Андрей Васильев - Отдел 15-К

— Почему именно к нему? — заинтересовался Пал Палыч.

— У него денежек много и лицо доброе — пояснил Колька — Когда меня из отдела из‑за викиных интриг выгонят, я к нему в охрану наймусь.

— Вот пустомеля! — и Вика, высказав свое мнение, уставилась в окно.

— Де Прюльи — это такой чернокнижник был — наконец добрался до сути дела Пал Палыч — Жил давно, в шестнадцатом веке, во Франции. Умер при невыясненных обстоятельствах, но думаю — сожгли его. Официально тогда это дело в тех краях уже лет сто как не практиковали, но то в — Париже или Лионе. А в сельской местности, где‑нибудь в Провансе или Манне… Селяне люди простые, им все королевские и папские эдикты — до лампочки. Поймали этого товарища за ритуалом или за вытапливанием жира из убитого младенца, да и спалили живьем. А вот личная книга его — уцелела.

— Вот же — Колька почесал затылок — Так они 'чернокнижниками' называются, потому что у каждого своя черная книга есть?

— Ну, это я не знаю — не стал скрывать Пал Палыч — Может — потому, может — поскольку все книги по этому делу черного цвета. Так вот — книга его уцелела и каким‑то образом попала в руки группе молодых обалдуев, которые взяли, да и провели ритуал вызова Сатаны. Точнее — они думали, что вызывают его, а вытащили из небытия дух де Прюльи. Надо думать, что он и при жизни был человеком неприятным, а уж покантовавшись четыре сотни лет в преисподней, стал совсем уж невыносимым в общении господином. Первым делом он вселился в одного из этих идиотов, благо те открыли ему свои ментальные планы и немедленно прикончил другого — ему была нужна сила крови. Ну, а что началось потом…

— И? — нетерпеливо спросил Колька.

— Там много чего было — отвел глаза в сторону Пал Палыч, Герман же очень забавно закхекал, вроде как от смеха — Главное — загнали мы его туда, откуда он вылез. А книгу его спалили. Но с тех пор Олег в таких случаях всегда перестраховывается — крови из него тогда попили будь здоров сколько.

— Да, я тоже об этом деле слышала — сменила гнев на милость Вика и соизволила вставить свою ремарку — Олег Георгиевич же только — только тогда начальником отдела стал?

— Недели две как приказ пришел — подтвердил Пал Палыч — И тут — такое! Герман, хорош ржать!

— Да я вспомнил, как ты тогда в 'семейниках' бегал! — и следом раздался совсем уж непотребный хохот.

Как видно история и впрямь была достаточно забавная, хотя по тем деталям, которые только что узнал Колька, назвать ее такой было затруднительно. Впрочем, он уже понял, что к таким вещам как смерть и боль, как своя, так и чужая, сотрудники отдела относятся достаточно философски. Оно и понятно — когда годами рядом с таким трешься, то поневоле начинаешь даже в страшном видеть нечто житейское, то, что всегда находится рядом. Нечто вроде запломбированного зуба — понятно, что со временем он выпадет или развалится, но сейчас же не болит?

Лианозово Кольку не впечатлило — спальный район, все серое, как везде. Станция же 'Марк' его и вовсе опечалила — если в том месте, где был населенный пункт и стоял огромный торговый центр, хотя бы лежал асфальт и все было более — менее цивилизованно, то через несколько километров началась дорога совсем уже другого толка. Ну, а после того, как микроавтобус проехал через какой‑то миниатюрный поселок и свернул на узкую дорогу, ведущую через лес тряска стала совсем уже невыносимой.

— Какие тут сатанисты! — шипела Вика, держась двумя руками за сиденье — Тут, если кто и живет, так это партизаны, которые не знают до сих пор, что война кончилась!

— Досюда фашист не дошел — пробурчал Пал Палыч — Откуда тут партизанам быть? А вот чего сюда участкового занесло, который всё это обнаружил — непонятно. Они же ленивые все до невозможности?

— Приехали уже — Герман ударил по тормозам и автомобиль остановился — Станция 'Вылезай'. Ежики курносые, надо было резиновые сапоги захватить.

Впрочем, это он погорячился. Стерильным это место назвать было нельзя, но при этом и грязи особой тут не наблюдалось, просто в силу того, что месить ее здесь было некому. Да и земля тут была уже чуть — чуть подмерзшая.

Что это было за здание, стоявшее в центре достаточно большой поляны, окруженной густым лесом, вот так, сходу, понять было трудно. Может — склад планировался к постройке, а может — особняк в новорусском стиле.

Три этажа, зияющие пустотой провалы окон, черные провалы дверей, стройматериалы, плесневеющие и гниющие под открытым небом тут и там с незапамятных времен и почему‑то не прихваченные местным населением — типичная недостройка лихих девяностых, каких по области разбросаны тысячи. Кто‑то купил землю, хотел нечто возвести — но не успел. По какой причине? Их в те времена было много — кончились деньги, начался кризис, или, как вариант — попросту пристрелили того, кому эта недвижимость принадлежала. Ну, а новый владелец ей заниматься не стал, махнув на это дело рукой. А может, его и вовсе нет, этого нового владельца, а недостройка висит на балансе какого‑нибудь банка, как пожизненный неликвидный залог.

Впрочем, к делу это не относилось, по крайней мере, сотрудников отдела подобные подробности совершенно не интересовали.

— Не люблю я такие места — брезгливо сморщила носик Вика — Внутри всегда плохо пахнет и… Не прибирает за собой народ, проще говоря.

— Так это не отель — Герман чиркнул зажигалкой и с видимым удовольствием закурил — Тут уборщиков нет. Но я с тобой солидарен — мне подобные здания тоже не по душе. Там перекрытия на соплях и лестницы ненадежные. Строили‑то тяп — ляп, да плюс перепады температур… Паш, помнишь, как Сашка Вяземский тогда в Марьино со третьего этажа такой же халупы навернулся?

— А, это когда мы оборотня ловили? — отозвался Пал Палыч — Такое забудешь. Обе ноги, рука, три ребра и челюсть. Это ж надо было так брякнуться!

— Хорошо вообще жив остался — Герман затянулся — Я тогда в первый момент подумал, что ему крышка.

Колька поёжился, представив себе то, как этот бедолага Вяземский потом в больнице лежал. Это ж как овощ — ни поесть, ни… Жуть какая.

— Ну чего, так и будем стоять? — Вика поежилась — в Москве было относительно тепло и сыро, а тут, чуть в стороне от нее, зима уже чувствовалась, и температура явно была ниже ноля — Пошли посмотрим, поймем, что это детишки дурью маются и натравим на них местного участкового. И поедем обратно, пока еще не очень темно.

— Твои слова — да богу в уши — Пал Палыч взял тлеющую сигарету из пальцев Германа, пару раз затянулся и выбросил ее в сторону — Хорошо, кабы так. Но — да, пошли. Вон, скоро темнеть начнет, так что тянуть не стоит.

Внутри здания было очень неуютно. Кучи битого стекла, какие‑то обрезки досок, естественно — экскременты и просто мусор непонятного происхождения. Все, как всегда.