Елена Карпова - Год кота

Новогодняя ночь… Хотелось бы снега, но — увы, бреду задумчиво по ледяной корке, покрывающей, похоже, весь земной диск от края до края…

Hа крышу. А почему бы и нет? Почему бы благородному дону не встретить новый год на крыше? Высота, простор… и никто не тычет в нос петардой.

Кажется, до звезд можно дотянуться — они сегодня такие крупные и яркие. Должно быть, там, на небесах, есть кто-то ответственный за протирку и помывку звезд в плане подготовки встречи нового года — и свою работу он сделал чертовски хорошо… А я пока что могу представить, что небо — это моя персональная елка. Кто сказал «мания величия»?

Мне не нужны часы, чтобы чувствовать время. Оно течет вокруг слоистыми потоками — и здесь, наверху, ощущается сильнее. До такой степени, что я вижу события, которые произойдут через несколько часов: небо, расцвеченное огнями ракет, беззвучные пока вспышки, резкие тени от труб и антенн…

Метрах в пяти от меня временной поток переходит в вихрь — темный, неопределенный, а из этого вихря выходит человек. Он идет на меня, надвигается почему-то теперь я вижу только его, все остальное меркнет. Молодой, длинные волосы, очки и та степень опьянения, когда чудится, будто мир переворачивается одним движением пальца.

Человек проходит сквозь меня — и я невольно оборачиваюсь, слежу за его движением. Вот он у края крыши, легко взлетает на парапет и стоит так некоторое время — прозрачный силуэт будущего на фоне настоящего. Потом вдруг оборачивается — слишком, слишком быстро и резко… и левая нога скользит по краю парапета, скользит… скользит.

Время растянулось. Будущее замедлило свой ход, давая мне возможность разглядеть все — как парень взмахивает руками, как на лице отражается ужас, и как прозрачная фигура начинает падать. Медленно… неестественно медленно… и вдруг исчезает. Все. Будущее схлопнулось, временной слой сместился.

Самое скверное, что это — действительное будущее. И все случится именно так, как я видел. Если не произойдет чуда — а чудес не бывает. Так что? Бежать и вызывать неотложку? Прямо сейчас, заранее — как раз доехать успеет. Только интересно, кто ее сможет вызвать… меня на том конце провода точно не поймут.

Hо это мой год! Hу… точнее, почти мой. Уже. Разве это не повод?

Я поднимаю голову вверх. Елка-елка, я хочу подарок!

— Ч-черт! — вырвалось у Олега, когда он поднялся на несколько ступенек и выглянул в окно, ведущее на крышу.

Прямо возле окна сидел большой рыжий кот — в каких-то двадцати сантиметрах от лица Олега. Прожектор с соседней стройки подсвечивал кота сзади, вздыбленная шерсть светилась пламенным ореолом.

— Кис-кис, — сказал Олег.

Янтарные глаза животного встретились с глазами человека. Огненный ореол вспыхнул, переливаясь: кот выгнул спину. Пушистый хвост метался из стороны в сторону, не обещая ничего хорошего. В довершение всего кот поднял правую лапу, демонстрируя изрядные когти и чуть слышно зашипел.

Олег скатился вниз.

— Ты че, — поинтересовался Витька, — Годзиллу увидел?

— Да там кот психованный какой-то, — неуверенно ответил Олег, — чуть мне в лицо не вцепился.

Витька влез на лестницу, выглянул в окно, потом заглянул обратно и выразительно покрутил пальцем у виска.

— Нет там никого. Hи кота, ни мыша. Белая горячка, Лелик?

— Пошел ты… Все, расхотелось мне туда лезть. Пошли назад.

— А как же спор? «Я, типа, крутой самый. И трезвый.»

— Ладно, выиграл. Слазь.

Витька спрыгнул вниз.

— Трепло ты, Лелик. Кисю испугался.

— Если ты еще раз назовешь меня Леликом…

Дальше я уже не слышал — голоса затихли. Я пригладил шерсть на спине, с наслаждением растянулся на крыше вентиляционной шахты. Снизу шло приятное тепло, и меня сразу начало клонить ко сну…

И все-таки… это мой год. Ура.