Кристин Каст - Призванный

— И что же говорят обо мне темно-зеленый и бледный цвет?

— А как ты думаешь?

— Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?

— Эй, ты сам только что ответил вопросом на мой вопрос! — воскликнула Шайлин.

— Я первый спросил.

— Это имеет значение?

— Да, — сказал Эрик, пытаясь держать себя в руках, хотя эта девица жутко его раздражала. — О чем говорит темно-зеленый цвет?

— Ладно. Он означает, что тебе не приходилось прилагать много усилий, чтобы получить желаемое.

Он сердито посмотрел на нее. Она пожала плечами:

— Ты сам спросил.

— Ты ни черта не знаешь обо мне!

Внезапно на лице Шайлин появилось обиженное выражение:

— О, да пожалуйста! Не знаю, почему, но я знаю, что способна истолковать то, что вижу!

— Эй, думаю, мне придется утонуть в переваренном горошке, чтобы ты сообразила, что моя улыбка открыла передо мной множество дверей, — язвительным тоном заметил Эрик.

— Ага, а теперь объясни мне, почему я знаю, что серый, похожий на туман цвет, означает, что тебя что-то печалит?

Шейлин уперлась руками в бока и, прищурившись, посмотрела на Эрика. Пристально. Затем кивнула, словно соглашаясь сама с собой, и с самодовольным видом добавила:

— Думаю, недавно умер очень близкий тебе человек!

Она будто ударила его по лицу. Эрик лишился дара речи. Он отвернулся и попытался преодолеть захлестнувшую его волну печали.

— Эй, мне жаль!

Он опустил глаза, а она, подбежав к нему, положила руку ему на плечо. Самодовольство исчезло с ее лица.

— Зря я это сказала.

— Нет, — возразил Эрик. — Не зря. У меня умер друг.

Она покачала головой.

— Я не это имела в виду. Зря я сказала это в такой форме — как всезнайка. Обычно я так себя не веду. Прости.

Эрик вздохнул:

— И ты меня прости. Все прошло не так, как предполагалось.

Шайлин осторожно прикоснулась ко лбу.

— Ты никогда никого не Помечал красным?

— Кроме тебя я вообще никого пока не Помечал, — признался он.

— Ух ты! Я у тебя первая!

— Угу, и я все испортил!

Она улыбнулась.

— Если то, что ко мне вернулось зрение — это побочный эффект твоей ошибки, то я всецело за.

— Я рад, что ты снова видишь, но я должен разобраться, как так вышло. — Эрик указал на ее красную Метку. — И это тоже, — он сделал рукой круг в воздухе, — вся эта чушь с горошком…

— Чушь с горошком исходит от тебя, но там есть и другие цвета. Например, когда ты извинился, я увидела…

— Нет! — Он поднял руку, останавливая Шайлин. — Не хочу знать, что ты там еще увидела!

— Прости, — тихо прошептала она, опустив глаза и ковыряя носком туфли коричневую зимнюю траву. — Понимаю, что это и впрямь странно. Так что будет дальше?

Эрик снова вздохнул.

— Не извиняйся, в том, что ты странная нет ничего плохого. Уверен, что Никс не зря наделила тебя этим даром и красной Меткой.

— Никс?

— Никс — это наша Богиня. Богиня Ночи. Она замечательная, и иногда наделяет недолеток необычными способностями — дарами.

Говоря об этом, Эрик чувствовал себя ослом. Он, должно быть, самый дерьмовый Ищейка за всю историю Дома Ночи. Превратил слепую девушку в красную недолетку, которая видит людей насквозь, и теперь рассказывает ей о Богине.

— Идем!

Эрику было все равно, одобрит ли Харон его поступок — он больше не следовал чертовым предписаниям. Он мог бы с тем же успехом сделать все правильно и провалиться.

— Покажешь, где ты жила. Соберешь сумку и все такое. Тебе надо пойти со мной.

— Ага. В Дом Ночи Талсы, да?

— Вообще-то, нет. Сначала я отведу тебя к Верховной жрице красных недолеток. Может, она сумеет разобраться, что я сделал не так!

— А она не попробует исправить положение, ослепив меня?

— Шайлин, хоть мне и дико не нравится в этом признаваться, не думаю, что исправлять нужно тебя. Дело во мне!

— Зои, ты меня слышишь?

Я поняла, что пока с маниакальным рвением вычесывала Персефону, в стойло вошла Ленобия и заговорила со мной. Ну, я имею в виду, что поняла, что она что-то говорит. Вслух. Обращаясь ко мне. Но смысла ее слов я не уловила. Я вздохнула и повернулась лицом к преподавательнице верховой езды, прислонившись к теплому крепкому боку лошадки и попытавшись зарядиться ее привычными энергией и спокойствием.

— Простите, нет. Не обратила внимания, задумалась. Что вы сказали?

— Я спрашивала, что тебе известно об этом юноше, Ауроксе.

— Ничего, за исключением того, что я готова ручаться — он не просто юноша, — ответила я.

— Да, по кампусу уже распространился слух, что он оборотень.

Мои глаза округлились:

— Серьезно? Они существуют? Такие, как Сэм, и его сумасшедшая деклассированная мамаша и братец?

— Какой Сэм?

— Из «Настоящей крови», — объяснила я. — Они оборотни, могут превращаться во что угодно, что хоть раз в жизни видели. Ну, я так думаю. Но ни разу не видела, что они превращаются в неодушевленные предметы. Блин, мне нужно прочитать все книги серии, чтобы понять, как оно там на самом деле. Короче, оборотни на самом деле существуют?

— Понятно. Я не смотрю телевизор. Как-то не вошло в привычку. Придется тоже прочитать книги про «Настоящую кровь».

— Серия вообще-то называется «Сьюки Стакхауз», ее пишет прикольная человеческая писательница Шарлин Харрис. — Я заметила, каким взглядом сверлит меня Ленобия, и торопливо добавила: — Простите, вам это, наверное, совсем неинтересно. План Б?

— Вернуться к твоему изначальному вопросу. Существует много разных созданий — как в нашем мире, так и в Потустороннем.

Я с трудом сглотнула.

— Знаю. Особенно в Потустороннем.

— Говорят, в легендах и мифологии многих культур существуют сказания об оборотнях, и единственным разумным объяснением этому является то, что хотя бы некоторые из этих историй основаны на реальных событиях.

— Даже не могу понять, хорошо это или плохо.

— Думаю, лучшее, на что нам стоит надеяться — что они такие же, как мы, хорошие или плохие, в зависимости от каждой конкретной персоны. Из чего вытекает следующий вопрос. Параллельно со слухами об Ауроксе и его способности по крайней мере изображать превращение, по кампусу также курсирует сплетня о том, что ты довольно резко отреагировала на его появление. Это так?

Я почувствовала, как мои щеки запылали.

— Как ни прискорбно, да. Я выставила себя идиоткой в глазах всей школы. Опять.

— Зачем? Тебе лучше других известно, насколько опасна Неферет, и как она может использовать людей в своих интересах. Зачем тебе понадобилось вступать с ней в публичный спор?

— Потому что я идиотка, — вздохнув, с тоской ответила я.

— Нет. — Ленобия тепло мне улыбнулась. — Ты совсем не идиотка, и именно поэтому я захотела обсудить это с тобой наедине. Думаю, тебе не стоит рассказывать всем о том, что ты чувствуешь к Ауроксу. Даже самым близким друзьям. Держи свои впечатления при себе. Ходи с бесстрастным лицом, как игрок в покер.