Мэри Флауэрс - Фантазм 1-2

Я снова дрожу — уже не от страха, а от нетерпения.

Получится? Не получится?

(Прекрасно, Лиз! Хорошие мысли для последних секунд — прямо-таки совсем не думается о собственной судьбе!)

Служитель морга проходит немного вперед, нагибается. Сейчас заслонка, в которую упираются мои ноги, уйдет в щель и меня поволочет в огонь…

Заслонка исчезает, и я, оказавшись без опоры, трогаюсь с места. Движение застает меня врасплох — я не сразу вспоминаю о своем плане. Я лечу, огонь ревет… На какую-то секунду я замираю от страха и прихожу в себя лишь тогда, когда мои ноги уже почти въехали в печь. Рывок — я плохо помню, как именно смогла его сделать, — и вместо огня я лечу на пол!

Вот к этому, как ни странно, служитель морга оказался готов. Он прыжком бросился на меня и вцепился почему-то в уши. Я даже не думала, что это может быть так больно — из глаз у меня так и брызнули слезы. Мое неповиновение его взбесило. Вместо того чтобы бросить меня обратно на дорожку, он принялся трясти меня за уши, время от времени ударяя головой об пол. Я поняла, что сознание недолго продержится во мне.

Ну, чего я добилась? Мелкой трепки перед страшной казнью? Да, большое достижение! Я чуть не плакала от бессилия и обиды, но в то же время во мне крепла злость. Почему я должна это терпеть?!

Жажда жизни выручила меня и тут: мои руки сами потянулись назад — туда, где неподалеку должна была валяться лопата.

Уши жжет… голова болит от тряски… Что-то попадается мне под руку… металл… холодный… Нет, не оно, просто цепь…

Больно, сволочь! Пусти!!! Хуже будет!!!

Служитель морга смотрит мне прямо в глаза. Как всегда, он не видит, что делается по сторонам.

Еще одна попытка — и наконец мне под руку попадается долгожданная лопата. Ну, теперь держись! Я знаю, где у мужчин чувствительное место. Даже на таких дубов это наверняка должно подействовать…

Весь свой страх, всю обиду, всю боль и ненависть я вкладываю в этот удар. Лопата с неожиданной силой врезается ему точно между ног. Лицо служителя морга искажает гримаса боли, но он еще не отпустил меня.

Так тебе мало?!

Я бью снова и снова. Он начинает вопить и сгибается пополам.

Меня словно пружиной подбрасывает с пола — я свободна! Нет, не совсем, но счет уже два — ноль в мою пользу. И скоро он увеличится!

Секундный восторг улетучивается, и на смену ему приходит ярость. Я бросаюсь на своего мучителя и толкаю его прямо на дорожку. Он неловко падает на нее, валики приходят в движение… Бросок тоже придает скорости: секунда — и мой враг скрывается в зеве печи.

«Все, теперь не выскочишь!» — стискиваю я зубы и захлопываю дверцу.

Дикий нечеловеческий вопль доносится изнутри, сливаясь с гудением пламени. В дверцу вделано небольшое окошечко — через него видно, как скребется по стенке рука. Она так и застывает на фоне стекла, худея на глазах и обугливаясь…

Что я наделала?!

Мне становится плохо. Пусть я права, пусть у меня не было выбора — но я только что убила человека! И напрасно я буду убеждать себя, что он не человек, а чудовище, принявшее его облик, — я все равно стала убийцей. Если бы хоть смерть его была легкой… О чем это я? Они же сами хотели… нет, тогда я не лучше их, и тогда напрасна вся наша борьба…

Совесть — странная вещь. Она вне логики и, может быть, выше ее. Как бы там ни было, но чудесное спасение, которому я только что радовалась, ляжет на мою душу тяжелым камнем. Я уверена в этом. Да будет трижды проклят тот, кто придумал такие жестокие условия игры, уничтожающие в человеке все лучшее!

У меня больше нет сил стоять здесь. Если палач и жертва поменялись местами, это не значит, что жертве стало легче…

Прочь отсюда, прочь от собственного невольного преступления… Иначе я больше никого из них не смогу остановить, потому что не решусь причинить боль. Даже им.

Прочь!

Я срываюсь с места и мчусь куда глаза глядят.

А они глядят на дверь…

РЕДЖИ

Сам не знаю, почему у меня так болит душа за эту девчонку. Я и не верил в ее существование всего пару часов назад, а вон как повернулось: ищу ее, рискую…

Жуткое это дело — бродить по склепу в одиночку. Пусть Майк и шутит, что мы уже профессионалы этого дела. Какой тут к черту профессионализм, когда каждый нерв дергается? Ну ладно бы с людьми воевали — я в армии был, представляю, что это такое, — а тут просто час от часу не легче. Голова кругом идет от всей этой чертовщины. А я что — не человек, что ли?

Скорей бы все это дело закончилось… Вот только найдем Лиз, и я — пас. Я бы и сейчас не пошел, только девчонку жалко. Симпатичная она какая-то. Чистая… Длинный знал, на кого класть свою лапу. Я ничего не хочу сказать плохого об Алхими — но Лиз не из тех, кого можно назвать девочкой на один день. Таких, как она, можно только любить, — и любить всерьез. Как Майк. Нужно быть полным идиотом на его месте, чтобы, встретившись с такой, как она, продолжать болтать о спасении мира и всем прочем. Ну, ладно — это все его личные дела.

Иду я по коридору, а у самого кошки на душе скребут. Просто чую, что на этот раз мы так просто не отделаемся. Да и синяки после аварии ноют по всему телу.

Пусть уж Майк думает, что хочет, а как только Лиз окажется с нами — я силой уволоку его из этого дьявольского склепа. Хватит. Баста…

От нехорошего предчувствия у меня начинают ныть не только синяки — все кости и сердце вместе с ними. Ноги несут меня к двери в подвал. Вечно мне на обследование достаются именно подвалы — судьба такая, что ли? Я их с детства терпеть на мог. Совсем другое дело — чердаки, а в подвалах темень, мрак…

Я осторожно приоткрыл дверь. В подвале горел свет, и это меня сразу насторожило. Значит, они или только что вышли, или затаились тут же. Впрочем, был еще один вариант: они снова могли подкинуть «сюрприз», вроде той несчастной девчонки, похожей на Лиз. Если они сделают такую мерзость, я им не прощу.

С верхней ступеньки я осмотрел помещение. В отличие от большинства виденных мною раньше, оно имело вполне приличный вид. Хлама как такового я вовсе не заметил — почти весь интерьер состоял из шкафов с инструментами. Ну, не шкафов, — скорее, полок, но это уже подробности, не имеющие ни малейшего значения. Подвал пустовал — но я уже знал, какова цена такой пустоте. Я присмотрелся, есть ли там места, где можно спрятаться, и только тогда начал спускаться.

Освещение оставляло желать лучшего, и мне пришлось воспользоваться фонариком…

Я пошел по лестнице — она слегка скрипела под ногами. В какой-то момент мне показалось, что через ступеньки кто-то смотрит — словно холодком оттуда повеяло, но когда я сосредоточился, это ощущение пропало. Или причудилось мне, или смотрящий прикрылся… вот уж не знаю…