Мария Чурсина - Дети закрытого города

— Вы — наш классный руководитель, — отозвалась справа Вера.

Вета обернулась: волосы той были заправлены за ворот белой кофты, глаза стали узкими от злости.

— Уже нет.

Она вдруг почувствовала себя с ними — как с равными. Восьмиклассники, и разница в возрасте не так уж велика, чтобы цедить слова сквозь зубы.

— Так значит, вы всё-таки от нас отказались? — Вера склонила голову на бок, словно примериваясь для выстрела.

Слева хохотнул Арт. Он возвышался там, и Вета постоянно чуяла его присутствие кожей, так бывает, когда ждёшь ножа в спину.

— Да, я плохой учитель, — лёгко согласилась Вета и, наверное, отобрала у них следующую фразу — Руслана собиралась сказать то же самое. Вета и не ждала, что её будут разубеждать и звать обратно, напротив. Просто пришло время, когда неплохо бы уже принять все свои ошибки. Она перестала быть учителем, а значит, больше не обязана была говорить умные и правильные вещи. Она стала просто человеком.

Молча Алейд взяла Руслану за локоть, но та резко дёрнулась.

— Вот так, да? — почти закричала она. — Получается, что так всё просто — подписали бумажку и выкинули нас всех в мусорное ведро?

— Нет, — сказала Вета честно, — всё не так просто.

Она давно замёрзла, заледенели даже пальцы в карманах плаща, но мысль о том, чтобы уйти, угасла, так и не родившись до конца.

— Мы просто не хотели умирать, — выдохнула Алейд и спрятала глаза. Она говорила тихо, как и всегда, но ветер не заглушал голоса здесь. «Может, магия», — подумала тогда Вета.

— Я знаю. Вы и не умрёте, его больше нет. — Ей смертельно захотелось размять шею, она физически ощущала взгляд Арта. — Вы все можете успокоиться и пойти домой. Всё кончилось.

— Да? — с вызовом крикнул кто-то у неё за плечом. Кажется, Марк.

Вета быстро обернулась, но в единственном выходе из гаражного закутка мельтешили ветки, а здесь царило относительное спокойствие, хоть и было холодно, а волосы то и дело лезли в лицо.

— Мы не хотим жить в мире, где нас могут вот так убить, ни за что, — сказала Руслана, и Вета увидела, как трясутся её побелевшие руки.

Вета молчала, думая о всплесках гормонов, об угрозах, о любви. Только массовых суицидов ей ещё не хватало. Лилия вряд ли закричит, но всё же неприятно. Она предложила:

— Я позвоню вашим родителям, и пусть они прибегают сюда, вас искать. Идёт?

Вета скрестила руки на груди, чтобы сохранить последние крохи тепла. Руслана смотрела исподлобья, Вера дёргала пуговицу с кофты, словно хотела оторвать. Те, кто стоял за спиной Веты чуть слышно бросались словами — она почти вздрагивала каждый раз.

— Пойдёмте, — спокойно произнёс вдруг Арт. — Не видите что ли, она нам не верит.

Вета повернулась к нему, и оказалось, что он точно так же скрещивает руки на груди.

— Молодец, что в жилетке, — сказала она, окидывая Арта взглядом. Из-под куцей куртки у него и правда торчала синяя форменная безрукавка, и он тут же злобно дёрнул куртку вниз.

Вета поднесла руку к губам, побарабанила пальцем по подбородку.

— Знаете, когда вы извинились в первый раз. — Справа от себя Вета уловила движение — это Алиса вскинула голову. — Я размечталась о том, как всё будет хорошо. Как мы обязательно сходим все вместе в кино. Съездим в больницу к Ронии, когда она ляжет на плановое обследование. Её мама сказала мне, что это скоро. И обязательно будем немножко разговаривать по душам с девочками.

