Ким Харрисон - Идеальная кровь

Медленно моя довольная улыбка исчезла и я открыла глаза. Слабо, на краю моего сознания, что-то резонировало неправильно, не в этой линии, но где-то в другой. Прореха, подумала я, и мои кишки сжались. Я это исправлю. Как-нибудь.

Я снова посмотрела на демонские тексты, чувствуя себя виноватой не из-за прорехи, а потому, что это заклинание ни на ком не работает, кроме демонов. — Хватит," прошептала я, склонив голову над текстом и энергия линии увеличилась во мне, требуя действий. Вина. Неужели я буду чувствовать себя виноватой за все? Я демон, чёрт побери. Мне бы даже не нужно было бы это проклятье, если бы я была нормальной ведьмой.

Подняв голову, я засунула вину поглубже. Если ОВ сотрет воспоминания Дженкса и Айви, то я найду способ вернуть их. Главное было то, чтобы кто-то помнил.

"Certo idem sum qui semper fui," тихо сказала я, вздрогнув, когда почувствовала, как частичка моего сознания ускользнула от меня, и помчалась через созерцательное коллективное шептание демонских мыслей, вплоть до тёмного приложения, куда никто не обращается. Я вздрогнула, когда мои пальцы проскользнули по исписанной древней бумаге, затем меня поразило ощущение моей души, тающей во время сохранения проклятия. А потом, подобно складывающемуся пространству, часть моих знаний и душа соединились, как капли воды, закрепляя во мне проклятье навсегда.

"Я принимаю цену, — прошептала я, быстро моргнув, поскольку почувствовала как проклятье распространялось во мне с ощущение горячей теплоты, покалывающей мою кожу и отскочило на края моей ауры. Готово. Я никогда больше не забуду.

Может быть поэтому Тритон сошла с ума, подумала я, затем поспешно отпустила линию. Кто-то почувствовал моё подключение к коллективу и придёт проверить.

Шарканье обуви в коридоре, прошлось по моему сознанию наждачной бумагой, и я трясущимися пальцами закрыла книгу. Ничего не изменилось, но я чувствовала себя иначе. Я и раньше использовала проклятья, но это всегда происходило со слишком большим самоанализом. Сейчас… я просто сделала это.

Это был Вейд, и я даже не оглянулась, положив демонскую книгу на полку к моим обычным поваренным книгам. Я не знала говорить ли Айви и Дженксу об этом. Больше выбора. Больше вины.

Вейд остановился на пороге, и я поднялась, когда он прокашлялся. Он обижался весь день, сидя в колокольне, и я не собиралась поддерживать его праздник жалости к себе. Да, меня схватили, но это была не его вина. А моя. Конечно же, он выглядел сердитым, стоя как вкопанный. — Перестал дуться?" спросила я, когда вернулась к столу и остальной части своей демонской библиотеке.

"Все было бы иначе, если бы я был с тобой, — сказал он, все ещё стоя в дверях.

"Безусловно". Я не могла сделать античары против чар стирающих память для Трента, но я обещала вернуть его пальцы назад. Я в ударе, детка. — Ты вполне мог остановить их". Я подняла глаза и увидела его удивление. — Айви сказала тебе, что их парень, ответственный за безопасность, находился через улицу со снайперской винтовкой, готовый устранить своих собственных людей, если бы он не смог бы убить тех, кто задержал их."

Вейд молча потер свою бороду. Были причины, по которым он не был на сцене, и это одна из них. Распрямив руки, он выпрямился во весь рост. — Чары поиска увезли?"

"Ммм-хмм." Я не видела необходимости говорить ему, что они были проклятиями, и вытащила верхнюю книгу себе на колени и начала переворачивать страницы. Стандартное проклятие преобразования, следует сделать это, и оно вернет Тренту его первозданное состояние и пальцы, все. Вопрос был в том, в кого его превратить? В лису, может быть?

Чувствуя себя неловко, Вейд поднял грязную чашу. Я подняла голову, и он пожал плечами. "Я голоден. Не возражаешь, если я приберусь, пока ты читаешь?"

Он учится, подумала я, улыбаясь. Смешивание готовки еды с приготовлением заклинания было плохой идеей. — Спасибо" сказала я, усердно перелистывая страницы. "Я действительно ценю это".

"Круто". Его глаза блуждали по кухне, я могла почти видеть в них, что он расставил приоритеты. Он действительно был умным человеком, с умелыми руками и пониманием вещей. Чувствуя свою вину, он хотел что-нибудь сделать для меня и выражение моего лица стало утомленным, когда он поставил самую большую чашу в раковину.

"Моя сестра становилась знатной сукой, если кто-либо оставлял кухню автобуса грязной, — сказал он, и я одарила его еще одной улыбкой, прежде чем он поймал меня на мыслях о нем.

Поставив локоть на стол, я оперлась головой на свою руку. Его сестрой была Рипли, барабанщица Такаты. Я узнала это только в прошлом месяце. — Должно быть, это было весело, расти…" сказала я. "В автобусе. Каждый день в разных местах. Со всем этим творчеством вокруг тебя".

Я подняла голову, когда чашки загремели в раковине. — В Группе?" сказал он, стоя ко мне спиной, открывая кран. — Нет. Не совсем. Это было фигово само по себе".

"Как это может быть настолько плохим?" сказала я, пытаясь представить себе это, затем моргнула, когда он наклонился, доставая мыло из-под раковины. Черт, он хорошо выглядел в обтягивающих джинсах.

Поднявшись, он брызнул слишком много мыла в чашу и хлопком закрыл бутылку. — Люди становятся небрежными, когда у них нет стабильности." Сказал он, затем поставил чашу в раковину заполняться. — Находясь каждый день на новом месте, вы не чувствуете ответственности. Вас не заботит, что вы кому-то сделали больно. Вы делаете, что захотите и к черту остальных, потому что для вас не будет последствий."

Мое внимание стало рассредоточенным, когда я подумала о демонах. Они никогда не переезжали, но у них было такое же отношение. Может они бежали от прошлого?

"Слишком много наркотиков, слишком много бессмысленного секса". Вейд прислонился к раковине, когда стали подниматься пузырики. — Музыка вроде как высасывает из человека все до тех пор, пока он или она не перейдут в нечто большее…" Его глаза остановились на мне, и он улыбнулся. — Как твой папа. Он, как зад у черной дыры, извергает вселенские внутренности в мир".

Я не смогла сдержать вырвавшегося хихиканья. — Тем не менее" сказала я, не уверенная, что это могло быть насколько плохо. "Вы видели нечто. Быть частью чего-то, что так трогает людей. Одна лишь музыка…"

Вейд выключил воду. Взяв тряпку, он выжал ее и стал вытирать центральную столешницу. "Таката был классным" сказал Вейд, смахнув все на пол, вместо того, чтобы смахнуть себе в руку. Он относился ко мне, как к младшему брату. Присматривал за мной. Каждый знал, что моя сестра заткнет ее барабанные палочки в их, хм…, носы, если они свяжутся со мной. — Но музыка?" Вейд поднял плечо и опустил его. — Нет. Блеск… это фальшивка, понимаешь? Он отступил назад и прислонился к стойке, как будто это беспокоило его. — К тому времени, как ее отмиксуют, перегонят в синтезаторах, упакуют в пластик, она становится мертвой. Волшебство, которым наделил Таката, в основном исчезает, даже когда он объезжает с концертами более тысячи человек. Его лучшими концертами всегда были те, где он был одуревший от наркотиков, когда забывал о аудитории и просто изливал душу богам, он искал ответ и, случалось, что брал нас с собой".