Алексей Котов - Чудо ты мое, зеленоглазое

С Алексеем Котовым литературный журнал «Парус» впервые познакомился, когда в редакцию поступили несколько небольших рассказов, в основе каждого из которых лежал не просто увлекательный сюжет, построенный на парадоксе или даже анекдоте — за ними всегда стояло нечто большее, чем забавная история — произведения обращали человека лицом к самому себе и показывали выход из какого-нибудь сложного жизненного лабиринта. Рассказы («Неведомая земля», «Ласточка», «Сволочь», «Кошка», «Дорога из Тимаково», «Радость моя…», «Точка на карте», «Чёртова кожа», «Сашка БогаНет» и др.) были опубликованы и вызвали читательский интерес. С тех пор Алексей Котов — постоянный «житель» нашей рубрики «Человек на земле».

Это прозаик «со стажем», пишущий упорно, вдохновенно и, в отличие от многих своих современников-беллетристов, поднимающий серьёзные вопросы, так или иначе возникающие на жизненном пути перед каждым человеком: зачем я живу? что для меня имеет ценность в этой жизни? куда я иду? что такое любовь, вера, жизнь и смерть? почему с нами происходят те или иные события? способны ли мы простить или даже полюбить своего врага? можем ли различить добро и зло?

Не исключением стала и представленная читателю повесть, в которой соседствуют, сверкая изломами, самые разные, порой неожиданные грани человеческого бытия.

Ну, например, кто же не любит кошек!.. Эти пушистые симпатяги прочно вошли в нашу жизнь, кто-то даже утверждает, что мохнатые любимцы способны исцелять от недугов и, вообще, являются носителями невероятных умений — способностями видеть недоступное человеческому глазу, чувствовать различные энергетические поля, предсказывать будущее… Известны многочисленные случаи спасения кошками своих хозяев, а есть коты, которые умеют делать массаж, коты-артисты (как в театре Куклачёва) и т. д.

«Ах, как много на свете кошек, Нам с тобой их не счесть никогда», — утверждал лирический герой Сергея Есенина. Его слова вполне могли бы стать эпиграфом к повести Алексея Котова «Чудо моё зеленоглазое», которая с не меньшим успехом вдогонку известному булгаковскому произведению могла бы называться «Кошачье сердце» и в которой читатель насчитает достаточно большое количество чёрных кошек — для кого-то плохой приметы, а для кого-то — талисмана удачи. Однако повесть, в первую очередь, о человеке.

Это почти детективно-мистическая история — о любви, о живом, необыкновенно чувствительном человеческом сердце, о предприимчивости, творческом подходе к жизни и о подлинной цене всех вещей. Это и впечатляющая картина наших сегодняшних реалий, где нищают старики, здравствуют бандиты, распадаются семейные отношения, процветают пороки, а человек всё больше и больше сиротеет, оказываясь один на один с жизнью без всякой поддержки и уверенности в себе. «Жизнь — невыразима!» — восклицает главный герой повести. И действительно, сама жизнь есть чудо — тайна, которую каждый персонаж повести разгадывает в меру своих сил.

Мотив чуда — очень древний русский мотив, органично входящий и в былины, и в предания, и в сказки. Чудо — как нечто, преодолевающее законы физической реальности, как гавань человеческой надежды, символ спасения. Вспомним, что и тысячелетняя вера наших предков во многом основывалась на чуде. Не будь его, не были бы возможны ни исцеления, ни спасения, ни чудесные преображения, известные православному христианству. Повесть «Чудо моё зеленоглазое» наполнена тайнами, граничащими с чудесами — неожиданные изгибы сюжета заставляют читателя испытывать напряжённое волнение, строить догадки, размышлять над собственной жизнью и, возможно, тоже ожидать чудес.

Не случайно чудесные свойства в повести приписываются именно кошкам. Тема «зверя», число которого пытается «счесть» герой, обыгрывается в произведении в разных вариациях: и посредством реальных зверей — «братьев наших меньших», и через разгадку числа 666 — «формулы уничтожения, числа предателя», и, конечно, через поиск «зверя» в своей собственной душе. Именно душу — свою и близких ему людей — стремится спасти главный герой «Чуда…»

В повести отчётливо звучит мотив исцеления — проходя испытания, как библейский Иов, люди излечивают свои недуги — физические и духовные. Будем верить, что в ходе чтения нечто подобное произойдёт и с нашими читателями, поэтому нам остаётся от всей души пожелать автору вдохновения и новых книг, а тем, кто обратится к этому тексту, захватывающего и, одновременно, вдумчивого чтения.

Нельзя сказать, что Николая Петровича не любили соседи. Старик сам по себе слыл человеком не то чтобы нелюдимым, а, как говаривали некоторые, не свойским что ли?.. Улыбался Петрович редко, говорил мало и часто хмурился, словно вынашивал одному ему понятную, невеселую мысль. Когда-то давно старик сильно обгорел, но последствия ожога на его лице не были отталкивающими, скорее даже наоборот, они делали Петровича похожим на доброго пирата из детской сказки. И все-таки, разговаривая с людьми, старик не то что бы прятал лицо, а как-то немного тянул шею в сторону, будто видел там, в стороне, что-то более интересное и спешил прервать общение.

Никто и никогда не слышал от Николая Петровича дурного слова или жалобы. Те, кто заходили к нему занять деньжат до получки или еще по какой другой житейской нужде, всегда видели старика за работой, старик держал кроликов и, как посмеивались соседи, черных кошек. Почему у него приживались только черные, и исключительно зеленоглазые кошки, не знал даже и сам Петрович. Они приходили неведомо откуда, жили своей жизнью, предпочитая не общаться с местной мяукающей братией, и приносили такое же черное и зеленоглазое потомство, как и они сами. Взять котенка у Петровича мечтала едва ли не вся городская окраина. Выпрошенный у старика черный котенок приносил в дом если не удачу, то существенное облегчение от житейских неурядиц. Один утверждал, что смог бросить пить только после того, как обзавелся-таки котенком «от Петровича», другому вдруг крупно везло с работой, а в семье третьих наглухо стихали скандалы.

Впрочем, был один уникальный случай, который, может быть, и стал первоисточником людского суеверия. Однажды, лет двадцать тому назад, кошка, взятая у Петровича спасла целую семью. А произошло вот что: во время сильного, ночного бурана в печную трубу дома свалилась и задохнулась ворона. В комнаты хлынул угарный газ. Быть бы большой беде, если бы кошка не разбудила полузадохнувшегося хозяина. Еле живой, с до крови расцарапанным лицом человек ничего не мог понять, пока страшно возбужденная, взъерошенная кошка не бросилась к двери, словно показывая путь к спасению. Соседи видели, как той жуткой ночью кошка спешила домой. Она бежала так, как будто знала, что вот-вот должна случиться страшная беда и ее не смогла остановить даже оконная рама с двойным стеклом. Короче говоря, слухи были самыми разными, но все сходились в одном — котята зеленоглазых кошек Петровича приносили людям только добро.