Наташа Родес - Блэйд: Троица

Абигайль повернулась к Блэйду, страх холодным металлом перехватил горло;

— Кинг…

Они бросились в лазарет. Кинга не было. Здесь царил такой же разгром, как в лаборатории. Двигаясь как во сне, охотники отправились на склад.

Когда они открыли дверь, Абигайль отпрыгнула назад, зажимая рот рукой, чтобы не закричать.

Бетонный пол был залит кровью. Останки Декса и Хеджеса валялись по всему помещению, как бракованное мясо на полу скотобойни.

Девушка замерла, чувствуя, как волна холода заливает ее.

Этого не может быть.

Ее как магнитом притягивали разорванные останки товарищей. Взгляд скользнул по блестящим внутренностям, которыми был усыпан весь пол. Она знала, что не должна смотреть, что будет жалеть об этом тысячами последующих ночей, но не могла удержаться.

Она никогда не могла привыкнуть к таким вещам. Все было так, как будто кто-то воплотил худший из ее кошмаров и показал его в мельчайших деталях. Абигайль нутром чувствовала, что может прийти день, когда вампиры найдут их, но она не могла представить себе ничего подобного.

Блэйд шагнул вперед и мягко положил руку ей на плечо. Абигайль резко отстранилась от него. Пусть не думает, что она раскисла. Ей надо видеть это, чтобы найти в себе силы и уничтожить убийцу, кем или чем бы он ни был.

Что-то хрустнуло у нее под ногами. Абигайль посмотрела вниз и увидела часы Хеджеса, плавающие в луже крови в нескольких ярдах от окровавленного обрубка его кисти. Все внутри сжалось, она почувствовала, как волна ослепляющего гнева прокатилась в ее душе. Это было не просто убийство. Это была садистская бойня. Негодяй явно наслаждался своим злодеянием.

Здесь было слишком много крови, больше чем могли вместить два человеческих тела.

Девушка застыла, пораженная ужасной мыслью.

— Зоя! Где Зоя?!

Блэйд и Абигайль со всей тщательностью обыскали штаб-квартиру: ванную, гараж, каждый уголок и трещинку.

Никаких следов девочки не было.

— Где она?

Абигайль показалось, что весь мир рушится, пока она обшаривала здание, бросаясь в каждую дверь, каждый чулан. Сотни ночей она просыпалась под знакомые звуки, доносившиеся из мастерской, где Хеджес и Декс шутили и подкалывали друг друга, под успокаивающее щелканье клавиш Самерфилд, которая допечатывала свой отчет в соседней лаборатории. Все это было таким привычным. Казалось, что так было всегда и всегда будет.

В глубине души Абигайль всегда сознавала, что жизнь «гуляющих ночью» недолговечна, но ежедневная рутина придавала ей иллюзорное ощущение неуязвимости.

Кинг медленно приходил в себя, начиная при этом понимать три вещи.

Во-первых, у него болела голова.

В этом не было ничего необычного. За всю жизнь его «вырубали» больше раз, чем он мог сосчитать. В результате череп Кинга стал немного толще черепа нормального человека и чуть лучше защищал мозг. Парень обычно приходил в себя от сотрясений с головной болью и странным желанием наесться вяленого мяса.

Черт побери, никто не совершенен!

Во-вторых, у него болели запястья.

Опять-таки, это не всегда было плохо. Девочки-официантки из «Дог-хауса» ночью превращались в настоящих дьяволиц, иногда — в прямом смысле этого слова.

В-третьих, у него было очень странное чувство, что кто-то щекочет ему щеку кусочком холодной и мокрой наждачной бумаги.

Какого дьявола?..

Кинг беззвучно вздохнул. Если сложить все вместе, то можно предположить, что либо он прошлой ночью развлекался с этими самыми девочками, либо с ним случилось нечто настолько ужасное, что об этом даже подумать страшно.

Он слегка сдвинулся в сторону, стараясь найти более удобную позу. Голова пульсировала тупой болью, которая, казалось, пронизывала все его тело — от макушки до подошв сапог. Нечто неприятное притаилось под поверхностью его сознания, как окурок в полупустой банке пива. Он знал, что если хотя бы чуточку задумается над этим, то очень огорчится.

Дело было дрянь. Все-таки придется проснуться.

Кинг издал громкий стон, как человек, который намерен страдать так громко и надоедливо, как только это возможно.

Затем он устало приоткрыл один глаз.

Головокружение завертело его мозг, в то время как глаза прямо противоречили тому, что говорило тело. Он не лежал, а сидел, и бетон, который он полагал находящимся под ним, на самом деле поддерживал его спину. Руки были связаны за спиной, и он замерзал, продрогнув до костей от чересчур усердной работы кондиционеров.

Где рубашка? Кинг был уверен, что надел этим утром рубашку. Что, во имя всего святого, происходит?

Какой-то урод раздел его до пояса и приковал цепью к колонне.

Кинг оглянулся вокруг, изо всех сил надеясь увидеть танцующих девушек, желательно раздетых и покрытых взбитыми сливками с ароматом вишни.

Когда же он всмотрелся в окружающую обстановку, преждевременная улыбка сползла с его лица. Пленник находился в большой, тускло освещенной комнате. Несмотря на роскошь, это место выглядело так, будто через него недавно пронеслось стадо быков. Богатый ковер был порван в нескольких местах, и картины вкривь и вкось висели по стенам, которые также были испещрены дырами с кулак величиной. Одно из закрытых ставнями окон было разбито вдрызг, и каменная статуя лежала на осколках дорогущего стеклянного стола.

Пока Кинг в замешательстве таращился по сторонам, что-то теплое потекло по его лбу. Парень зачарованно наблюдал за тем, как большая капля крови проползла по его носу.

Из ниоткуда появился крошечный розовый язычок и слизнул каплю.

От неожиданности Кинг открыл второй глаз. Маленький пушистый шпиц стоял рядом на задних лапах, положив передние Кингу на грудь. Собачонка с энтузиазмом слизывала кровь с его лица.

Парень отвернулся и услышал в ответ тихое хриплое рычание. Подняв веко, Кинг скосил глаза вниз на меховой шарик, по недоразумению называвшийся собакой.

— Прочь отсюда, дворняга.

Он был не в том настроении, чтобы говорить любезности. Нужно убраться отсюда и отыскать Блэйда, чтобы предупредить его об Уистлере, прежде чем…

Шпиц вновь зарычал, на этот раз громче. Через миг раздался странный звук, звук разрываемой плоти. Тонкая кровавая полоса побежала по морде собаки, будто ее разрезали невидимым ножом. Со страхом Кинг наблюдал, как порез распространился на всю крошечную львиноподобную морду — будто статуя треснула пополам при землетрясении.

От страха Кинг резко дернулся назад. Нижняя челюсть зверюги с влажным чмоканьем вывернулась наизнанку. Она разложилась по обеим сторонам от собачьей головы, наподобие двух половинок банановой шкурки. Колючий шипованный стебель дьявольского вида выстрелил из разверстой пасти и с жадностью потянулся к Кингу, который с криком прижался к колонне.