Сара Эдисон Аллен - Бегущая за луной

— Это все из-за мамы? — нерешительно спросила Эмили. — Уин мне сегодня сказал такое, во что невозможно поверить. Сказал, что мама была жестокой. Но ведь это неправда. Мама была замечательным человеком. Она же была замечательным человеком? Я знаю, что ты не хочешь о ней говорить. Но хотя бы скажи мне об этом. Пожалуйста.

— В твоем возрасте Далси была совершенно неуправляемой, — сказал он, закрывая гараж. — Очень упрямой и, может быть, чересчур пылкой. Ее энергия подчас обжигала людей. Но она была умной, веселой и любопытной. Это она взяла от Лили. Далси было двенадцать, когда Лили умерла. — Он отвернулся и быстро вытер глаза. — Я не знал, как с ней справляться. Единственное, что я мог: давать ей все, о чем она просит. Поначалу она меня проверяла. Просила о всяких вещах, выходивших за все рамки. Просто чтобы посмотреть, что я буду делать. Но я ни разу ей не отказал. У нее было все самое лучшее. Когда она стала старше, ей начало нравиться издеваться над теми, у кого ничего этого не было. Она могла быть жестокой. Чаще всего доставалось Джулии.

У Эмили было такое чувство, что она шла по лестнице и неожиданно оступилась.

— Мама издевалась над Джулией?

Ванс медленно кивнул.

— И над другими тоже, — неохотно добавил он.

Эмили не могла поверить. Она отказывалась в это верить. Он сейчас говорил не о маме, а о ком-то другом. Ее мама была замечательным человеком, добрым и самоотверженным. Она хотела спасти мир.

— Она была королевой в своем кругу, и ее слово было закон. Она вертела своими подругами как хотела. Кого она принимала, принимали они. Кого она отметала, отметали и они тоже, — продолжал Ванс. — И когда она взяла под свое крыло этого робкого, тихого мальчика Логана Коффи, все его приняли. Потому что она так сказала.

— Уин говорил, он покончил с собой.

— Да.

Эмили помедлила, сомневаясь, действительно ли ей хочется знать о том, о чем она собиралась спросить.

— Это произошло из-за мамы?

Она ждала, затаив дыхание. Ванс ответил не сразу, но все же ответил:

— Да.

— Что она сделала? — прошептала Эмили.

Ванс явно не знал, как ответить. На мгновение он поднял глаза к небу, а потом спросил:

— Что сказал тебе Уин?

— Он сказал, что Логан был влюблен в мою маму, а его семья этого не одобряла. Он сказал, Логан нарушил традицию, чтобы быть с ней. А маме он был не нужен. Она хотела лишь одного: заставить его открыть семейную тайну Коффи.

Ванс вздохнул.

— Сейчас Коффи чаще выходят в люди, но ты должна понимать, что в то время они вели очень замкнутый образ жизни. Положение в обществе было важно для Далси. Тут я сам виноват. Никогда ей ни в чем не отказывал. Она и привыкла получать все, что хотела. И не забывай, что она потеряла маму. Чтобы как-то забыть свое горе, она и набирала себе всего. Но ей всегда было мало.

Коффи не пускали ее в свой круг, они не одобряли ее отношений с Логаном, и ее это взбесило. И не просто взбесило. Она была в ярости. После смерти Лили у Далси часто случались вспышки гнева. Могла вспылить без причины — и умри все живое. У Коффи была — и есть до сих пор — одна странность. Они никогда не выходят из дома по ночам. Никогда. А Логан вышел. Для Далси. Однажды вечером, ближе к ночи, она собрала почти весь город у летней эстрады в парке. Сказала, что будет петь. Она хорошо пела, красиво. Но петь она не собиралась. Она вывела на сцену Логана.

Ванс умолк. Эмили ждала продолжения. Оно должно было быть.

— Ничего не понимаю, — сказала она, когда стало ясно, что продолжения не будет. — Он покончил с собой, потому что мама заставила его выйти из дома ночью? Это и есть их большой секрет? Бред какой-то. В жизни не слышала такой чуши.

— Традиции всегда были очень важны для Коффи, — сказал Ванс. — А Логан был очень чувствительным, нервным мальчиком. Когда он покончил с собой, Коффи едва не уехали из Мэллаби. Если бы они уехали и забрали с собой все свои деньги, для города это был бы конец. Это стало последней каплей. После этого все отвернулись от Далси. После того, как ее сумасбродство дорого обошлось Коффи. И чуть было дорого не обошлось всему городу. Она все-таки сделала что-то такое, чего не могли простить. И тут я не мог ей помочь. Прощение за деньги не купишь.

Эмили даже не сразу сообразила, что пятится прочь от него.

— Двадцать лет я об этом молчал, — сказал Ванс. — И не собирался тебе рассказывать. Потому что тебе лучше этого не знать. Но Коффи, как видно, решили иначе. Мне очень жаль.

Эмили продолжала пятиться. Ванс просто смотрел, как она уходит. Как будто именно этого он и ждал. Как будто привык, что люди его сторонятся. Не сказав больше ни слова, Эмили развернулась и убежала обратно в дом.

Поднявшись к себе, она встала посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Приезжать сюда было ошибкой. Большой ошибкой. Она должна была догадаться, что у мамы были причины не рассказывать ей о Мэллаби. Здесь все неправильно. Здесь все какое-то ненормальное. Она сразу это почувствовала. Люди кончают с собой из-за нарушения каких-то традиций. Из-за того, что выходят из дома ночью. И та Далси Шелби, которую здесь помнят, — это не ее мама.

Эмили вдруг поняла, что слышит какой-то шорох. Как будто она была в комнате не одна.

Она огляделась по сторонам и не поверила своим глазам. Она обернулась кругом и едва устояла на ногах.

На обоях больше не было сирени.

Теперь там были бабочки всевозможных цветов.

Ей показалось, что краем глаза она заметила какое-то движение. Взмахи крошечных крылышек. Бабочки не складывались в различимый узор, они были повсюду. В них ощущалось какое-то странное исступление, словно они отчаянно пытались вырваться. Из этих стен. Из этой комнаты. Из этого города.

Эмили подошла к стене рядом с кроватью и прижала руку к обоям.

Забыв на мгновение, что такого не может быть, она поняла, что они сейчас чувствуют.

Она медленно опустила руку, развернулась и выбежала из комнаты. Когда она спустилась вниз, Ванс как раз вернулся с улицы в кухню.

— Обои у меня в комнате, — выдохнула она. — Когда ты их поменял?

Он улыбнулся.

— В первый раз тяжелее всего. Но потом привыкаешь.

— Обои кажутся старыми. Как ты так сделал? Как ты их поменял так быстро? Как сделал, чтобы они… шевелились?

— Я ничего не делал. Это происходит само собой. — Он взмахнул руками как фокусник. — Все началось с моей сестры. Никто не знает почему. Так происходит только в той комнате. Если хочешь, можешь перебраться в другую спальню.

Эмили покачала головой. Процент сумасшествия для одного дня явно зашкаливал.

— Я уже не ребенок, дедушка Ванс. Обои не могут меняться сами по себе.

Вместо того чтобы спорить, он просто спросил:

— А что там сейчас?

А то он не знал!