Она усмехнулась, снова оборачиваясь и ловя взгляд Арта. Никуда он не ушёл, бросил сумку на землю и теперь грел руки в карманах.

— Да, не удалось. Не получилось у нас с вами. Так что мне, по-вашему, в петлю после этого лезть? Устроили тут демоны знают что со своей любовью. И раз уж вас притащили во взрослую жизнь, имейте смелость признать, вы вели себя как дети.

Арт сзади сердито засопел. Алейд вздрогнула, подняла голову.

— Вы сердитесь на нас?

Вета искренне улыбнулась. У неё так редко появлялось желание прижать к себе ребёнка, погладить по голове, сказать, что всё будет хорошо. И сейчас оно вдруг возникло.

— А сердится и обижается ведь только тот, кто любит, правда? Безразличный не стал бы. Не важно, что я держала вас в живых, выбиваясь из сил, пока вы устраивали погромы в кабинете биологии. Но так вышло, что всё кончилось. Не нужно больше показательных акций.

— Вы знаете, как страшно? — спросила Алейд, низко склонив голову. Ей взгляд даже исподлобья не был злым.

— Я знаю.

Сзади тяжело выдохнули, так что дуновение пощекотало Вете шею. Она покусала губы, не зная, стоит ли говорить им. Всё было глупо, но рвалось само.

— Вы по-прежнему думаете, что я вас не люблю?

Она не дала никому ответить, махнула рукой и отвернулась.

— Идёмте домой, хоть в тепле побудем.

Ветер взвыл с новой силой. Ноги, которые уже давно покрылись мурашками, теперь стали совсем бесчувственными от холода. Вета ещё раз заправила прядь за ухо и пошла, удерживая на груди плащ, теперь ей казалось, что ветер непременно сорвёт его, и отскочат с треском пуговицы.

Совсем стемнело, когда приехала мама Арта. Она играла ключами от машины и по-деловому выясняла, кому по пути с ними. Сына она при всех дёрнула за ухо:

— Ты что тут вообще забыл? Сказано же тебе, дома сиди!

Вета рассматривала металлическую пуговицу на её стильной куртке и мысленно рассказывала ей обо всем. О том, как город забирал детей, и как они потом собирались уйти из жестокого мира.

— Извините, Елизавета Николаевна, — сказала мама Арта на прощание, и Вете почудилось, что её уже не так сильно ненавидят. — Они больше не будут вас беспокоить.

Дольше всех у неё задержались Алейд, Алиса и Марк. Они по очереди пили чай из единственной чашки, рядком сидели на кровати и просили рассказать о «внешнем» мире. Вета говорила что-то, уставившись в окно.

Ветер давно стих, оставив на дорогах ковёр из сухих листьев и обломанных веток.

— А хотите мы вам всё расскажем? — предложила вдруг Алиса.

Вета вздрогнула от неожиданности.

— Расскажите.

Она не сняла плащ, только расстегнула, и длинный пояс теперь свисал до пола, а волосы так спутались, что если попробовать их расчесать — обязательно вырвешь клок.

— Вы, наверное, подумали, что он был всегда? Но это неправда, сначала его не было.

Алейд отодвинулась от Алисы и отвернулась, как будто её очень интересовал узор на обоях. На совершенно смятой кровати она сидела, поджав ноги, и ни на кого не смотрела. Алиса наоборот, вся подалась вперёд, поймав Вету в ловушку — теперь она не смогла бы отвернуться, как бы этого ни хотела.

— Ну я даже не помню, кто первый предложил, — протянула Алиса, покачивая головой. — Кто-то из мальчишек.

— Арт, — резко выдал Марк, как будто каркнул.

— Наверное. Нам просто надоело. Вечно нас пугают войной, вечно чуть что нужно нестись в убежище! Вы что, думаете, у нас такое первый раз? Да у нас всю жизнь так. И в темноте сидим по вечерам, и чуть что по подвалам прячемся. Даже погулять и то нельзя.