Сара Эдисон Аллен - Бегущая за луной

Беверли поджала тонкие губы, накрашенные перламутровой помадой цвета спелого персика.

— Прежде чем бросать камни в других, посмотрела бы на себя. Ты его бросила первой. И в долгах он увяз только из-за тебя. Так что, милая, не выступай и не вешай на меня всех собак.

Джулия даже опешила от такой злобы. Но и сама разозлилась изрядно.

— Причем тут я и его долги?

Беверли желчно рассмеялась.

— А как, ты думаешь, он платил за твой исправительный интернат и за колледж? Все, что он зарабатывал, на них и уходило. А поскольку ты из другого штата, то и плата была выше. Он заложил все, что имел. Ради тебя, неблагодарная ты девчонка. Но я все еще оставалась с ним. Я его бросила, только когда Бад стал проявлять ко мне интерес, а твой отец не сказал ни слова. Он давно перестал мной интересоваться. Только о тебе и говорил. Что ты первая в семье окончила колледж, что ты живешь в большом городе, как ты воплощаешь свою мечту. Он как-то очень удачно забыл, что ты едва не искромсала себя на куски, что ты залетела в шестнадцать лет, что ты жила на его деньги и даже ни разу не приехала, чтобы с ним повидаться.

Джулия видела удивление на лицах людей, сидевших в зале. То, чего люди не знали о ее шрамах, они могли и додумать. Но никто не знал о ее беременности.

Хотя Джулия была поражена этой новостью — она даже не знала, что отец стольким пожертвовал ради нее, — у нее в голове что-то переключилось, и все сразу встало на свои места. Отец никогда не умел проявлять свои чувства.

Джулия провела много часов на сеансах психотерапии, пытаясь пересмотреть свои ожидания — и особенно в том, что касается мужчин в ее жизни. Ей хотелось красивых жестов и прочувствованных слов, потому что она так и не получила этого от отца. Иногда ей казалось, что ее безумная юношеская страсть к Савьеру, который казался сказочным принцем, была просто попыткой найти все то, чего ей не хватало в отношениях с папой.

Но как она могла не заметить? Папа все делал тихо. Он не любил громких слов. Даже в своей любви к своей дочери. Трагедия заключалась в том, что никто этого не понимал. Никто из тех, кто был рядом. Все его бросили, потому что им не хватило ума замолчать и услышать его. Пока не стало слишком поздно.

Нет, подумала Джулия. Еще не поздно.

На глаза навернулись слезы, но Джулия все же сумела их удержать.

— Он был простым человеком, хорошим и добрым. — Джулия сама себе поражалась. Неужели она на такое способна? Вот так взять и высказаться перед всеми. — Он заслуживал лучшего, чем мы с тобой, Беверли. Ты не получишь ни половины, ни четверти, ни тысячной доли этого ресторана. И никто не получит. Это было его единственное утешение. Единственное, что никогда его не подводило. У него и так все забрали. Ресторан — последнее, что осталось. — Она указала на дверь. — Уходи, Беверли. И больше не возвращайся. Тебе здесь не рады.

— Хорошо, я уйду, — процедила Беверли сквозь зубы. — Но я вернусь. Когда ты уедешь. И ты ничего не сможешь сделать.

— Я ей напомню, что ей здесь не рады, — заявила Шарлотта, менеджер дневной смены. Джулия и не заметила, как она подошла и встала у нее за спиной.

— Я тоже, — поддержала новая официантка.

— И я, — откликнулся один из мужчин, сидевших за стойкой.

— Я тоже напомню, — крикнул кто-то из зала. Ресторан наполнился одобрительным гулом.

Похоже, Беверли этого не ожидала. Она остановилась в дверях и обернулась к Джулии. Если бы взглядом можно было убить, Джулии уже не было бы в живых.

— Ты всегда так! — рявкнула Беверли. — Заваришь кашу, а потом уезжаешь. И пусть другие расхлебывают.

— У меня для тебя новость, — сказала Джулия. — Я никуда не уеду.

Ресторан взорвался аплодисментами, и Беверли выскочила за дверь.

Джулия стояла, тяжело дыша. А в голове билась все та же мысль: «Что я сделала, черт возьми?»

Джулия наконец-то добралась домой.

— А вот и ты! — воскликнула Стелла, встретив ее в прихожей. Стелла была в своем дневном облачении, как она его называла. В шелковом халате на пуговицах, который ей подарила мама. Стелла говорила, что в таком наряде она себя чувствует «белой женщиной, предающейся праздности». — Я уже начала волноваться! Где ты была прошлой ночью? Даже твоя злая мачеха приходила тебя искать.

— Почему ты переспала с Савьером? — выпалила Джулия с порога. Это вырвалось само собой. Джулия удивилась не меньше Стеллы.

— Что? — растерянно переспросила Стелла.

— Савьер сказал, что вы переспали. Три года назад. Ты его любишь?

— А, ты об этом… — сказала Стелла. — Это было ужасно. Не секс… во всяком случае, как я помню. Я тогда была в полном раздрае. Я только что развелась и узнала, что все мои денежки испарились. Савьер пришел ко мне в гости с шампанским, чтобы отметить мою вновь обретенную свободу. Я напилась и набросилась на него. Я собой не горжусь. Поверь, мне никогда не хотелось стать женщиной, с которой занимаются сексом из жалости. Это было всего один раз, и с тех пор я старалась избегать Савьера. Но он не позволил. Он замечательный человек. И хороший друг. А почему ты спросила? — Стелла вдруг театрально схватилась за сердце. — О господи! Так вот у кого ты была прошлой ночью! И вы это сделали!

Джулия ничего не сказала, но, наверное, ее выдал взгляд.

Стелла порывисто обняла ее и прижала к себе.

— Я так за вас рада. Он давно по тебе страдает. Не знаю, чего он так долго ждал. Я над ним даже подтрунивала. Говорила, что он тебя боится. — Она взяла Джулию за руку и увела в гостиную, где на столике стояла початая бутылка водки и упаковка томатного сока. — Давай рассказывай! Все рассказывай! Что у вас было? Когда? Сколько раз?

Джулия покачала головой, уселась в кресло и взяла стакан с «кровавой Мэри», которую Стелла смешала для нее.

— Нет-нет-нет.

— Ты должна рассказать. Ты моя лучшая подруга, — заявила Стелла. Услышав это, Джулия вздрогнула. — Так полагается. Я же тебе все рассказываю, что у меня происходит в жизни.

— Про Савьера ты не рассказала. — Джулия вынула из стакана с коктейлем стебель сельдерея и принялась его грызть.

— Потому что Савьер у меня в жизни не происходит. Он уже произошел. Это было давно и неправда.

Джулия поставила стакан на столик.

— А я правда твоя лучшая подруга?

— Конечно.

— Но в школе ты надо мной смеялась.

Стелла искренне удивилась и тяжело опустилась в кресло напротив Джулии.

— Так когда это было? Ты хочешь сказать, что не можешь быть моей лучшей подругой из-за того, что случилось сто лет назад?

— Нет, — ответила Джулия. В первый раз за очень долгое время она была честна с собой. У нее есть друзья и подруги в Балтиморе, но с ними нет ощущения подлинной дружбы. Балтиморские друзья Джулии принимали ее за ту, какой она им представлялась. Стелла принимала ее настоящую. Такую, как есть. Хотя Джулия уехала из Мэллаби, этот город никогда ее не отпускал. И Стелла об этом знала. — Думаю, у меня никогда не было подруги ближе тебя.