Юрий Леж - Агенты Преисподней

Совершенно ошалевшая от происходящего: налета на деревню мародеров, появления сильного отряда конгрегаторов, будто свалившихся из ниоткуда нежданных и незваных спасителей, готовых в любой момент отдать её на костер и пытки, неожиданных сведений о смертельной опасности для всего мира, исходящей от заточенного ею неизвестного демона, – юная колдунья, привыкшая к покойному, неизменному вращению мельничных жерновов, быстрому, нескончаемому и неизменному в веках бегу воды в реке, неразговорчивому, трудолюбивому отцу и спокойным, вечно усталым соседям – не выдержала.

– Да, я отведу, – еле слышно ответила сдавшаяся на милость победительницы Исора.

Несмотря на почти полную темноту, как-то незаметно, исподволь сгустившуюся в лесу, Некта уловила, скорее, не зрением, интуицией, одобрительный взгляд Симона, похоже, агенту Преисподней все больше и больше нравилась самостоятельная работа его напарницы.

– Вот так бы сразу сказала, – одобрительно похлопала девчонку по плечу агентесса. – И не пришлось тогда грозить, ножичком играть, конгрегаторов звать… Ладно, что сделано, то делано, верно? А теперь – пошли, что ли?..

…на высокий, прозрачно черный, бездонный небосвод нехотя, будто ленясь совершать свой привычный путь, выбрался полный светлый и ясный диск луны, кое-где помеченный синеватыми, тусклыми прожилками тамошних местных долин и нагорий. И сразу лес преобразился, запестрев четкими черными тенями, перебегающими с дерева на дерево, закричал жутковатыми голосами сов, взвыл коротко, блеснул откуда-то из-под куста зелеными тусклыми глазами…

– Полнолуние, – невольно передернув плечами, сказал негромко брат Мило, идущий чуть правее и на шаг позади юной ведьмы с деревенской мельницы.

– Ерунда, ерунда, – чуть нервозно отозвалась Некта. – Полнолуние, новолуние – это сейчас совершенно все равно.

А вот уже битый час ведущая маленький отряд по непролазным и днем лесным зарослям Исора промолчала, даже не оглянувшись на торопящихся за ней. Кажется, ведьмочка сама спешила к заветному месту заключения Дикого Демона. Легонько потерев чуть озябшие на свежем осеннем воздухе ладони, Симон хмыкнул, невольно глянув на босые ноги и замоченный вечерней росой подол легкого платья девчонки – как только ей не холодно? Видимо, понятия о комфорте у средневековой ведьмочки крестьянского происхождения и воспитания разительно отличались от таковых у человека более позднего времени и совсем иного места рождения.

И – то ли луна помогла быстрее сориентироваться, то ли большая часть пути была благополучно преодолена в совершенной темноте ночного леса, но уже через полчаса колдунья вывела своих спутников на большую ярко освещенную поляну, будто стеной окруженную высокими, мрачными в лунном свете разлапистыми елями. На дальней стороне заросшего пожухлой осенней травой пространства что-то, сваленное бесформенной плоской кучей, поблескивало свинцово-серым металлом, а вокруг этой маленькой свалки медленно перемещалась хорошо заметная в лунном свете черная, бесформенная, живая тень…

…и легкой пылинкой, невидимым в ночи шелковым пожелтевшим листком березы скользнула туда, на край поляны, ведьма Исора, стремясь опередить свое грозное сопровождение, первой достичь выложенных из почерневших, будто сгоревших веточек омелы тонких, едва заметных в ночных тенях граней метафизической клетки. Казалось, мир, да что там – вселенная замерла в ожидании неотвратимой расплаты за грехи человеческие… но бросок тяжелого мужского тела оборвал бег ведьмы так же внезапно, как она начала его…

Недовольно, по-стариковски кряхтя, Симон поднялся на ноги, увлекая за собой с влажной ночной травы помятую, растерянную и слегка ушибленную девчонку…

– Дура, ты дура и есть, еще и возиться с тобой приходится, – горестно проговорил агент Преисподней, кажется, больше всего недовольный тем, что пришлось ему прыгать и сбивать с ног шуструю девчонку. – Будь моя воля, вернулся бы и самолично утопил в этой вашей речке…

– Не подходи ближе, Мило, – предостерегла конгрегатора Некта, сердчишко у которой екнуло в момент неожиданного рывка колдуньи к своему мифическому спасителю. – Видишь, я тоже не подхожу…

Агентесса остановилась ближе к центру поляны, маленькой черной статуей под серебристым лунным светом, покопалась в изнанке куртки…

– Ну, что ты там? – с откровенным раздражением поинтересовался Симон, удерживая слабо, чисто символически сопротивляющуюся Исору одной рукой за тонкие запястья.

– Да уже, уже… – пробормотала Некта, извлекая из потайного карманчика тускло блеснувшую золотую пентаграмму – личную связь с Иерархом…

… и в ту же секунду…

Буквально из-под земли, неподалеку от колдовской клетки, в которой оживился, заметался по сторонам тупо ища отсутствующий выход Дикий Демон, забил багровый яркий фонтан, с каждым мгновением все более и более сгущаясь, превращаясь воистину в дьявольское отродье – в два человеческих роста высотой, с мощным мускулистым обнаженным торсом, могучими руки и столпообразными ногами, прикрытыми неуловимо колеблющимися складками потусторонней материи. Длинный, гибкий хвост в ярости хлестал по бедрам, выбивая из них самые натуральные искры, с шипением гаснувшие в сырой пожухлой траве. Звериный оскал лица был неописуем слабыми человеческими словами, а венчали дьявольскую голову, как и положено, длинные и изогнутые, черные, острые рога.

Даже привычная ко всякого рода метафизическим воплощениям Темных Сил Некта поежилась, что уж тут говорить про побледневшего до синевы, но устоявшего на ногах конгрегатора Мило… а юная ведьмочка тихо и незаметно свалилась в траву, лишившись от ужаса чувств, поддерживать её Симон – единственный, кто взирал на явление Иерарха без тени волнения – не счел нужным.

Но дьявольское создание, казалось, не обратило ни малейшего внимания на смертных – взгляд его был прикован к черному бесформенному пятну в глубине колдовской клетки… бес раскинул могучие руки, и между ладонями его заиграл, с каждой секундой сгущаясь, становясь все более материальным, чуть ли не осязаемым, зеленоватый искристый свет. И когда зеленое пламя в руках Иерарха достигло немыслимой концентрации, тот, кажется, с трудом удерживая собственное метафизическое творение, прохрипел сдавленным, но все равно могучим басом:

– Откройте крестострел, живее…

Стоящий ближе всех к тюрьме Дикого Демона Симон отреагировал первым, одним коротким прыжком достигнув прогоревших веточек омелы, и легким пинком раскидавший их в стороны… и судорожный, утробный вой разнесся над лесом, заставляя вздрогнуть все живое и живущее, прижать уши, прикрыть глаза… бесформенная чернота, отчаянно сопротивляясь, переходя с воя на тонкий, запредельный визг, слышимый, разве что, лесным летучими мышами, медленно, дюйм за дюймом, втянулась в зеленое плотное облако между ладонями беса, напрягшего все свои потусторонние, дьявольские силы, чтобы не просто удержать, а сжать новое место пребывания Дикого Демона, превратить его, спустя мгновения, в крупный, с пару грецких орехов размером, чистейшей воды великолепный изумруд…