прибежища вампиров в Мадриде и снова отдаться в руки Церкви.

Казалось, вот тебе второй шанс: занятия помогали ему чувствовать себя почти человеком. Однако все изменилось, когда университет стал базой подготовки охотников на вампиров. В Академии было пять выпускных классов, и всякий раз Антонио выдавал себя за студента. Когда отец Хуан и другие мастера в разных странах решили порвать с традицией и готовить отряды охотников для выполнения групповых операций, у Антонио возникли на этот счет сомнения. И тем не менее по просьбе отца Хуана он вступил во вновь сформированный отряд охотников, куда зачислили Дженн.

— Она вернется, — сказал отец Хуан. — Она одна из нас.

Он поднял стакан и повернулся к солдатам за соседним столиком.

— A la gente, — провозгласил он, обратившись к ним. — За народ.

Солдаты тоже подняли свои стаканы.

— Ala gente, — повторили оба.

Вид у них был усталый, да и с чего бы им не быть усталыми? Хорошего мало — воевать, терпя поражение за поражением.

— Молю Бога, чтобы она осталась дома, — пробормотал Антонио.

Отец Хуан печально улыбнулся.

— Ты для меня большая загадка, сын мой, — сказал он. — Ты старше моего деда, а выглядишь, как девятнадцатилетний.

— А ей еще восемнадцати нет, — отозвался Антонио. — Она слишком молода для подобных игр.

— Тебе ведь приходилось сражаться плечом к плечу с восемнадцатилетними, — возразил отец Хуан. — В той, другой войне.

— И все они погибли, — сказал Антонио сдавленным, почти мертвым голосом. — Тысячи юнцов.

— А ты на что? Защищай ее, — сказал отец Хуан. — И душой, и телом.

Антонио фыркнул.

— До сих пор не можем понять, есть ли у меня душа.

— Я знаю, что есть.

Это был старый разговор; Антонио подозревал, что он будет продолжаться до самой его Окончательной Смерти, если, конечно, она когда-нибудь настанет. Вероятно, все-таки настанет. За его голову назначена награда. Среди своих он считается предателем. Его «крестный отец» считал его иудой.

— Так откуда Проклятые могли знать, что мы направляемся в Куэвас? — спросил Антонию, возвращая разговор в первоначальное русло.

В округе всем было известно, что существует специальный отряд охотников, скрытно посылаемый на ликвидацию терроризирующих население вампиров, но благодарные жители держали рот на замке. Отец Хуан получал десятки просьб о помощи и отвечал на них при первой же возможности. Однажды Антонио с грустной улыбкой слушал одну из зажигательных речей отца Хуана перед отрядом, в которой он сравнивал охотников с отрядом Робин Гуда или Зорро, несшим людям добро, ведя борьбу с властями на стороне угнетенных. Прежде Антонио таким себя и представлял, вплоть до той самой ночи, когда он был «обращен».

— Вампиры в Куэвас знали о нашем приходе. Они устроили нам засаду. Неужели среди нас есть шпион? — продолжал он.

Отец Хуан со вздохом поднял свой бокал — sol у sombra, солнце и тень — посмотрел сквозь него на свет, как бы изучая янтарную жидкость.

— Не знаю. Мы работали вместе со Скай, бросали руны, вызывали видения, но ясного ответа не получили.

— Скай — ведьма опытная, — осторожно сказал Антонио.

— Si, — отозвался отец Хуан. — Ты знаешь, что когда-то и я был неплохим ведьмаком, служил двум господам, Господу Богу и Великой Богине, пока не пришлось выбирать что-то одно. Я творил такие чудеса, о которых наша ведьмочка и не мечтала… но даже я не могу сказать, есть ли среди нас шпион.

— Джеми считает, что это я, — сказал Антонио. — Может быть, это так. Вдруг вампиры как-то умеют считывать мои мысли, отслеживать мои действия…

Священник нахмурился.