Инна Георгиева - Гибкий график катастроф

— Привидение?! — сипло повторила она.

Шурик молча сгреб со стола салфеточку, невозмутимо стер капли со щек, вытер глаз, проморгался и, сунув руку под стол, буквально за шкирку вытащил меня на свет:

— Она все расскажет!

Я вздохнула, вот так всегда! Самое сложное — мне. И почему этот дурацкий призрак выбрал именно мою спальню?! Не мог поселиться у заклинателя? Или у Ядвиги? Здорово было бы посмотреть на маму, обнаружившую полтергейста у себя в будуаре.

— Мама, я даже не уверена, что он на самом деле существует, — пробурчала недовольным тоном, но Ядвига вдруг стукнула чашкой о стол и громко спросила:

— Как он выглядит?

— Ну… — вытянула я губы трубочкой. — Мужчина в черном костюме. С бабочкой.

— А цилиндр? — подалась вперед Ядвига. — Цилиндр на нем был?!

— И еще белые перчатки, — добавила совсем тихо.

— К черту перчатки! — воскликнула мама. — Я про цилиндр спрашиваю. Высокая такая черная шляпа была на нем?!

Совершенно не понимая, чем ей так приглянулся угловатый котелок из прошлого века, я медленно кивнула.

Мама протяжно выдохнула и на мгновение спрятала лицо в ладонях.

— Ева, блин! — сказала погодя. — Мы же столько времени впустую потратили! Поехали!

До особняка мы домчались на такой скорости, что мне казалось: даже Шурик поседеет. Наверное, сиди он за рулем, ему было бы проще. Но Ядвига нахально отобрала ключи от «мазды». Я прямо по лицу видела, как сильно Алексу хотелось возмутиться, но он чудом сдержался и сел рядом. Типа, изображая «народный контроль». А вот я тихонечко заползла на заднее сиденье, пристегнулась, ухватилась за ручку над дверью и приготовилась читать молитвы. Так-то я на них не особо рассчитываю, но когда мама за рулем машины, чья граничная скорость достигает двухсот тридцати километров в час, любые методы хороши. Думаю, к окончанию «путешествия» Шурик готов был со мной согласиться. Потому что так быстро в будний день, в плотном потоке, периодически выскакивая на встречку, не ездил даже он.

— Так где там, говоришь, находится твой призрак? — первой выскочив из машины, деловито поинтересовалась мама. Я с трудом разжала одеревеневшие пальцы, отпустила ручку и пролепетала:

— Он не мой… но вообще-то в спальне…

— Тогда захвати из кладовой семь штук высоких свечей, зеркало и… у нас ведь еще остался яблочный пирог, который я неделю назад пекла? Вот его тоже кусочек. Ах, и передай своему тщедушному заклинателю — вон он у дерева стоит согнувшись, — чтобы Богдана к тебе в спальню не пускал. Сегодня мы там будем колдовать.

«Да ну что ты?! — подняла я на маму саркастичный взгляд. — Колдовать? Серьезно? А я-то думала, тебе свечи нужны, чтобы ноги побрить».

— Хватит гримасничать! — отрезала Ядвига. — Я не виновата, что у вас такой слабый вестибулярный аппарат!

И с гордым видом потопала в дом. Следом, все еще слегка пошатываясь, отправился Алекс, будто боялся выпускать мачеху из поля зрения. Я же в особняк вошла последней, дрожащими руками стянула сапоги, шубу и отправилась в кладовую. Очень медленно, надо сказать, отправилась, ведь, несмотря на весь мамин энтузиазм, мне совсем не улыбалась идея возвращаться в родную спальню, особенно ради того, чтобы избавиться от нежелательного и, вполне возможно, мстительного соседа (а на что еще могло быть направлено наше колдовство?!).

