Ким Харрисон - Когда-нибудь потом

— О Боже! О, Боже, — простонала я, глядя на мою руку в удивлении. Она выглядела так же, но чувствовалась, как будто она горела, обугливаясь. — Нет. Не делай этого снова. Пожалуйста.

— Я не могу переместить нас, Селфнна. прости. Спаси себя сама.

Сердечная боль в голосе Ала прорубила агонию, и я сосредоточилась на нем, видя, как он свернулся калачиком от боли. Селфнна?

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — сказала я недоверчиво, когда слезы вновь начали капать, но они шли, чтобы очистить глаза от песка или из-за Аль, я не могла этого сказать.

Ал застонал, и внезапно, рывком, он, наконец, стянул кольцо с пальца. Мое дыхание выровнялось, когда боль исчезла. Он сделал последний судорожный вдох, а затем он потерял сознание, его тело медленно двигалось. Моя рука дернулась, когда кольцо Ала просвистело на фоне скалы, и я поймала его.

Тишина наполняла меня, прекращая боль, делая ее почти нереальной, когда ветер переменился на линию в поле моего зрения. Была только затухающая боль, в глубине тканей, как если бы у меня была лихорадка.

— Ал?

Я тронула его за плечо, и моя рука стала блестящей от кровавого пота, пропитавшего всю его одежду. Он еще дышал, но был холодным.

— Ал, не засыпай! — закричала я, перемещаясь, чтобы встать перед ним на колени. — Будь со мной! — с тем же успехом я могла говорить с мертвыми, и я надела его кольцо на свой палец, чтобы не потерять его.

Потянувшись, я достала зонтик, держа его над нашими головами. Черт побери, мы были в большой беде.

Моя голова дернулась вверх от звенящих скал, и мое сердце, казалось, сжималось над тощей, неопытной фигурой на фоне Красного неба, ветер трепал его изодранную одежду, не останавливаясь, выглядящую, как остатки ауры, когда она колыхалась.

Я напряглась. Где был один демон на поверхности, будет и много, и они нападали только на слабых. Да, мы сейчас соответствовали этой категории.

— Ал! — прошипела я, встряхивая его за плечо, но он только застонал. — Просыпайся! Я не могу переместить нас. Черт побери, я знала, что это была плохая идея!

Огромная тень накрыла нас и ушла. Взглянув вверх, я выявила свою ломаную линию, крича и отпихивая ее подальше, когда противоречащий шум пронзил меня. Либо я повредила ауру, или линия действительно стала ядовитой. Глядя в пустое небо, я вскочила, не зная, могла бы я добраться до другой линии отсюда, но готовая попробовать. Я застыла, когда увидела, что за тень нас накрыла. Это была огромная горгулья… его кожа была серого цвета и покрыта галькой, а его кожистые крылья были больше, чем автобус. Медленно моя паника встала на отметку осторожная тревожность, оставив меня трясущейся и криво стоящей.

Поверхностный демон исчез, и я смотрела, как огромная горгулья сделала последний круг и приземлилась там, где был демон, словно чтобы тот не смел возвратиться. Мой взгляд метнулся к солнцу. Либо этот горгулья был очень стар, либо они жили по другим правила в безвременье.

Мое внимание перешло на тяжелый, зазубренный меч, который он держал в когтистой руке, и я попятилась назад к Алу, испытывая страх, но по совершенно новому поводу.

— Кто ты? — спросил горгулья, его произнесение гласных было, как будто камни крошились, а произнесение согласных было резким и острым, как будто железо застряло в опилках и тянется к магниту.

— Что ты делаешь с новым разломом?

Меч его слегка наклонился, и я сделала медленный вдох. Горгульи были защитниками. Либо я была в большой беде, или у меня, наконец, был перерыв.

— Мы пытались сбалансировать линию. Пожалуйста, ты можешь помочь нам? Он сгорел. Мы должны спрятаться от солнца.

Горгулья выронил меч, как будто тот был бесполезной палкой, и меч ударился о камни. Скалистые задние лапы горгульи ломали камни, когда он уцепился за скалу.

— Балансировали линию? — спросил он, его голос поднимался и опускался. — В этот короткий период, но, вероятнее, это единственный ответ, который мне все объяснит. А теперь. Я знаю, кто ты. Твой горгулья слишком молод, чтобы облегчить закрепление новой линии. Это твоя линия. Это кольца с твоей аурой. Ты позволила ему сломать ее. Почему?

Ему? — Подумала я, пытаясь прикрыть Ала моим телом. Он, должно быть, говорил о Ку’Соксе, и я захотела, чтобы горгулья свидетельствовал в суде демонов.

— Я не позволяла ему ломать линию. Он сделал это, чтобы обвинить меня в уничтожении безвременья. Ты знаешь, как я могу исправить то, что он сделал?

Горгулья зевнул и посмотрел на солнце.

— Изменение повредило ее. Изменение исправит ее. В то время пока мы будем исправлять ее, она уничтожит все и себя в том числе.

У моих ног, Ал задвигался, шепча, — Тритон. Позови Тритон.

Мой взгляд дернулся к нему, я обрадовалась, что он был в сознании.

— Тритон?

Его черные глаза открылись, и я уставилась в них.

— Она может переместиться с нами, — выдохнул он, явно не видя ничего. — Она прислушается к тебе. Она беспокоится о тебе, безумная летучая мышь. — Морщась от боли, он попытался пошевелиться, а потом задумался. — Надо спешить. Я чувствую себя не так, как обычно.

Чувствуя тошноту, я отпустила мысли, в поисках демонского коллектива. Я никогда не пыталась связаться с кем-нибудь без зеркала вызова, но, как он говорил, она услышала.

— Тритон! — закричала я, и горгулья приподнял крылья в тревоге. — Тритон, ты мне нужна. Ты нужна нам!

Горгулья сделал один взмах кожистыми крыльями, посылая импульс воздуха, затем заколебался, его ноги по-прежнему цеплялись за развалины замка.

— У тебя нет достаточно времени, чтобы исправить линию, прежде чем она исправит себя. Линии не работают. Мировые следы прерываются. Нужно уходить. Спасай тех, кого можешь.

Он прыгнул в воздух, ветер от его ухода заставил меня сощуриться, а мои длинные волосы развеваться. Он сделал один круг, прежде чем исчезнуть в красном солнце.

Отчаянно волнуясь, я посмотрела на Ала, он снова стал холодным. Пот высох, и он весь дрожал.

— Может быть, мне нужно было попросить его о помощи, — прошептала я, затем повернулась к раздававшемуся стуку камня о дерево. Это была Тритон, и я оторопела на мгновение, вспоминая первый раз, когда мы встретились. Она была судьей и наблюдала, как долго я продержусь в безвременье после того, как солнце сядет, загнанная, вместе с «лучшим другом» Трента.

Она была одета в длинное, плавное одеяние, как у шейха в пустыне, ее черный посох был в одной руке, в другой она держала ее закрывающую от ветра одежду. Ее сознание было ясным, на сей раз, ее шаги были уверенными, когда она пробиралась к нам с новой настойчивостью.

— Помоги мне доставить его домой, — сказала я, прежде чем она закрыла брешь, и я сама была в шоке, зная, что мне нечем ей платить.

Ее длинные, немного костлявые руки были нежными, когда она присела рядом с Алом, держа руку над ним, словно испытывая его ауру.