Кэт Адамс - Песнь крови

Я вскочила на ноги. Кассандра замахнулась и едва не влепила мне пощечину, но я схватила кинозвезду за кисть. Я могла сломать ей руку, но все же контролировала себя, поэтому мать Вики просто взвыла от боли.

— Какого черта, Кассандра?

Между нами стеной встали телохранители. Джейсон обнял жену и притянул к себе. Она принялась вырываться. Почему она взбеленилась — я и понятия не имела.

— Что с вами творится? — закричала я, стараясь достучаться до Кассандры.

Тем временем, Крид и еще двое охранников прикрыли Джейсона.

— Как ты смеешь? — зашипела она.

Я поежилась. А откуда-то внезапно повеяло холодом — хотелось верить, что от кондиционера. Мой сестренке Айви здесь делать нечего.

— В чем я провинилась? — спросила я у Джейсона.

Он стиснул зубы. Почти весь персонал уже сбежался поглазеть на чокнутую Кассандру Уильямс. «Да… — пронеслось у меня в голове, — ей сильно повезет, если до заката в Сети не появятся ее фотки, снятые мобильниками».

Ответил мне Крид — спокойным, бесстрастным тоном:

— Кто-то протрепался прессе о том, что Вики лечилась в Берчвудз. В статье указано, сколько раз здесь побывали ее родители, а в качестве иллюстраций помещены снимки Вики вместе с вами, мисс Грейвз, — добавил он с явным разочарованием.

Я что, не оправдала его ожиданий?

Я посмотрела на Крида, и тут меня осенило.

— Их сделали во время семейного ужина? — уточнила я.

Крид кивнул. У меня сердце ушло в пятки. Я всегда считала, что у матери все-таки есть тормоза, но я ошибалась. Значит, она умудрилась выкрасть мои личные фото и получила вознаграждение.

— Убила бы тебя… — процедила Кассандра.

Я верила каждому ее слову. Протестовать бессмысленно. И частично я была виновата. Оставить свою папку с бумагами у бабушки — это все равно что выложить бриллиантовое ожерелье перед клептоманом.

Температура в холле понизилась еще больше, один из телохранителей на миг встревожился. Он мягко и женственно развернулся к Джейсону и Кассандре, и я поняла — в громилу вселился призрак. Меня сковал первобытный страх. Поежившись, я отважно выгнала его вон: буквально дверь перед ним захлопнула.

— Она здесь ни при чем, мама, — прозвучал ровный и жесткий голос Вики.

В воздух начали подниматься различные предметы — сначала медленно, потом быстрее. Из динамиков стереосистемы вместо музыки раздался треск статики. Ситуация становилась опасной. Нужно действовать.

— Вики, перестань! Хватит! — заорала я.

И хаос разом прекратился, словно я щелкнула выключателем. Журналы и стулья упали на ковролин. Стереосистема заглохла.

— Ты плачешь, — произнесла невидимая Вики более ласково. — Она довела тебя до слез.

Вокруг меня заплясали маленькие вихри.

— Последние два дня мне пришлось несладко, — начала я. — Позавчера я потеряла лучшую подругу…

Я пыталась говорить с юмором, но голос у меня срывался. Ведь я общалась с Вики, и я тосковала по ней. Столько всего случилось, а я даже не успела толком осознать горе. Она умерла. И никогда не вернется. Наверное, сейчас я слышу ее в последний раз.

Я зажмурилась и заплакала.

Обычно от неприкаянных душ исходит холод, но ко мне прикасался теплый ветерок, приправленный ароматом ее любимых духов. Я почувствовала, как меня погладили по щеке кончиком пальца.

Я хрипло вздохнула. Горло сдавил болезненный ком. Я постаралась представить себе Вики такой, какой я ее помнила.

— Твоя мама любит тебя, поэтому она и хотела меня ударить. Она решила, что я предала тебя, ее и твоего папу.

— Ты бы так не поступила, — глухо сказала Вики.

— Твоя мама… неопытна. У нее никогда не было подруг.

Послышалось шуршание платья, и в воздухе разлился аромат крепких и пряных духов. Ко мне шагнула Кассандра.

— Прости меня, детка. Я все исправлю.

— Нет. Я мертва.

Ох… Призраки не умеют лгать и порой отличаются жестокостью.

Я открыла глаза и уставилась на мужчину, чьим телом воспользовалась Вики.

— Кассандра признала свои ошибки. Что еще она может сделать?

Наступила тишина. Если я найду верные слова, Вики освободится и покинет наш мир. И я лишусь своей лучшей подруги. Но разве я имела выбор?

— Вик, я люблю тебя. Очень, — прошептала я. — Тебе нельзя вечно скитаться из-за того, что ты отказываешься простить свою мать. Ты заслуживаешь лучшего. Услышь меня.

Повисла тягостная пауза. Вдруг губы телохранителя снова зашевелились.

— Я здесь не из-за нее, Селия.

Затем в помещении резко изменилось давление, и у меня щелкнули барабанные перепонки. А громила-медиум рухнул на пол как подкошенный.

— Что ж, весьма интересно… — заявила доктор Грин.

Я сухо усмехнулась, а она улыбнулась, продемонстрировав белоснежные зубы и приемлемое чувство юмора. Ничего удивительного. Она выглядела профессионалом с ног до головы — от острых носков стильных туфелек до строгой, но модной стрижки. Темные волосы, минимум косметики, со вкусом подобранные ювелирные украшения. На ней был симпатичный серый костюм и белая блузка. Весь ее внешний вид был призван успокаивать клиентов.

Мы удалились в ее кабинет, оставив на попечение доктора Скотта Кассандру, Джейсона и их свиту. Случившееся меня доконало. Сцена стала для меня чем-то наподобие эмоциональной засады. Я чувствовала себя изможденной старухой. Некая часть меня желала удушить собственную мать. Наверняка Лана с превеликой радостью сдала бы Джейсона и Кассандру за любые деньги, которые бы ей заплатил таблоид. И бабушка не помешала бы дочурке. Бабуля не одобряла то, как Медоузы относились к своей дочери. Она не признавала унижение как орудие воспитания.

— Хотите чего-нибудь поесть или выпить?

— Не отказалась бы от воды, — призналась я.

«И от пиццы, разумеется», — подумала я вслед за этим. Но, вообразив, как меня тошнит, я решительно отказалась от этой идеи.

— Подождите минутку.

Она вышла, а я принялась изучать обстановку. Приятный кабинет практикующего психотерапевта. Не такой роскошный, как у главврача, но просторный и уютный. Стены выкрашены в нежно-голубой цвет и обрамлены светлыми бордюрами. Окно было только одно, но большое. Тяжелые атласные синие шторы гармонировали с обивкой стульев и пушистым восточным ковром с затейливым орнаментом. Мебель покрыта вишневым лаком, отлично сочетающимся с абажуром настольной лампы. На письменном столе царил порядок. На серванте стояли семейных фотографий в рамочках: доктор Грин, два счастливых ребенка и громадный бобтейл.

Доктор возвратилась с хрустальным бокалом и бутылкой воды.

— Прошу вас, — вежливо сказала она. — Если хотите, мы можем пересесть в кресла, — предложила она, поставив таймер на своем смартфоне «Black Berry» на тридцать минут.