Татьяна Шубина - Поединок во мраке

— Ведьма-агент первой категории Фас Экс-пи-пи, — скелет щелкнул пятками и отдал честь.

— Вот что, Пипи, посиди-ка ты пока в этой канистрочке моторного масла. Потом его в одну машинку зальют, и пух-пах-ой-е-ей! Послужишь с честью.

И в ту же секунду канистра с универсальным моторным маслом оказалась в одном из автосалонов Земли.

— Вот так живем! Приходится экономить каждую копейку, — арабский шейх покачал головным убором, президент сверхдержавы просыпал пудру с парика, а старый государственный деятель спал, потому что знал: сделал дело, спи смело.

Но рано они успокоились, потому что это дело было на контроле у Тех, с кем Сам общался только через дистрибьютеров и генеральных дилеров по многоканальному телефону. И автоответчик довольно часто гнусавил:

— Ждите ответа, ждите ответа, ждите ответа…

— Вас по прямому, — автокикимора сказала это так, что Сам моментально собрался и стал своей сущностью, кучкой того, что можно было спутать с чем угодно, если б не выдавал запах.

Сам затрясся и трясся все несколько секунд, за которые узнал: принцип привязывать достижения к датам уже практиковался на Земле и себя не зарекомендовал, его отчеты от шабаша до шабаша — сплошная клиника, и вопрос о его замене решится одномоментно, если Фас Экс-пи-пи сейчас же не станет тем, кем ей и положено.

Возможно, шла и другая информация, но Сам ничего не помнил, не соображал и только автоматически соглашался.

Тут же экиммю внесли баллоны с маслом. Было здесь синтетическое моторное масло, и полусинтетическое для высокооборотных бензиновых двигателей, и какое-то универсальное минеральное, но только не масло, в котором маялась Фас Экс-пи-пи.

Та заветная канистра оставалась там, куда ее опрометчиво Черный Хозяин засунул и забыл. Надо же, забыл!

— Сщас… сщас… сщас… — бормотал Сам, и реки машинного масла текли там, где, как и на Земле, работа одних не соответствует требованиям других.

Агент 007 имел документы, причем самые настоящие, выданные на имя Александра Петровича Федоткина.

Федоткин начинал «качаться» в подвале своей девятиэтажки, где такие же парни, как и он, таскали железо. Кто-то покрутился-покрутился там и нашел в жизни кое-что другое, а у Федоткина все как-то свелось к одному «железу». Ради него он глотал всякую бяку, от которой, хоть и страдали разные органы, но бицепсы раздувались, как воздушные шары.

Однажды знакомый пригласил его заниматься кетчем. Вот он звездный час Федоткина! И стал он своим среди Гробовщиков, Бобов Фишерей, Молотков, поколотился о веревки, доски, кулаки и сам врубал, врубал, врубал. Ух и жизнь тогда была! Прожекторы, аплодисменты, рев публики! Кто этого не испытал, тому не объяснишь.

Но настал час, когда рухнул Федоткин, снимая с кухонной полки пустую чайную чашку, чтобы налить воды и запить свои таблеточки, от которых ты — не ты, а тот самый супермен.

Врачи Федоткина откачали, но предупредили, что в следующий раз дорога будет одна — в морг. И так в палату санитары из морга приходили, на его руки-ноги поглядывали, языками цокали. Пришлось Федоткину идти в охранники. Взял его по наводке одного знакомого Бражников для своей принцессочки.

И пришлось Сашку Федоткину после криков: «Давай, давай, уложи его», после света прожекторов, восторженного визга дамочек, здороваться утром с пожилой училкой-гувернанткой: «Доброе утро, Тамара Арсентьевна!» Пришлось кланяться соседям в лифте, учить ублюдочные словечки: «Спасибо», «Пожалуйста», «Рад», «Надеюсь», «Соболезную» и тому подобный мусор. От этого у Федоткина начиналось несварение мозгов, а уж это, простите, слишком.

Да тут еще проклятый старый кобель, Боб. Если девчонка задерживалась на занятиях или уезжала, его нужно было выгуливать по графику. Нет, нельзя представить, что творилось у Федоткина в сердце или в том месте, где врачи находят у других этот орган.

Александр Петрович налился чернейшей злобой на весь мир, но прежде всего он возненавидел девчонку и хмыря-дохляка Димку Сверчкова.

Однако вечером в частном клубе Федоткин обдумывал не свою биографию. Он проиграл на биллиарде последние наличные и теперь расхаживал по фойе и ждал хозяйку.

«Как я сопляка приложил, сразу зазвонил ее мобильник. Тут эти набежали, и вот два часа, как ее нету. Но меня она кинуть не сможет. Не может!» — Агент 007 почему-то был абсолютно уверен в своей патронессе.

Он сопел, тер платком потный затылок и смотрел на золоченые ручки двери. Но входил кто угодно, кроме нее.

Федоткин спустился в подземный гараж к своему «Bugatti ЕВ-118», посидел за рулем, вылез и подошел к служителю:

— Дай-ка мне вон то моторное масло.

— Лукойл-люкс?

— Гони.

Служитель снял с полки белую канистру, и Агент 007 направился к машине. Тут же возник пацан в спец-форме.

— Помочь?

— Я тебе помогу, — пригрозил Федоткин.

Пацан испарился. Агент плюхнулся в машину, не выпуская из лапищ баллон, и открутил его красную крышечку.

— У-у-уф! Ну вы меня еще не знаете! Я вам покажу! Уничтожу, разорву! — донеслось невесть откуда.

— А-а-а-а! — заревел Федоткин и бестолково забился об руль, дергая подряд все ручки, нажимая кнопки и абсолютно забыв, где он вообще находится.

— Мама, мамочка, бабушка, а-а-а-а!

На переднем сиденье сидел человеческий скелет и гневно орал:

— У, я вас!

— Нет, нет, нет! — Федоткин закрыл глаза и затряс головой.

Но, вместо того чтобы исчезнуть, зеленый скелет, в браслетах, монистах, с цепями на шее и наручниках на запястьях, игриво прижался к Федоткину, пощекотал его за ухом, попытался расстегнуть верхнюю пуговку на рубашке и прощебетал знакомым голосом:

— Ну чего ты такой сердитый? У тебя чувство юмора есть?

Федоткин захрипел и засучил ножищами и ручищами. На вопли сбежались служители. Конечно, они ничего не поняли. На переднем сиденье корчился водило, а рядом спокойно сидела его юная пассажирка.

— Я бросила ему снежок за шиворот. У нас зима русская или нерусская? — невинно улыбнулась она всполошившемуся персоналу.

Агент не мог оклематься долго. Челюсть у него отвисла, оловянные глазки закатились, казалось, его хватил удар.

— Только не надо проблем со здоровьем, — ведьма налила ему из перстня чего-то черного и вонючего. — Давай хлебай, бабушка-мамочка. Ты что ж, думал, я — эта фифочка, на которую ты зуб точил? Померла она. А я другая! Женщина-вамп, Ведьма, Фас Экс-пи-пи. Понравился мой зелененький череп? А мои алые зубки? Хочешь укушу? Что с тобой было бы, если б ты увидел меня настоящую? Скелетик — так, карнавальный костюмчик. А хочешь посмотреть на себя, красавчик?