Нэнси Холдер - Крестовый поход

— Как же мы будем работать в такой толпе? — спросила Дженн, прижав губы к его уху.

Он сразу отшатнулся, чувствуя, что снова вампирская сущность его лезет наружу. Повернувшись кругом, он нашел взглядом Скай, стоящую возле следующего дома.

— Давай за мной, — сказал он Дженн и, пробиваясь сквозь толпу, поспешил к колдунье.

Полупьяные пешеходы, глядя на него, переглядывались, смеялись, и подбадривали, другие поспешно глотали пиво и уступали дорогу. Ясно было, что они не понимают, настоящий он вампир или ряженый.

Антонио протолкался к Скай. Увидев его, она раскрыла рот, и он потряс головой.

— Послушай, можешь хоть что-нибудь сделать? Если люди Марка увидят меня в таком виде…

— Не знаю.

Она поводила руками и зашептала на каком-то древнем, незнакомом ему языке. Тело его расслабилось, но это тоже обеспокоило его: сейчас надо быть в состоянии готовности ко всему.

— Не сопротивляйся, — сказала она. — Вот так.

Клыки втянулись обратно. Жара в глазах он тоже больше не чувствовал.

— Ох, спасибо, век не забуду, — сказал он.

Рядом с ним откуда-то вынырнула Эрико. Она подняла брови.

— Схожу на разведку, — сказал он. — Проверю, кто у них там в логове.

Она едва заметно кивнула.

— Удачи, Антонио.

Голос ее звучал довольно сдержанно. Она все еще не доверяла ему.

Он повернулся и заметил в толпе Дженн. Она занималась прической, собирала рыжие кудри в пучок, чтобы подвязать хвостиком. Руки ее заметно дрожали. Сердце ее стучало так быстро, что он испугался: не дай Бог, с ней случится сердечный приступ. Антонио долго не мог оторвать от нее глаз. Возможно, он видит ее в последний раз.

— « Te amo, — думал он. — Я люблю тебя». Но не сказал этих слов вслух. Он уже чувствовал, что заклинание Скай слабеет, так силен был в нем инстинкт выпустить зверя из бездны своего существа.

Не отрывая от него взгляда, Дженн закусила губу и кивнула. Хотела ли и она сказать ему: «Я люблю тебя»? Возможно. Он никогда этого уже не узнает.

Оставив Эрико и Скай, он стал пробираться сквозь толпу. Холгар уже был возле следующего многоквартирного дома напротив. Антонио обернулся и увидел, что рядом с Дженн шагает Джеми. Его вдруг охватил приступ ревности.

Он посмотрел на номер следующего дома и двинулся через улицу. По узенькой улочке между креольским ресторанчиком и киоском с масленичными сувенирами удобнее всего было попасть в новое логово Авроры; по-видимому, она ничего не боялась и нахально расположилась в кирпичном здании, на котором висело объявление «Помещение готово для немедленного въезда».

Едва он ступил на мостовую, улица словно обезумела.

Дикая музыка и страшный грохот раскололи вечер на тысячи мелких осколков: на десятки голосов завывала каллиопа, [104] Каллиопа — паровой орган, использующий локомотивные или пароходные гудки. Название инструменту дано по имени древнегреческой музы Каллиопы (букв. «Прекрасноголосой»). Отличается громким, пронзительным звуком и не позволяет регулировать громкость — только высоту и длительность. фальшиво и неблагозвучно. Оглушительные взрывы потрясли воздух, словно кто-то выпалил из десятка пушек, и на головы зрителей чуть не попадали яркие праздничные украшения; все, кто здесь был, закричали в один голос. Посередине улицы заклубились волны красного тумана; конные полицейские рысью тряслись по обеим сторонам разворачивающейся толпы и осаживали людей назад. Толпа в замешательстве повиновалась, большинство людей знали, как себя вести во время праздника: когда проходит парад, надо стоять на тротуаре.

Вдруг ожили десятки громкоговорителей:

— Мадам и месье, леди и джентльмены, настало время отпраздновать нашу Масленицу в настоящем вампирском стиле! Представляем вам «Krew du Sang», Клуб Крови!

И вдруг, словно материализовавшись из вечернего воздуха, прыгая и пританцовывая, в самой середине улицы зашагала шумная компания вампиров в гротескных масках, изображающих лица, искаженные отчаянной жаждой крови — их было не менее двадцати. Женщины были одеты в изысканные бальные платья традиционных фиолетовых и зеленых расцветок, мужчины в тщательно подобранные по цвету и покрою пиджаки с брюками, на головах у всех напудренные белые парики, как у придворных эпохи французской королевы восемнадцатого века Марии-Антуанетты. Они швыряли в толпу зрителей какие-то предметы, и многие наблюдали за этим, застыв от ужаса. Но верховые полицейские строго следили за порядком, и, делать нечего, публика натужно улыбалась, слышался даже чей-то смех, и руки словно сами тянулись к летящим в толпу бусам и побрякушкам — чаще всего это были нитки с нанизанными на них серебряными и золотыми вампирскими клыками. Антонио подобрал парочку и вдруг с ужасом понял, что это вовсе не вампирские клыки, а настоящие, обработанные специальным образом, заточенные под клыки человеческие зубы.

Потом появилась первая платформа, по сторонам которой вращались спирали алых роз с серебристыми полумесяцами; ее украшал плакат, на котором было написано: «И мы там были!»

На платформе воссоздавалась парижская бальная зала с подвешенными серебряными и хрустальными люстрами в стиле барокко. Мерцающим пламенем горели язычки свечей, и красный дым вился вокруг танцующих, одетых так же, как и вампиры, шагающие впереди. Под нежные звуки клавесина танцевали менуэт.

На следующем помосте был установлен замок — Антонио сразу признал в нем castillo в испанском стиле; перед замком стоял мужчина (не вампир), одетый в коричневый плащ с капюшоном. Еще один человек болтался на виселице, привязанный за руки, и ноги его едва касались земли — перекладина виселицы выступала из толстой колонны. Вокруг этой колонны были аккуратно уложены человеческие черепа.

Ах, если бы эти глупцы понимали, что черепа были самые настоящие.

Замок проплыл мимо, и за первыми двумя помостами показался грандиозный третий. На одном конце его вздымались небоскребы современного города из стекла и стали, на другом кирпичные здания Французского квартала с резными верандами — все вместе представляло Новый Орлеан в миниатюре. На верхушке самого высокого небоскреба, взметнувшегося вверх от основания помоста на целых шесть футов, сидела потрясающего вида вампирша в пурпурно-зеленом платье с глубоким вырезом; черные волосы ее были уложены в прическу, которая держалась с помощью пурпурных же гребней. Она улыбалась и швыряла в толпу бусы.

Это была сама Аврора.

Вампирша, чуть не убившая Дженн и выкравшая ее сестру. Смертельный враг его возлюбленной.

И сестра его по крови.

«Нет, — подумал он, и лицо его передернулось. — Мы оба вампиры, но это ничего не значит. Это все равно, что назвать близкими родственниками мою Дженн и Адольфа Гитлера — и только потому, что они оба люди».