Неудивительно, что, когда я все-таки добралась к себе, там уже собралась целая толпа: мама, Полина, Шурик, и это не считая самого полтергейста, конечно. Он все так же взирал на меня из своего угла и, честно говоря, мне стало даже немного стыдно за то, что мы собираемся его изгнать.

— Блин, Ева, ну и долго же ты возишься! — раздраженно прикрикнула мама, отбирая у меня свечи и пирог. — Зеркало поставь напротив призрака. Оно его удержит, если он захочет слинять из этого мира.

«Чего-чего?!» — нарисовалось у меня на лице.

— Я думала, мы собираемся очистить помещение! — воскликнула, прижимая зеркало к груди. — Зачем тебе плененный полтергейст?

— Затем, Ева, что этот гость пришел к тебе не просто так, — объяснила мама. — Но ты все поймешь сама, когда мы сможем наконец с ним поговорить.

Я вздохнула и, опасливо подступив к любителю цилиндров, поставила зеркало у его ног.

— Отлично! — тут же бросилась следом Ядвига, шустро расставляя свечи по кругу, на равном расстоянии друг от друга. — А теперь самое интересное: колдовать, Ева, будешь ты.

— Почему я?! — аж подпрыгнула от неожиданности. Нормально? Идея сцапать привидение, значит, — ее, а исполнение на мне?!

— Извини, доча, — пожала плечами Ядвига, — но пришел он к тебе. И откликнется, похоже, тоже только на твой зов.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

Ведьма шепотом чертыхнулась, злясь на непокорную дочь, и, обернувшись, обратилась уже ко всем:

— Признавайтесь, народ, кто-нибудь еще видит мужика в том углу?!

Никто не отозвался. Я вздохнула:

— Ладно, поняла, проехали. Что делать-то надо?

Мама коварно ухмыльнулась:

— Сейчас я полосну тебя ножом по ладони, ты уронишь пару капелек крови в свечу, в каждую по очереди, а потом медленно и с чувством съешь этот кусок яблочного пирога!

— Но он же деревянный! — пискнула я. Хотелось еще добавить «и несъедобный, как и любая твоя выпечка, потому и простоял неделю», но Ядвига слишком быстро хохотнула:

— То есть тебя только это смущает? Ладно, не зеленей. Я пошутила. Сейчас подойди к зеркалу, посмотри на дядю-полтергейста и просто позови его. Ах да! И еще нужна толика твоей магии. Наколдуй что-нибудь для вида.

Я кивнула, стараясь, чтобы страх, сковавший изнутри, не слишком явно проступил на лице. Спроси меня кто: чего я так боялась — и я, пожалуй, не смогла бы ответить. Возможно, если бы мама сказала, чего стоило ждать дальше, все выглядело бы куда проще. Но ведь она, черт подери, просто не могла испортить «сюрприз»!

Кусая губы, я с опаской ступила в круг свечей, покосилась на мужчину, к которому уже даже успела немного привыкнуть (как к уродливому рисунку на обоях), и промычала:

— Д-добро п-пожаловать в наш м-мир…

А потом, как мама и просила, щелкнула пальцами.

— Едрить твою налево! — бросаясь к загоревшемуся одеялу, рявкнула Ядвига. — Я же сказала: для вида колдануть!

Я поежилась, глядя, как Алекс с Полиной, чертыхаясь сквозь зубы, сбивают искры со штор и прикроватного коврика, но это было ничто по сравнению с тем, что я почувствовала, когда сзади раздался скрипучий мрачный мужской голос:

— А ты, Ядвига, так и не научилась выражаться точнее!

Мама резко прекратила топтаться на одеяле, подняла голову и криво ухмыльнулась:

— Ну, здравствуй, Кондратий.

И прозвучало это как «век бы глаза мои тебя не видели!».

Медленно, стараясь не броситься в сторону с воплем «Оно разговаривает!», я обернулась и с плохо скрываемым ужасом уставилась на недавнее привидение. Смешно сказать, но «в теле» оно выглядело еще страшнее, чем без него.