Ким Харрисон - Бассейн с нежитью

— Не тогда, когда они идут от единственного, — прошептала я. Препарат разливался, облегчая мысли, когда Богиня начала терять свою хватку на мне, и я застонала от дикой магии, которую они выжимали из меня по крупицам. — Мой единственный голос — сумма тысячи мыслей. Слушай меня! — сказала я, и другой дротик попал в меня. — Ты должна уйти, — выдохнула я, закрывая глаза. — Они уничтожают тебя. Иди!

Но у тебя есть только один голос, подумала она, пытаясь понять. Как это может быть правильно?

— Три хранилища полные, Айер.

— Давай четвертое. Я хочу все, что эта сука может дать.

И с внезапным взрывом понимания, она поняла. Зарыдав так, что это могло заставить ангелов плакать, она исчезла.

— Волна завершилась! — сказал кто-то, и я ахнула от внезапной тишины в моем уме.

О, Боже. Она ушла. Это было то, чего я хотела, но чувствовала я себя ужасно. Сонная от препарата, я повернула голову, ложась щекой в слюни, которые сама и пускала. Опустив руки, я приветствовала абсолютную пустоту ничего.

— Сэр! — Это послышалось с уверенностью от выигранного сражения. — Сущность ушла. Мы утроили нашу плотность, но в непосредственной близости есть несколько сжатий облаков. Вы хотите, чтобы мы зачистили их?

Тяжелые сапоги пересекли комнату, спотыкаясь обо что-то в тусклом свете.

— Давай. Да, — сказал Айер, и я достаточно сосредоточилась, чтобы увидеть, что он склоняется над пылающим экраном. — Не дайте им уйти из области. Я не хочу, чтобы они увеличивали зону изоляции.

Я была пуста, и когда препарат подействовал, я почувствовала, как будто я умерла. Я больше не могла чувствовать, как солнце лилось по земле. Даже кружащиеся мысли о немертвых, вращающиеся как освещенные вершины ночью, ушли. Оцепеневшая. Я была оцепеневшей и пустой. Я дрожала, одна на полу, проигнорированная как ничто. Что, если она вернется? Она думала, что я предала ее. Она убьет меня, больше не даст мне мечтать.

Носок ботинка толкнул меня, и я ничего не сделала.

— Если она может пережить главную сущность, она могла бы привлечь их всех, — сказал Айер. — Лэндон нам больше не нужен. Освободитесь от него.

— Сэр.

— Свяжите ее, — добавил он. — Посадите ее на стул. Как только соберете облако.

— Сейчас? — выпалил кто-то новый. — Она почти мертва.

— Именно поэтому ты жив, — рявкнул Айер, и я застонала, когда он перевернул меня своим ботинком, моя рука шлепнулась об пол. — Она — демон. Рассматривайте ее в таком ключе, или вы будете чьей-то игрушкой. Как только вы соберете мистиков, я хочу, чтобы вы подключили ее. Мы заставим их говорить, и та сука вернется.

Шикарно. Я не могла даже пошевелить пальцами, когда они связывали меня. Слишком скоро подъехал лифт, и вторгся стук каталки. Мое дыхание вышло с удушьем, когда они положили меня на стол на колесиках, и дезорганизующее чувство движения вызвало у меня головокружение.

— Молодец, Морган, — прошептал Айер, и я почувствовала внезапное понижение лифта. — Ты выжила. Не то, что обещал Лэндон, но я гибкий. Ты собираешься привести мистиков прямо ко мне. Очень эффективно. Ты передвинула мое расписание на два месяца. Давай посмотрим, что сделает еще минута или второе подключения к божеству.

Я распахнула глаза. Со мной в лифте было трое мужчин, но я ничего не могла поделать. Свяжите ее. Посадите ее на стул. Все лучше и лучше.

— Это то, что она делает, знаешь, — сказала я, и Айер помешал возбужденному человеку уколоть меня снова. — Она дает тебе то, что ты просишь. И, в конце концов, ты за это платишь.

Айер проворчал, глядя на часы, когда он измерял мой пульс. Я не могла чувствовать, как он держал мое запястье, и он был так похож на Кистена, что это было больно. Между наркотиками и моей неудачей, я не могла помочь глазам, не закрываться. Как я собиралась выбраться из этого? Я была такой одинокой.

Но потом крошечный шепот покалываний вспыхнул через меня, потрясая меня. Мистики. Некоторые были во мне, резонируя с моими чувствами потери и горя. Глаза смотрели, открывшись, я уставилась на Айера, измеряющего мой пульс, видя, что моя рука мягко свисает в его руке. Она ушла, оставив то, о чем она не хотела думать, и теперь ее мысли о предательстве и потере добавились к моим собственным, почти давя меня.

— Вы в своем уме? — спросила я их, невнятно выговаривая, и Айер отпустил мою руку.

— История будет судить меня, не тебя, — сказал он, обдумывая то, что я сказала, и он вкатил меня в прихожую, когда двери открылись.

Но я была сосредоточена внутри на брошенных мистиках. Жалея крошечные, новые мысли, которые она бросила, я приняла их, окутывая моей собственной болью, давая им место, чтобы существовать в пределах меня, пока я не смогу вернуть их ей. Она, вероятно, хотела получить их назад. Бог знал, что я не хотела их.

Переводчики: maryiv1205, NadyaMat

Покалывание возврата кровообращения появилось в ногах, когда каталка ударилась об угол. Дротик исчез из моего бедра, но препарат явно все еще циркулировал. Я мало что могла сделать, когда меня катили по коридору. Отсутствие эха и декоративных настенных подсвечников вынудило меня считать, что мы были все еще в чьем-то доме, вероятно у кого-то с серьезными ограничениями, и это чувствовалось. Смотрящие в никуда лица трех мужчин надо мной содержали большой спектр эмоций: неловкость, тревога, беспокойство, волнение. Оно в последний раз было в глазах Айера, едва не выбивая его жадность. Для него я была вещью. Путем к его расписанию, и это испугало меня.

— Ты совершаешь ошибку, — сказала я, радуясь, что Богиня ушла, и только я снова была в моем черепе. — Бэнкрофт обучался иметь дело с Богиней, а твой осколок был слишком большим для него. Я не знаю, слышал ли ты, но он покинул этот мир на тридцать девятом этаже этим утром.

Каталка притормозила у двери, раскрытой приблизительно на фут или около того.

— Ты неправильно понимаешь, — сказал Айер своим масляным голосом. — Я жду, что ты сойдешь с ума. Это то, что принесет Богиня, а затем мы впитаем ее как пролитое молоко.

— Ты хочешь, чтобы я сошла с ума? — сказала я, когда каталка остановилась в открытой двери.

Сошла с ума? пришла мысль не от меня, и я ахнула, когда инородный страх поднялся во мне. Это был мистик. Это отличается от потери?

Вопрос повис во мне, и потрясенная, я поняла, что мистики смогли изменить свою цель, в сущности, развиться, при воздействии сложной матрицы длительной мысли о живой системе. Возможно, это было то, почему все пошло не так, как надо в тюрьме, которую сделали Свободные Вампиры. Они не могли вырасти или вернуться, таким образом, они будут становиться неустойчивыми… вращающимися в том же самом повторном кругу, как мысли немертвых… живые, но статичные.